Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены

— Pas de quoi, mon cher реге [124] Pas de quoi, шоп cher реге (фр.) — Не за что, дорогой папа. . Папа, а правда, Теду не надо сегодня уезжать?

— Тед уедет со мной в воскресенье вечером. Он приписан ко мне для особых поручений, и я с головой выдал его твоей матери, которая к тому времени его доконает.

— О нет! — хором сказали мы с Нэнси.

— Нет-то нет, но попытается. Ну, беги, милая, и запри за собой дверь.

Нэнси послушалась, и муж повернулся ко мне.

— Огневушка, теперь без двадцати шесть. Не займешь ли ты нас с Тедом чем-нибудь на двадцать пять минут?

Я сделала глубокий вдох.

— Постараюсь.

Мир как миф. При всей моей любви к Хильде, при всей любви к Джубелу и при всем уважении к его аналитическому гению, теория «мир как миф» ничего не объясняет.

Как сказал бы доктор Уилл Дюран, эта гипотеза неудовлетворительна. Я училась философии у доктора Дюрана в двадцатом — двадцать первом годах, вскоре после того, как он расстался с католической церковью, стал агностиком и социалистом и вступил в брак — а все из-за того, что спутался с четырнадцатилетней девчонкой вдвое моложе себя.

Доктор Дюран, должно быть, разочаровал миссис Гранди — он женился на своей подсудной любви и прожил с ней до самой своей смерти, до девяноста с лишним лет, без намека на какой-либо скандал. Миссис Гранди, наверно, говорила себе, что порой не стоит подслушивать у замочных скважин.

Потеря для церкви обернулась приобретением для мира. Неспособность страстного молодого учителя держать руки подальше от хорошенькой, способной и скороспелой ученицы подарила нескольким университетам величайшего историка и философа, а Морин познакомила с метафизикой — самое мое волнующее интеллектуальное приключение с тех пор, как отец познакомил меня с профессором Томасом Генри Гекели.

Профессор Гекели открыл мне, что теология не дает ни на что ответов, поскольку является беспредметной наукой.

Беспредметной? Да, в ней нет содержания — одна только розовая подслащенная водичка. «Тео» значит «Бог», а «логия» — «слово»; все слова, оканчивающиеся на «логия», означают «учение», «наука» или «знание» о чем-то, что названо в первой части слова. Например, гиппология, астрология, проктология, эсхатология, скатология и так далее. Но прежде чем изучать предмет, надо определить для начала, о чем идет речь. И гиппологией все просто: лошадь все видели. Проктология тоже не проблема — задницу тоже все видели. А если вас так строго воспитали, что вы ее ни разу не видели, пойдите в свой муниципалитет — их там полно. Но вот предмет, обозначенный символом «тео» — дело тонкое.

«Бог», «боги»… видели ли вы когда-нибудь Бога? Если да, то когда и где, какого Она была роста и сколько весила? Какого цвета у Нее кожа? Есть ли у Нее пупок, и если да, то почему? Есть ли у Нее груди? Для какой цели? Имеются ли у Нее органы деторождения и выделения?

(Если кто-то полагает, что я издеваюсь над Богом в образе мужчины, или кто там по чьему образу создан, пусть продолжает по своему вкусу.)

Согласна, что у наиболее прогрессивных служителей Божьих идея антропоморфического Бога давно уже вышла из моды, но это не приближает нас к смыслу понятия «Бог». Давайте спросим фундаменталистов, ведь епископалиане не допустят Бога в его храм, пока он не начистит обувь и не подстрижет свою ужасную бороду… а унитарии и вовсе не пускают.

Итак, послушаем фундаменталистов: Бог есть Творец. Он создал мир. Если мир существует, следовательно, он был создан, а стало быть, есть и Создатель. Этого Создателя мы называем Богом. Падем же ниц и поклонимся Ему, ибо Он всемогущ и труды Его говорят о Его могуществе».

Будьте добры, пригласите сюда доктора С. И. Хайакаву, а если он занят — любого студента, у которого больше тройки по логике. Мне нужен кто-нибудь, кто объяснил бы, почему тавтологическое рассуждение ошибочно и как абстрактные понятия логически привязываются к конкретным. Что такое конкретное понятие? Это словесное обозначение какого либо предмета — ну, скажем, «кот», или «лодка», или «коньки», на которые можно указать и согласиться, что когда говорят «лодка», имеется в виду не мохнатое четвероногое, способное втягивать когти.

Со словесным обозначением «Бог» так не получится, ибо указать не на что. И тавтология тут не поможет. Когда указывают на что-то другое (на реальный мир) и утверждают, что у него должен быть создатель и этот создатель должен обладать такими-то и такими-то качествами, — это не что иное, как бездоказательное суждение. Вы показали на конкретную вещь, на реальный мир, и утверждаете, что у этой вещи должен быть «Создатель»? Кто это вам сказал? Имя и адрес? А кто сказал ему? Утверждать, что нечто конкретное было создано из ничего — даже не из пустоты — кем-то, кого вы показать не можете, не значит прийти к философскому или вообще какому-либо выводу. Так, звук пустой — «рассказанная полоумная повесть, шумна, и яростна и ничего не значит».

Иезуиты учатся молоть подобную чушь четырнадцать лет. Фундаменталистские проповедники на Юге обучаются этому в гораздо более короткий срок. Но все равно это чушь.

Вы уж простите меня. Попытки определить, что такое «Бог», могут довести человека до крапивницы. В отличие от теологии у метафизики есть предмет — реальный мир, который можно осязать, пробовать на вкус и видеть — мир ухоженных дорог, красивых мужчин, железнодорожных билетов, лающих собак, войн и воскресной пастилы. Однако в метафизике ответов тоже нет — одни вопросы.

Зато какие чудесные вопросы!

Был ли этот мир создан? Если да, то когда, кем и зачем?

Каким образом сознание (человеческое «я») связано с реальным миром?

Что происходит с этим «я», когда тело, которое я ношу, прекращает действовать, умирает, разлагается и его едят черви?

Почему я здесь? Откуда взялась и куда иду?

Почему здесь вы? Здесь ли вы? Есть ли вы вообще? Или я совсем одна?

И много еще. В метафизике каждая из этих идей называется длинным словом, но вам они ни к чему: для вопросов, на которые нет ответов, сойдут и короткие английские слова.

Люди, которые заявляют, будто знают ответы на эти вопросы — это мошенники, выманивающие у вас денежки. Без всяких исключений. А если вы уличите их в обмане, осмелитесь сказать вслух, что король голый, они по возможности линчуют вас, причем из лучших побуждений.

Со мной сейчас именно это и происходит. Я распустила язык, не разобравшись в устройстве здешнего общества, а теперь меня повесят (надеюсь, всего лишь повесят) за тяжкое преступление — святотатство.

Мне следовало быть умнее. Со мной уже был случай в Сан-Франциско: не думая никого этим задеть, я заметила, что, по всем имеющимся данным, Иисус был голубой.