Геннадий Эсса - Огненный шар. Книга 2

– Это горе мое самое большое, а не начальник, – вздохнул Жан. – Не дождусь, когда эту школу закончу. Еще почти год мне учиться. Я же в одиннадцатом классе. Где государь? Он быстро бы исправил мое бедственное положение.

– А что вас так долго учат? У нас Петр Алексеевич за полгода так бы выучил сразу всему, и при деле бы человек был, и грамоту знал, и ремесло какое-нибудь. Чего тянуть-то? Это просто ужасно – столько учиться.

– Вот меня эти ужасы и терзают уже не один год, – согласился Жан. – Надо было учиться в ваше время, а жить в нашем.

– А кем бы ты хотел стать в жизни? Корабелом-плотником, кузнецом или еще кем?

– Ни тем и ни другим. Ты, Лиза, не можешь понять, что на такие профессии учиться столько не надо. Просто у нас всеобщее обязательное среднее образование. Чтобы его получить – тебе все одиннадцать лет вдалбливают в голову всякую ерунду, а потом дают бумажку, что ты еще получеловек.

– А когда человеком станешь?

– Для этого надо еще что-нибудь закончить, – вздохнул Жан.

– Опять учиться?

– Опять.

– Это что-то неправильно у вас, – решила Лиза. – Когда же жить?

– В промежутках между учебой, можно на переменах или ночью, когда нет этой школы.

– Да, вам намного сложнее. И тебе это все нравится?

– А куда деваться?

– Это просто издевательство, – сделала заключение Лиза.

– Вот я о том же, а никто не понимает.

– Хочешь, пойдешь завтра со мной, – вдруг предложил Жан. – посмотришь на все это безобразие.

– Меня туда не пустят, наверное.

– Не беспокойся, я договорюсь с классной. Она у нас тетка хоть и сумасшедшая, но правильная.

– Серьезно?

– Я не шучу. Идешь?

– Конечно.

– Вот и отлично. Главное, чтобы опять не проспать.

– А как же ты встаешь? Петухов как будто здесь нет.

– У меня в трубке будильник. – Жан подал Лизе сотовый телефон. – Придумал один умник, теперь весь мир пользуется.

– Вот молодец! Такие нашему государю люди и нужны. Он таланты по всей Европе собирает, деньги хорошие платит. Был у него один иностранец, придумал какую-то безделушку, которая сама разговаривает.

– Граммофон, что ли? Так у меня, вон, один в углу стоит и не только говорит, еще и показывает, а эта штука песни орет какие хочешь – магнитофоном называется. Хочешь, включу?

– Включи, но чтобы не громко.

Жан включил тихо музыку.

– Представляю Петра Первого, да еще и с телефоном, – засмеялся Жан.

– Хорошая штука, – одобрила Лиза. – А это что?

– Это компьютер. Он может все абсолютно.

Лиза только удивлялась.

– А телефон и поет, и фотографирует, и говорить по нему можно с кем угодно. Хочешь, я тебя щелкну на память, и сразу будет фотка.

Жан поднялся, усадил Лизу посередине дивана и стал фотографировать.

– А сам что?

– Давай вместе. Я сейчас установлю, выставлю паузу и сяду рядом. Получится отличная фотография.

Жан установил на столе трубку, настроил телефон и уселся рядом с Лизой, обнял ее.

– Все готово. Завтра зайдем, нам в момент фотки сделают, – сказал он. – Только после школы. А сейчас смотри маленькие прямо здесь.

– Давай ложись отдыхать, а я посижу, – сказала Лиза.

– Я тебя не узнаю, – удивился Жан. – Я только с тобой. – Он включил ночник и стал раздеваться.

– Как-то перед отцом неудобно, – уже шепотом сказала она.

– Он не маленький, все понимает. Тебе помочь?

– Как вы носите эту одежду, она такая неудобная! Жмет со всех сторон, – сказала Лиза и похлопала ладонью себя по бедрам.

– Зато видно фигуру. Все как на ладони. – Жан потянул девушку за руку и обнял за бедра, поцеловал в животик. – Я так по тебе соскучился, – уже шепотом произнес он. Ты такая прелесть!

– Я тоже. Все это время я только о тебе и думала, не давая покоя своей тетушке и своей голове.

– Мы ее еще можем увидеть? – спросил Жан.

– Возможно. Но в последнее время она больше находится дома в своей усадьбе. Ей сейчас трудно. Она как-то мне призналась, что просто устала жить. Ей слишком уже много лет.

– А я не устал. Я никогда с тобой не устану, – ответил Жан.

– Жанчик, выключи лампу, я разденусь. У вас есть вода?

– У нас есть ванная. Сейчас покажу.

Жан взял Лизу за руку и вывел из комнаты.

– Это вот здесь. Можешь пользоваться. Вот тебе полотенце и все необходимое. Я пойду пока постелю на диване.

Лиза улыбнулась.

– Мне до сих пор не верится, что ты здесь, – прошептал Жан. – Это просто какое-то чудо!

Лиза ушла в ванную, а Жан зашел в комнату к отцу.

– Папа, не спишь? – спросил он.

– Рано мне спать, – ответил отец. – Женя, мне не очень нравится, что у тебя в комнате ночует девочка, – после длительной паузы, сказал отец. – Тебе всего семнадцать лет, а ей и того меньше. Не натвори глупостей.

– Пап, все будет хорошо. Я ее давно знаю.

– Когда ты все успеваешь? Лучше бы в школу так успевал.

– Я и туда успею. Хотел вот поговорить, как сделать так, чтобы Лиза сходила завтра со мной на занятия.

– Скажешь, что директор разрешил, – ответил отец.

– И все?

– И все. Пусть посмотрит на тебя, лоботряса. А я попрошу, чтобы тебя на всех уроках спрашивали.

– Это провокация! – воскликнул Жан. – Это просто теракт с твоей стороны, против собственного ребенка!

– Ты бы еще что-нибудь придумал. Уроки сегодня учил?

– Конечно, нет. Вот поставь себя на мое место. Если рядом с тобой такая красавица, ты бы стал в книжках рыться?

– Школа – это святое.

– К сожалению, я знаю, но буду завтра стараться. Поэтому ты должен подумать о завтрашнем дне.

– Это ты мне говоришь?

– Тебе. Ты же мой отец и видишь, что Лиза мне нравится. Зачем всякие провокации устраиваешь?

– Вот она и посмотрит на тебя завтра. Ты вон хорошенький, красивый у меня растешь. Глазками своими серыми хлопаешь, а потряси головой. А?

Жан потряс головой.

– Слышишь что-нибудь?

– Нет.

– Правильно. Ничего не слышно… Мозгов-то нет еще.

– Пап, они слиплись. Их наоборот слишком много. Неужели ты думаешь…

– Я ничего не думаю. Пора браться за ум. Через год тебе в институт поступать.

– Только не в педагогический. Мне одного мучителя хватает.

– Учитель – это звучит гордо, – торжественно произнес отец.

– А я думал, что человек – звучит гордо.

– Вот достигнешь в жизни всего, тогда и гордись. Не забывай, что завтра мой урок у вас. Обязательно спрошу.

За дверью послышались шаги.

– Ну, ладно, я пойду, – сказал с улыбкой Женя.

– Я что хотел у тебя спросить, – остановил его отец. – Ты говоришь, что давно знаешь эту девочку – у вас что-нибудь уже было?

– Это важно?

– Хотелось бы знать.

– Слушай, отец, ты мужик, и я – мужик. Мне уже семнадцать лет. Неужели ты думаешь, что мне всю свою молодость предстоит в туалете или под одеялом заниматься непристойными делами? Это становится уже неинтересным. Мы же взрослые люди, сам понимаешь…