Александр Старшинов - Смерть императора

Ворвавшись в город, римляне стали убивать всех, кто оказался на улицах. Резня прекратилась лишь с наступлением темноты. Наутро Эруций Клар и Юлий Александр велели искать зачинщиков мятежа. На кого падало подозрение, тут же казнили.

Хвала Фортуне, парфянская армия подошла к Ктесифону уже когда восстание в Селевкии было подавлено.

Как только пришло известие о приближении Санатрука, Эруций Клар созвал военный совет. Командующего трепала лихорадка, он кутался в толстый плащ и так старательно клацал зубами, что Приску показалось, что Клар притворяется. Парень был слишком молод, и ему не улыбалось схватиться с парфянскими катафрактариями. А о том, что в армии есть не только конные стрелки, но и отряд тяжеленной бронированной конницы, посланные на разведку отряды уже донесли. Юлий Александр, весьма отличившийся при штурме Селевкии, также не очень понимал, что делать с парфянами в открытом поле. Но запираться в чужом многолюдном городе, чтобы держать оборону против парфян, было равносильно самоубийству. Можно было сдать Селевкию и оборонять Ктесифон. Но все на совете понимали, что такое решение не оценит Траян. Ни Марция Турбона, ни Траяна рядом не было. Как не было и жестокого мавретанина Лузия Квиета. Приск внезапно понял, что, возможно, командовать римской армией придется ему. На миг ему показалось, что весь этот совет ему снится, что сейчас откинется полог палатки, и войдет Траян. И…

– Главное – не дать лучникам стрелять непрерывно…

Клар уставился на трибуна непонимающим взглядом припухших покрасевших глаз.

– Они возят дополнительные запасы стрел на верблюдах. Колчаны они расстреляют за четверть часа. Если не дать им пополнить запас стрел, сделаются безоружными, – пояснил Приск. – Наша кавалерия перебьет их, как оленей на охоте.

– Трибун Приск, ты будешь командовать армией…

Ну надо же – когда-то римские консулы рвались возглавить сражение. А теперь… хотя… Приск был уверен, что, случись поражение, все свалят на него. Ну а победу Эруций Клар припишет себе. Как когда-то Марий присвоил достижения Суллы.

Ну уж нет – коли военный трибун сможет выиграть сражение, то и рассказать о своей победе он сумеет.

«А ты сомневаешься в своей победе? – усмехнулся он мысленно. – Чем я хуже этого изнеженного мальчишки? Или этого осторожника Александра. Который с Македонским героем схож только именем».

– Мне нужен отряд ауксиллариев, вернее, несколько отрядов, от их ловкости зависит, сумеем ли мы победить… – обратился он к префекту, что командовал тысячной когортой. – А примипилы пусть скажут, какие из их центурий уже сталкивались с катафрактариями.

На миг повисла липкая, неприятная пауза.

– Неужели никто?

– Мои люди, трибун… – подал голос один из центурионов. И хитро прищурился. – Мои парни знают, как заваливать этих кабанов.

– Отлично… – кивнул Приск. – И еще мне срочно нужен Малыш.

Парфянские лучники, как и предполагал Приск, атаковали первыми. Но от железного града римляне закрылись щитами (Приск построил их плотнее обычного: тогда как в обычном построении положено было по три фута на легионера, он же поставил их щитом к щиту, наружу торчало лишь жало пилума). К тому же ноги у стоявших в первой шеренге были в поножах, а правая рука – в специальной защите – как во время Дакийской кампании. Опыт, вынесенной из Северной кампании, пригодился здесь, в песках Востока. Между шеренгами – так же против обычных шести футов – Приск сократил интервал. На возвышенностях Приск поставил метателей дротиков – чтобы те смогли достать парфянских всадников, когда те очутятся близ римской пехоты. Пока третья и четвертая шеренги метали дротики, первая и вторая, взяв пилумы обратным хватом, сдерживали нападавших. Особенно боялись неприрученные кони (а таких было немало), шарахавшиеся от римлян, лишь только видели блеск нацеленного им в морды сверкающего железа.

В итоге после железного ливня один или двое были легко ранены и даже не ушли из строя. Дротиками удалось сбить с коней десятка два или чуть больше – огонь парфяне вели недолго. Расстреляв весь запас стрел, парфянские легкие всадники ринулись назад – к стоявшим в отдалении верблюдам. Но тут их ждало разочарование – на обоз успела налететь римская кавалерия, перебила обслугу и охрану верблюдов и увела тех к себе в лагерь. Лучники пытались атаковать – вооруженные лишь мечами, – однако тут против римской конницы у них не было никакого преимущества, и через четверть часа все они кинулись врассыпную. Многих догнали и убили, но часть рассеялась и тем самым спаслась.

После такой неудачной атаки (мягко еще сказано) настал черед катафрактариев сказать свое слово – часть из них пошла в лоб, часть решила окружить римскую пехоту. Глядя на эти железные машины, несущиеся на римские порядки, невольно сжималось сердце, а рука сама натягивала повод, дабы развернуть коня. Однако выставленные против катафрактариев ветераны устояли. Тут римляне применили следующий прием – плотное построение не давало катафрактариям прорваться. Пехотинцы, каждый упершись плечом в свой щит, – сопротивлялись напору всадника. Вооружил Приск первые две шеренги не пилумами, а копьями. Вторая шеренга подпирала первую – не позволяя отступить и на шаг. Скальный берег – вот что встретило накатившуюся парфянскую волну. Но если две первые были недвижны – то третья метала пилумы во всадников. Четвертая тоже – поверх голов. Иногда в катафрактария попадало сразу два или три пилума. Когда на катафрактариев сыпались пилумы, зачастую наконечники, если не пробивали броню, то застревали в ней, и тяжелые пилумы тянули всадника из седла. Одновременно стреляли машины, выстроенные сразу за пехотой. При этом восьмые и первые в контуберниях изготовились, как только ринутся на них катафрактарии, – отступить – и пропустить их в открывшиеся проходы. Таким образом, часть тяжелых парфянских всадников будто уперлась в скалу. Кони здесь падали – и их, и всадников били копьями. В то время как часть прорвалась – тут и в спину посыпался град пилумов. Но скакали они по замаскированным рвам – где на тонкие доски насыпан был песок, всадники проваливались в эти рвы и рушились на землю, где их добивали. С этим подкопом постарались фабры Малыша – они рыли траншеи всю ночь и сейчас, вымотанные, отсыпались в лагере. Ну что ж, теперь задача Приска сделать так, чтобы их сон не стал последним. Лишь немногим удалось прорваться – и тех встретили специально обученные отряды пехоты – пока одни накидывали ременные петли на опасные контусы всадников и хватали их коней за удила, другие попросту стаскивали закованных в броню бойцов на землю и не давали подняться.