Геннадий Эсса - Огненный шар. Книга 2

У дверей он прислушался, вспоминая, какой у них первый урок, и решив, что литература, а там молоденькая практикантка, широко распахнул дверь и ввалился в класс.

– Я не опоздал? – спросил он, стреляя глазами по классу в поисках практикантки.

– Опоздал, – раздался голос из глубины класса. Оказалось, что первым уроком была история, и вел ее его отец.

– Ты как входишь в класс? – спросил директор. – Просто как к себе домой.

– А разве не литература? – растерялся Женя.

– Как видишь, нет. Сколько все это может продолжаться? – директор подошел вплотную к нему. – У тебя что, часы в доме не работают?

– Работают, только отстают, – ответил ученик.

– Выбрось эти часы. Учил урок? – строго спросил директор.

– Кое-что.

– Вот иди сразу к доске и рассказывай это кое-что, – потребовал он. – А мы послушаем. Может, зря я тебя ругаю? Давай про кое-что…

Ученики в классе замерли. Они смотрели на Женю с сочувствием, так как видели, что он вчера весь вечер играл в футбол.

– Ну, что замолк? Что было задано?

– Революция в России, – ответил подавленным голосом Женя.

– Вот и расскажи про революцию в России.

– Вам про какую? Их четыре было.

– Сколько? – переспросил директор.

– Две, – тут же поправился он.

– А точнее.

– Одна была – это точно. В семнадцатом году, сам видел.

В классе раздался смех.

Женя покраснел.

– Как ты думаешь сдавать экзамены? Если не знаешь, сколько было даже революций в России? – спросил директор.

– Вот последнюю я помню точно. Большевики, Ленин, Сталин, Керенский и меньшевики с эсерами. Взяли Зимний дворец…

– Прямо все вместе? – поинтересовался директор.

– Нет, по очереди. Потом голод, разруха и НЭП.

– О, ты и это знаешь?

– Конечно. Это что-то вроде экономического кризиса, как у нас в стране.

– Садись, академик, – остановил его директор.

– Я еще могу рассказать и про Сталина с Дзержинским.

– Хватит твоих рассказов. Садись и слушай, что твои одноклассники будут говорить.

Женя прошел на свое место, уселся и взглянул на свою соседку.

– Что, неправильно сказал? – спросил он шепотом.

– Правильно. Только мы проходим Парижскую Коммуну.

– Да? Кто же мог подумать.

Соседка тихо засмеялась.

– Женька, ты такой забавный… Ты учебники в руки когда-нибудь берешь?

– Беру, когда пыль с них стряхиваю.

– Вот любят же тебя девчонки, сама не знаю за что.

– А ты тоже любишь?

Соседка стукнула его ручкой по носу.

– Потом скажу.

– Значит, любишь. Давай на перемене поцелуемся.

– Ну ты и реактивный, – возмутилась девчонка. – Тебе только одно – поцеловаться.

– А что, нормально. Как-то неудобно получается… Сидим за одной партой не один год и ни разу не поцеловались.

– Разве все целуются, кто с кем сидит? – спросила соседка.

– Конечно. А что еще делать?

– А эти, Смирнов Сашка с Игорем сидят вместе – они тоже целуются?

– Может быть. Сама знаешь, какие сейчас трудные времена. Скоро экзамены, а любовь – она расслабляет.

– Не расслабляйся сильно, а то целовать некого будет, – предупредила соседка.

– Вот я и держусь, – Жан сунул руки себе между ног.

– Вот и держи, – засмущалась соседка.

– Так, если я еще услышу хоть одно слово за вашим столом, выгоню обоих, – предупредил директор.

– Видишь, он нам может посодействовать, – заметил Женя.

Соседка демонстративно отвернулась и уткнулась в книгу.

Женя тоже замолчал, притих.

Через мгновение она почувствовала, как под столом его рука коснулась ее руки, и он сжал ее ладонь. Она замерла, искоса поглядывая по сторонам, чтобы никто не заметил.

– У тебя такая горячая рука, – прошептал он.

Соседка молчала и не предпринимала попыток вырвать свою руку.

– Поцелуемся на переменке?

– Убери, – прошептала она.

– После уроков. А?

– Посмотрим, если тебя снова к директору не вызовут.

После уроков Женя стоял в коридоре и дожидался свою соседку, которая задержалась в классе с подружками.

– Ну, наконец-то, – вздохнул Женя. – Я тебя провожу. Хочешь?

– Проводи, если есть такое желание, – покраснела одноклассница.

Они вышли на улицу и пошли через парк.

– Ты что это сегодня так разговорился?

– Я всегда такой, – ответил Женя. – Ты просто плохо меня знаешь.

– Уж тебя я знаю лучше всех, – возразила девочка. – Ты мне об этом не рассказывай.

– Вот видишь, и ни разу не поцеловались.

– Ты опять за свое?

Женя взял ее за руку и остановил, потом потянул к себе и прижался губами к щеке девчонки.

– Ты так хорошо пахнешь, – прошептал он, поцеловал ее в щеку и замер.

– Ну, хватит, Женька, – попыталась она его оттолкнуть.

Женя не мог оторвать глаза, смотрел уже не на одноклассницу, а на стоящую между деревьев старуху, которая качала головой. Опять эти рыжие волосы, и что-то очень знакомое показалось ему.

Старуха, маленького роста, лет восьмидесяти или старше, стояла и грозила ему пальцем.

– Пошли отсюда, – прошептал Женя.

– Что с тобой? Ты такой бледный, – заметила одноклассница.

– Ничего. Просто пошли домой, от посторонних глаз.

Она огляделась по сторонам.

– Но тут же никого нет, – сказала она.

– Вон бабка стоит и глаза лупит.

– Где?

– Ну, вон там, у деревьев. Ты что, не видишь?

Девчонка еще раз огляделась.

– Да нет здесь вообще никого. Что ты выдумываешь?

Женя зажмурил глаза и встряхнул головой. Он развернул девочку в сторону деревьев, где стояла старуха.

– Вон, видишь – на нас смотрит. У большого дерева слева.

– Ты совсем плохой. Нет там никого. Идем, сам убедишься.

Она взяла его за руку и повела к тому самому большому дереву.

– Кого ты тут видел?

– Только что здесь стояла бабка с рыжими волосами, вся в морщинах, – стал он объяснять. – Я такую же сегодня в автобусе видел, но немного помоложе – кондукторшу.

– Тебе надо выспаться, – заметила одноклассница. – Ты все на свете перепутал. На уроках с тобой творится непонятное и здесь тоже.

– Мутация происходит.

– И не только, – она взяла его за руку. – Ты весь какой-то холодный. Не заболел?

– Я всегда такой, – ответил Женя, пытаясь все же найти взглядом ту самую рыжую старуху.

– Вот об этом ты уж мне не говори. На физре с тебя даже пар валит.

– Там я закипаю. Что, серьезно руки холодные? – переспросил он. – Я и не чувствую.

– Давай погуляем в следующий раз, – предложила она. – Иди домой, отлежись.

Женя пришел домой весь потерянный. Он даже не помнил, получил ли удовольствие от поцелуев – его сейчас волновало совершенно другое – эта старуха, о которой он никак не мог припомнить, где и когда ее видел. Что он ее видел, сомнений не было, только вот где с ней встречался, сообразить не мог.

Он закрылся у себя в комнате и встал у окна. Каково же было его удивление, когда он снова увидел ее. Старуха стояла внизу, напротив его окон и не сводила с них глаз, наблюдала.