Игорь Емец - Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

— Другие трупы удалось обнаружить?

— Пока нет, но ищем. Здесь рядом находится кладбище, которое, по сути дела, никем не охраняется. Правда, возле церкви живет сторож, но он клянется, божится, что ничего не видел и не слышал. Я так думаю, что в теплое время года бандиты могли прятать трупы в свежих могилах или же хоронить в окрестных лесопосадках. Зимой они могли их опускать на дно местного водоема, который расположен не очень далеко от дома. На льду видны следы нескольких прорубей, там сейчас ребята шарят баграми.

Как раз в это время к Климову подошел один из агентов уголовного розыска:

— Только что удалось подцепить несколько трупов. К ним были привязаны различные тяжести, чтобы они весной не всплыли.

— Так, ясно! Продолжайте работать, а я пока пойду, еще раз сам поговорю с местными жителями, может быть, кто-нибудь из них вдруг вспомнит хоть что-то интересное.

Климов в сопровождении Ивана и нескольких молодцов в кожанках направился к ближайшему дому, расположенному примерно в полукилометре от места преступления. На стук в дверь и крики им долго никто не открывал, лишь заливалась лаем выскочившая из будки рыжая собака. Наконец, из дома вышла старуха, которая оказалась совершенно глухой и, судя по всему, малость не в своем уме. Она долго вообще не могла понять, о чем идет речь, и что от нее хотят какие-то незнакомые люди. Затем она сбивчиво и невпопад отвечала на вопросы, так что толку от нее оказалось мало. На пособницу бандитов бабуля явно не походила.

Ничего особо интересного не дал обход и других близлежащих домов. Оставалось только побеседовать с церковным сторожем. На стук из неказистого домика вышел громадный бородатый мужик примерно лет сорока в армяке и чесучовых штанах, засунутых в старые кирзовые сапоги, смятые в гармошку. Окинув нежданных гостей внимательным оценивающим взглядом, он с вполне добродушным видом осведомился:

— Чем могу служить?

От Ивана, стоявшего сбоку от Климова, не укрылось, что тот, едва увидев сторожа, сразу же напрягся. В следующее мгновение субинспектор уголовного розыска почти радостно воскликнул:

— Боже мой! Какая встреча! Семен Петрович Митрофанов по кличке Хряк.

— Извините, дорогой товарищ! Ошибочка вышла, обознались Вы! Я Чернышев Валентин Михайлович. Могу и паспорт показать.

— Хряк, ты из себя дурочка не изображай! Ты личность в определенных кругах хорошо известная. Я же тебя прекрасно помню. Раньше ты состоял в банде Якова Кошелькова, по кличке Янька Кошелек, ликвидированной в 1919 году. Тогда почти всю банду повязали или перестреляли, а вот тебе каким-то чудом удалось ускользнуть. За тобой много долгов числится, я это быстро все раскручу. Даже не переживай. И только не говори, что ты здесь оказался по чистой случайности, и о местных делах слыхом не слыхивал.

— Так ведь так оно и есть! Вот истинный крест. — Для пущей убедительности Хряк даже перекрестился.

— Ну, ладно!..

Климов кивнул двум молодым агентам, топтавшимся за его спиной. Те подхватили сторожа под руки и потащили внутрь дома. Вскоре оттуда послышались глухие удары и сдавленные крики. Когда через некоторое время Климов и Иван зашли в комнату, то увидели сильно избитого Митрофанова, сидевшего на стуле в углу. Климов окинул его внимательным взором:

— Ну, что? Ничего не вспомнил?

Митрофанов пожевал разбитыми в кровь губами и упрямо ответил:

— Да не знаю я ничего! Придумывают тут всякие…

— Хряк, ты, может быть, еще не понял, что я тебя живо подведу под высшую меру социальной защиты. Я тебя есть только одна возможность облегчить свою участь — искренне и честно рассказать все, что ты знаешь о банде Голованова.

— Слышь, легавый, ты мне эти сказочки можешь не рассказывать. Мы их и так распрекрасно знаем. Чистосердечное признание, конечно, смягчает наказание, но увеличивает срок. Ничего я тебе рассказывать не собираюсь, что докажешь, то и твое…

Было понятно, что Хряк оказался крепким орешком, и чтобы его расколоть, с ним еще долго придется повозиться. Вдруг осторожно скрипнула входная дверь, и хриплый мужской голос тихо спросил:

— Семен! Ты дома?

Климов потихоньку достал из кармана наган и взвел курок. Его примеру последовали и двое агентов уголовного розыска. В следующий момент в комнату наполовину просунулась косматая голова. Увидев избитого Митрофанова и нацеленные на него три нагана, косматая голова попробовала, было, засунуться обратно, но Климов грозно скомандовал:

— А, ну, стоять! Стрелять буду! Иди сюда!

За дверью несколько секунд кто-то нерешительно потоптался, а затем в комнату вошел обладатель косматой головы, оказавшийся невысоким мужичком в зипуне, подпоясанном веревкой. На вид ему можно было дать примерно лет тридцать с небольшим. В руке он держал старую потертую шапку-ушанку, некогда изготовленную из меха неведомой зверушки. Мужичок стоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу в своих войлочных валенках. По нему было видно, что он явно не ожидал подобной встречи, а потому сильно растерялся и не знает как себя вести. Климов быстро оценил ситуацию, и решил ковать железо, пока горячо. Продолжая держать нежданного гостя на мушке, он с самым грозным видом спросил:

— Кто такой?

— Да, тутошний я. Петром кличут.

— А сюда чего пожаловал?

— Да так! Решил вот в гости к знакомому заглянуть.

Интуиция подсказывала Климову, что мужичок врет. К тому же для случайного гостя он был явно слишком напуган, а значит, чувствовал за собой какую-то вину. Стараясь и дальше не выпускать инициативу из рук, он начал делать вид, что теряет терпение и раздражается все больше и больше:

— Как фамилия?

— Ивонин!

— Так вот, Ивонин, ты меня что, за идиота принимаешь? Ты думаешь, что так и будешь мне лапшу на уши вешать, а я так и буду делать вид, что тебе верю? Да ты знаешь, что я сейчас прикажу с тобой сделать?

Покосившись для наглядности на избитого Митрофанова, Климов с самым решительным видом двинулся на мужичка в зипуне. Однако тут произошло то, чего, наверное, никто не ожидал. Мужичок сначала жалобно всхлипнул, а затем расплакался во весь голос:

— Не надо! Не трогайте меня! Я сам все расскажу!

Еще не веря до конца в свою удачу, Климов решил его дожать:

— Где Голованов?

— В Москве, где же ему быть. На Живодерке у своей бабы живет.

— Откуда ты его знаешь?

— Так это свояк моей жены Вальки.

— Людей убивал?

— Нет, нет, что вы! Мне Семен только иногда кое-какие гостинцы передавал. Вот и все!

— Так, значит, награбленное добро Голованов у тебя хранит?

— Да!

— Ты где живешь?

— На том краю Никольского, ближе к Графским прудам.

— Давай, показывай!

Все это время Митрофанов с ненавистью смотрел на столь некстати подвернувшегося гостя. Не выдержав, он даже сплюнул то ли от злости, то ли от досады, и пробурчал себе под нос нечто вроде.