Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены

— Оперативное совещание? Чему оно посвящено?

— Твоей операции, мама, — ответил Вудро. — Отправляемся на розыски деда. Или мы его спасем, или доставим сюда его тело. Но на этот раз все будет как надо. Корпус Времени проводит эту операцию масштабно, с привлечением всех необходимых средств.

Ближний Круг единогласно проголосовал «за». Ну почему ты мне ничего не сказала, мама?

— Заткнись, Вуди, и помолчи, — сказала Хильда. — Сейчас самое главное, что мама Морин опять с нами. Верно, Пиксель?

— Вер-р-но!

— Тогда пошли завтракать.

Наесться вдоволь мне не пришлось.

Завтрак был в мою честь, и все было вкусно, но мне понадобилось бы два рта: один, чтобы есть, а другой — чтобы перецеловать всех пятьдесят человек. Впрочем, я не особенно проголодалась. Даже в заключении меня кормили прилично, а в плену у Комитета я получала все самое лучшее с кухни отеля.

Изголодалась я только по любви и по человеческому теплу.

Как я уже сказала, банкет давали в мою честь — но Пиксель был убежден, что в его, как и все банкеты, на которых он присутствует, и вел себя соответственно. Он обходил пиршественные ложа, задравши хвост, принимал из рук угощение и ласкался к своим друзьям и вассалам.

Подошла Дагмар, попросила Лаз подвинуться, пристроилась рядом со мной, обняла меня и поцеловала. Я прослезилась.

— Дагмар, даже сказать не могу, что я почувствовала, услышав твой голос. Ты ведь останешься с нами? Тебе здесь понравится.

Она усмехнулась, продолжая обнимать меня.

— А ты что думаешь, я хочу обратно в Канзас-Сити? Бундок по сравнению с ним просто рай.

— Ладно! Я — твой спонсор, — придерживая ее за талию, я добавила: — Ты прибавила несколько фунтов, и это тебе идет. А загар какой красивый! Или ты побрызгалась аэрозолем?

— Нет, я загорала как положено: лежала на солнце, медленно увеличивая дозу. Ты не поверишь как приятно загорать, зная, что в твоем родном городе за это полагается публичная порка.

— Жалко, что я не могу загорать как Дагмар, мама, — сказала Лаз, — сразу высыпают эти здоровенные веснушки.

— Ты вся в меня, Ляпис Лазули, — я тоже всегда покрываюсь веснушками. Приходится расплачиваться этим за то, что мы рыжие.

— Знаю. А вот Дагмар может загорать день за днем, месяц за месяцем, и хоть бы одна веснушка. Посмотри только на нее.

Я села.

— Что ты сказала?

— Что у Дагмар не бывает веснушек. И все наши мужики за ней бегают, — Лаз пощекотала Дагмар, — Правда, Даг?

— Ну уж и все!

— Нет, ты сказала «месяц за месяцем». Дагмар, в последний раз я видела тебя две недели назад. Сколько времени ты здесь?

— Я-то? Да уж года два. Говорят, твой случай был сложный.

Мне не следовало бы удивляться, проведя в Корпусе Времени двадцать лет по личному времени и семь по бундокскому. Парадоксы времени для меня не новость; я веду дневник, чтобы отличить свою личную параллель от всех прочих параллелей и времен, в которые меня засылают. Но на этот раз я сама стала объектом операции «Два М» («Мама Морин»). По своему личному времени я отсутствовала пять с половиной недель, а им понадобилось больше двух лет, чтобы отыскать меня и спасти.

Лаз кликнула Хильду, чтобы та объяснила мне, что к чему. Хильда втиснулась с другого боку между мной и Лорелеей Ли — хорошо еще, что она не занимает много места.

— Ты сказала Тамаре, мама Морин, — начала она, — что тебя не будет только пару дней. Она, конечно, знала, что ты врешь, но, как всегда, не стала разоблачать твою невинную ложь, думая, что ты собралась на Секундус развлечься и походить по магазинам.

— Я и в самом деле собиралась вернуться на другой день, Хильда Мэй, невзирая на то, сколько времени займут мои поиски. Я хотела провести в Британском музее несколько недель 1950 года второй параллели, чтобы как можно подробнее изучить все, что касается битвы за Британию 1940–1941 годов, и специально для этого имплантировала новый диктофон. В Англию времен войны я не решалась отправиться без подготовки — того и гляди, расстреляют как шпионку по законам военного времени. Завершив свои изыскания, я вернулась бы на другой день к обеду… если бы это корыто времени не сломалось.

— Оно не сломалось.

— Как так?

— Диверсия, Мо. Ревизионисты. Те самые паскудники, которые чуть было не убили Ричарда, Гвен-Хейзел и Пикселя в третьей параллели. Мы так и не выяснили, зачем им понадобилось останавливать тебя и притом именно таким способом — пленных мы не брали и разделались с ними слишком быстро. Я говорю «мы», хотя сама в этом не участвовала: я ведь человек кабинетный, как известно. Этим занялись старые профи: Рич, Гвен и Гретхен совместно с отрядом из пятой параллели под командованием ленсмана Теда Смита. Но Круг поручил руководство операцией «Два М» мне, и это я раскопала сведения, приведшие нас к ревизионистам. Получила я их главным образом от водителя автобуса. Напрасно я взяла на работу этого подонка, Морин. Моя неосмотрительность чуть было не стоила тебе жизни. Прости меня.

— За что? Милая моя Хильда Мэй, если бы ты много лет назад не спасла меня из Альбукерке, я была бы мертвым-мертва. Не забывай об этом, как не забываю я.

— Не надо благодарить меня, Мо, — мне каждый раз только в радость тебя спасать. Я позаимствовала немножко змей у Патти Пайвонской и стала допрашивать того придурка, подвесив его вниз головой над змеиной ямой. Это освежило его память, и он выдал нам, в какой параллели и в каком месте тебя искать — в Канзас-Сити 2184 года григорианского календаря, начиная с двадцать шестого июня, в ранее неисследованном ответвлении второй параллели, где не имела места Вторая Американская революция. Теперь эта параллель обозначается как одиннадцатая — довольно скверный отрезок времени, и Круг уже взял ее на заметку — надо будет почистить там и прижечь, когда руки дойдут.

Хильда нагнулась и поманила Пикселя, заговорив с ним по-кошачьи; тот тут же прибежал и пристроился у нее на коленях, громко мурлыча.

— Мы заслали агентов в тот Канзас-Сити, но они потеряли тебя в день твоего появления там, точнее, в ночь. Они проследили тебя от гранд-отеля «Август» до чьего-то частного дома, а оттуда до дворца мэра и карнавала на улице. Потом след оборвался. Но с тобой был Пиксель — хотя он и тут чуть ли не каждый день бывал.

— Как он это делает?

— А как Веселая Обманщица ухитряется держаться без крена, хотя у нее ванные по обоим бортам? Морин, если ты продолжаешь верить в мир как логику, тебе никогда не понять, что такое мир как миф. Пиксель ничегошеньки не знает об эйнштейновском пространстве-времени, о предельной скорости света, о гиперскачке и прочих измышлениях теоретиков, поэтому они для него просто не существуют. Пиксель знал, в каком месте существующего для него мира находишься ты, но по-английски он изъясняется с трудом, по крайней мере в Бундоке. Поэтому мы перенесли его туда, где он может говорить…