Алексей Кулаков - Наследник

— Туда и обратно — за два удара сердца. И повторов чтобы не меньше пятнадцати. Как осилишь, покажу следующее упражнение.

— Ага.

Через минуту от наливного яблока остался крохотный черешок и пара светло-коричневых зерен, а царевич сонно заморгал, сладко зевая.

— Ой, Мить, а можно я у тебя еще немножко поси…

Не договорив, Ваня клюнул носом и стал медленно заваливаться на левый бок — но был вовремя подхвачен хозяином покоев, поднят на руки и перенесен на ложе.

— Мму?..

Стянув с небольших ступней темные атласные сапожки и развязав ему пару завязок на груди, Дмитрий отошел от брата и вновь устроился на подоконнике, слегка отстраненно наблюдая, как секущие струи теплого июльского дождя прихотливо изгибаются по воле своенравного ветра.

«Гроза — это хорошо…».

— Достойно есть воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Преднепорочную и Матерь Бога нашего!

Обыкновенно мягкий и тихий голос архипастыря Московского и всея Руси Макария в дни воскресной заутрени преисполнялся какой-то особой силой и торжественностью, четко доносясь до всех, кто бы ни был в Успенском соборе.

— Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери, преподобных и богоносных отец наших, и всех святых.

Сделав крохотную, почти неуловимую паузу, митрополит набрал воздуха в грудь. Как же хорошо он себя чувствовал в последнее время!..

— Помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец!!!

Без малейших усилий ведя службу, Макарий скользнул глазами вначале по Царскому месту и самому государю, затем опустил взор чуть ниже, встречаясь с внимательным взглядом сияющих небесной синевой глаз. Из-за правого плеча наследника выглядывал царевич Иван, к его левому боку прижимался пятилетний Федор, а неподалеку время от времени ерзала на руках дюжей мамки царевна Евдокия, с явной завистью поглядывая на братьев. Она тоже хотела стоять вместе с ними!.. Меж тем, архипастырь, проговаривая последние слова заключительной молитвы воскресного утреннего богослужения, не удержался и глянул на крестильную купель, полную водой едва ли не вровень с краями.

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, спаси мя, грешнаго!

Последнее время так уж повелось, что благословленный Вседержителем отрок в каждое свое посещение собора подходил к купели, и творил над ней краткую молитву. Затем он уходил, а воду — воистину обладающую благодатью Его!.. Принимали прихожане, на глазах светлея ликами и сбрасывая накопившуюся усталость, а так же и хвори телесные. Одно лишь было плохо — слишком уж быстро заканчивалась Живая вода…

— Аминь!!!

Утих отпуст, но никто и не подумал двигаться. Под разлившуюся по Успенскому собору тишину царственный отрок подошел к литой купели. Остановился, прикрыв глаза и беззвучно шепча «Отче наш», неслышимые слова молитвы тут же подхватила большая часть стоящих вокруг князей и думных бояр — и словно откликаясь на полные истовой веры слова, вода в купели неуловимо изменилась. Легкий жест, сложившийся в крест по водной глади — коий вновь подхватили, многократно повторяя. Затем наследник отошел прочь, бросив перед этим короткий взгляд на отца, и слабо улыбнувшись в ответ на его едва заметный кивок. Встал на свое место — позади батюшки и его ближней свиты, но впереди всех остальных, и начал медленно продвигаться на выход из храма.

— Государь-наследник!..

Проходя мимо одного одного из князей Хворостининых, Дмитрий расслышал очень тихое обращение, и поневоле замедлил свой шаг. Вопросительно изогнув брови, окинул взглядом сначала самого Дмитрия Ивановича (тезка, однако!), а затем и молоденькую девицу, прятавшуюся за его широкими плечами. Дочь?.. Учитывая легчайший привкус своей силы, у нее на одном из пальцев должно обретаться скромное такое янтарное колечко…

«Это что же, одиннадцать лет, а уже такая здоровая кобыла выросла? На голову меня выше! Хм, а боярыня Анастасия Дмитриевна передала-таки мой дар дальше по эстафете. Ну и что у нас здесь? Ой как все запущено!.. А вот это уже интересно. Никак у меня коллега объявился?».

— Прошу о милости, государь-наследник.

Еще раз оглядев изрядно прыщавую девицу, целитель бросил короткое:

— Жди в гости.

Два дня спустя, стоило только краешку солнца показаться из-за виднокрая, как усадьбу большого, но совсем не богатого рода Хворостининых буквально за пять ударов сердца заполонили воины в черных кафтанах царевичевой стражи. Пока их сотник здоровался с пожаловавшим на крыльцо старшим из четырех братьев (князья Андрей и Федор уже месяц как убыли из Москвы по своим воеводским делам, а младший Петр наоборот, еще не вернулся из Коломны) они довольно бесцеремонно осмотрели невеликие княжеские хоромы — не заступая, впрочем, на женскую половину. Вместо этого постельничие сторожа выгнали всю дворню на свежий воздух, встали кое-где на посты… И на этом, наконец-то, и успокоились.

— Ты уж не серчай, князь, служба у нас такая.

Увидев, как на подворье наконец-то пожаловал долгожданный гость, потомок удельных ярославских князей поневоле оставил слова сотника без ответа, вместо этого спустившись со ступенек и отвесив почтительный поклон:

— Утро доброе, государь-наследник.

Покинув седло вороного аргамака и бросив поводья одному из подскочивших стражей, первенец великого государя так же поздоровался — довольно учтивым наклонением головы. Затем он весьма выразительно изогнул свои соболиные брови, предлагая тем самым хозяину как можно быстрее переходить непосредственно к делу. Тем более что летами он мал, следовательно и положенное по русскому этикету угощение с сопутствующим ему застольным разговором можно отложить до будущих времен. Хворостинин намек понял, доведя царевича до самой лучшей светлицы в усадьбе и самолично (за полным отсутствием дворни ему иного и не оставалось) сходив за дочкой и женой.

— Встань к окну.

Внимательно и без малейшей брезгливости оглядев девичий лик, обезображенный следами как старых, так и красными пятнышками новых нарывов, наследник спокойно уточнил:

— Только на лице?

Глядя, как княжна, неуверенно кивнув, тут же залилась густым румянцем, юный целитель тихо хмыкнул

— Ковш с водой, кружку.

В этот раз для любимой дочки расстаралась сама княгиня Евдокия. Не сама, конечно — сходила за доверенной челядинкой, а уж та и организовала все, что требовалось. Пока длилось ожидание, царственный отрок как-то странно разглядывал болезную, задавая время от времени неслышимые отцу вопросы — и тем самым раз за разом вводя ее во все большее смущение. Да и на самого князя бросил пару испытующих взглядов… Впрочем, почти сразу потеряв к нему свой непонятный интерес.