Алексей Махров - Период полураспада. В ядерном аду

Истомин снова закашлялся. Его тело выгнулось дугой. Конец был близок. И Паша ничем не мог ему помочь. Только скрасить последние секунды. Поэтому Скорострел не стал говорить Валере, что возвращение ключа – благородный, но бесполезный жест. Наверняка те же самые электронщики, что вместе с полковником создавали оборонительный пояс, сразу после похищения ключа вскрыли доступ к системе помимо блока управления. А потом сделали новый ключ. Или два. Или десяток – на всех членов «Комитета спасения». А если и не вскрыли и не переделали, то что мешало военным переустановить минные поля и перевести огневые точки на ручное управление? Эх, Валера, Валера…

Однако Истомин, прокашлявшись, прошептал еще несколько слов, которые делали поход в Электрогорск не таким бесцельным. А потом Павел, спрятав электронный ключ в тайник, сделанный в полом каблуке, просто сидел и смотрел, как Валера умирает, бессильный ему помочь. Ветер разгулялся не на шутку, по-разбойничьи свистя в проемах дверей и окон. Костер прогорел до углей. Легкое облачко пара над губами Истомина становилось все меньше и меньше, пока не рассеялось совсем.

Паша закрыл Валере глаза и накрыл его лицо одеялом. Потом неторопливо, но обреченно огляделся – надо бы похоронить, но как? Попытаться расковырять слежавшуюся землю перочинным ножом?

Скорострел встал и прошелся по развалинам, подыскивая подходящее для последней стоянки друга местечко. Но везде было одно и то же – грязь, мелкий мусор, серая пыль. Краем глаза лейтенант вдруг заметил за окном мелькнувшую тень. Рука сама упала на рукоятку автомата. Пашка спрятался в проеме и осторожно выглянул наружу. Так… дергаться уже поздно – дом плотно окружен, их много, и у них как минимум два пулемета. Потомственный бредун уже давно уяснил разницу между отвагой и безрассудством, поэтому снова уселся рядом с телом Валеры и принялся ждать.

Они вошли минут через десять, убедившись, что Павел здесь один. Осторожные! Судя по одежде и снаряжению, типичные бредуны. Такие же бродяги, как Пашка. Старший по возрасту и, видимо, по «рангу» занял позицию, позволяющую ему контролировать дверь, окна и Скорострела. Двое молодых, стараясь не перекрывать старшему директрису, подошли к лейтенанту с разных сторон. Тот, что был слева, – черноволосый паренек с тонким белым шрамом на щеке откинул одеяло с тела Истомина. А второй, зайдя со спины, очень медленно, двумя пальцами, подхватил за ремень лежавший рядом с парнем «калаш» и сразу сделал три шага назад. Только тогда старший спросил:

– Кто ты?

– Бредун, – стандартно ответил Пашка. – Ищу, чем поживиться.

– Далековато ты забрался, мил человек, – усмехнулся старший, – ничего ценного здесь с самой Войны нет. А кто это с тобой?

– Мой друг. Он только что умер, – ответил Павел.

Старший кивнул и сделал знак черноволосому. Тот пощупал у Валеры пульс, расстегнул на нем куртку, быстро и уверенно обыскал одежду, а потом сказал:

– Готов! Недавно – еще теплый. Ран на теле нет. Не ограблен.

Старший молча кивнул, принимая информацию к сведению. Секунду подумав, он недвусмысленным взмахом ствола предложил Паше подняться. Скоро-стрел подчинился. Стоявший за спиной парень, аккуратно прислонив к стене свой и Пашкин автоматы, подошел и стал довольно грамотно обыскивать лейтенанта, начав с ботинок. Впрочем, достав из кармана какой-либо предмет, он, глянув на него мельком и убедившись в отсутствии угрозы, клал его обратно. Да у Пашки там почти ничего и не было. Так… Спички, самодельная зажигалка, кисет с махоркой, чистый платок для перевязки, складной ножик. Патроны. Типовой бредунский набор.

– Ни гранат, ни пистолета, ни ножа. Только перочинный. Два рожка, – доложил парень через пару минут.

Старший снова молча кивнул, и паренек быстро вскрыл тощие рюкзаки Скорострелова и Истомина.

– Смена белья, портянки, свитер. Пара сухарей. Какой-то пузырек.

– Ага! – наконец подал голос старший. – И правда бредун. А что за пузырек?

– Лекарство. Нога после ранения болит, – ответил Павел.

Старший сочувственно глянул на парня и приказал:

– Шура, верни ему волыну, только…

Обыскивавший лейтенанта боец по имени Шура понятливо кивнул. Перед тем как протянуть Павлу «калаш», он отсоединил от него магазин и проверил патронник. И то ладно! Вернули оружие – это такой жест доброй воли. Вроде как первоначальную проверку прошел, и на Пашкино барахло они не покушаются. Значит, ребята честные.

– Ни еды, ни воды! – констатировал очевидное старший. – Ты словно за смертью сюда пришел!

Скорострел неопределенно качнул головой, вроде бы соглашаясь. Эти слова – преамбула. А что он скажет дальше?

– С нами пойдешь? У нас тут недалеко лагерь, и люди нам нужны, – озвучил предложение старший. – А с ним, – он кивнул на тело Валеры, – мы тебе поможем. За долю малую.

Павел, подумав для вида, согласился. Действительно, куда ему деваться? Зараженные земли тянулись уже три дня, а еда у него реально закончилась. Ско-рострел не рассчитывал, что Валере по дороге станет хуже и они проведут в пути на неделю больше времени. К тому же задание… Раз они сами зовут, так почему бы и нет!

Приняв Пашкино согласие, старший, которого все звали «Тихий», распорядился похоронить Истомина. Бредунов оказалось почти два десятка, и у них в грузовике были лопаты. Поэтому яму выкопали довольно быстро. «Малой долей» решили считать Валерин бушлат, рюкзак, ботинки и половину патронов. Его автомат и оставшиеся патроны отдали Скорострелу. Споро закидав неглубокую яму землей, бредуны дали Павлу постоять над могилой друга пару минут. Тихий даже прочитал короткую молитву. Затем бредуны организованно погрузились в старый (а откуда здесь взяться новому?), но ухоженный «Урал» с самодельной деревянной будкой в кузове и покатили куда-то на юго-восток. Как раз примерно в ту сторону, где находился таинственный Электрогорск.

Ехали весь остаток дня до самой темноты. Парни попались неразговорчивые. И вообще больше напоминали каких-то боевых роботов – как залезли в машину, так и сели неподвижно, поставив оружие между колен и уставившись прямо перед собой. Только Тихий задал Павлу пару вопросов о дороге, по которой он забрался в эти края. Внимательно выслушав ответ, старший тоже отключился и, казалось, задремал. О том, куда именно они едут, Паше не было сказано ни слова. А специально интересоваться он не стал.

От дыхания двух десятков человек в закрытой будке быстро стало тепло, даже жарко. Лейтенант расстегнул бушлат, а его нежданные попутчики словно и не заметили повышения температуры. Поколебавшись, Пашка прошел в переднюю часть кунга, где было прорезано небольшое застекленное окно. Двое парней, сидящих у самой двери и, видимо, исполняющих функцию караульных, проводили его перемещение равнодушными взглядами – что он мог им сделать с пустым автоматом? Формально принадлежавшие ему патроны лежали в рюкзаке, который стоял возле Тихого. Впрочем, Пашка не боялся – жизнь давно научила его некоторому фатализму. Если бы хотели убить, прельстившись оружием и патронами, то давно бы уже убили. Человеческая жизнь в этих местах со времен Войны стоила очень дешево.