Евгений Белогорский - На сопках Манчжурии

— Во-первых, не выталкиваем, а мирно отпускаем, не надо передергивать факт. Во-вторых, основные воинские соединения наших соседей сосредоточены здесь на побережье, для охраны портов. В тех же землях Французской Западной Африки, куда мы вам предлагаем отбыть, колониальных войск вообще нет. Есть только чиновники и плохо вооруженные жандармы из числа местных жителей. Все главные силы генерал-губернатора Гастона Карде находятся в Дакаре, в тысячах километрах отсюда. Так, что время и возможности у вас будут, это я вам твердо гарантирую, — заверил собеседника Фрунзе, но не развеял его настороженности.

— Гладко стелите, господа хорошие, да вот только как будет на самом деле, это ещё неизвестно, — молвил анархист, лихорадочно пытаясь выявить тайные намерения губернатора и его помощника.

— Смотрит, Михаил Васильевич, как быстро меняются люди. В России, помнится, ради торжества идеи анархии батька Махно с маузером и гранатой шел в бой, не сильно интересуясь численностью противника, а тут вдруг начал составлять калькуляцию своих и чужих сил, — отпустил злую шпильку в адрес бунтаря Котовский и Махно тут же взорвался.

— Не вам обвинять меня в отходе от идей анархии, господин бригадный генерал! Не надо! — взвился Махно.

— А ты не цепляйся к словам! Тебе сделали предложение, так будь добр, ответь на него коротко и ясно, а не пускайся в философию, что будет, — парировал Котовский.

Оба спорщика вскочили со своих мест и уставились друг на друга пылкими взглядами.

— Так, все остыли оба! — вмешался в перепалку губернатор. — Мы здесь собрались решать серьезные дела, а не браниться попусту. Итак, наша позиция Нестор Иванович вам известна, теперь мы хотим услышать ваше слово, дорогой гость.

— Для принятия такого важного решения, мне надо поговорить с хлопцами, посоветоваться и все как следует обмозговать.

— Боюсь, это невозможно. Мне нужен ваш ответ сейчас, — решительно произнес Фрунзе.

— Как это невозможно?! Я так с бухты-барахты вести переговоры не намерен!

— Извини, дорогой Нестор Иванович, но другого разговора не будет. Это дело мы с Григорием Ивановичем ведем на свой страх и риск, без ведома и одобрения Москвы. Ясно? А если ты будешь советоваться с хлопцами, то тогда о наших предложениях обязательно узнает вся тюрьма, весь город, а затем и наши «дорогие» соседи. Подобное положение дела нас никак не устраивает. Разговор у нас идет только с тобой и ответ нам должен дать только ты и сейчас.

— Нечего мне диктовать свои условия, будите давить, откажусь и все, точка! — нахохлился Махно.

— Да никто на тебя не давит. Просто говори ясно и коротко. Да, значит ты в деле, нет, отправляйся в тюрьму, а оттуда обратно на корабль, — хмуро бросил бригадир.

— Угрожаете! Я так и знал!

— Не угрожаем, прозорливый ты наш, а объясняем! В последний раз! Не хочешь ехать на липовые рудники, значит, отправляйся на настоящие прииски, кайлом махать. В Сибири, на Колыме золотишко нашли, и там рабочие руки очень нужны. Нам конечно отправка тебя и твоих товарищей во Владивосток в большущую копеечку выльется, но ничего тут не поделаешь. Выбора ты нам не оставляешь.

Махно пытливо посмотрел на лица своих собеседников, пытаясь понять, блефуют они или ведут свою тайную игру, но ничего кроме решимости поскорее завершить разговор не увидел.

— Значит, только одно мое честное слово и больше ничего? — сварливо уточнил арестант.

— Честное слово анархиста о том, что больше никогда не пересечете границ нашей колонии. Для нас с господином бригадиром этого будет вполне достаточно. Завтра же вся ваша братия отправиться на границу, на рудники. Оружие и амуницию получите в самый последний момент у Григория Ивановича. Не хочу вводить в искушение ваши души, — решительно отчеканил Фрунзе и выразительно посмотрел на Махно.

— Хорошо. Я согласен на ваше предложение, — произнес Махно, которому не очень хотелось менять теплый климат на сибирские морозы.

— Ну, вот и хорошо. Я очень рад, что мы смогли найти разумный компромисс, Нестор Иванович, — губернатор нажал на кнопку и в распахнутой двери появился Горьковой.

— Отправьте господина Махно обратно в тюрьму. И прикажите начальнику станции приготовить вагоны для отправки заключенных на северные рудники, — приказал Фрунзе.

Анархист с достоинством покинул кресло, и чуть кивнув головой, холодно произнес: — Честь имею, господа, — после чего покинул комнату.

Оставшись вдвоем с Котовским, губернатор подошел к небольшому бару, достал две небольшие рюмки и налил привезенной из России «Смирновской» водки.

— Ну, Григорий Иванович, с удачным началом твоего проекта, — предложил тост губернатор.

— Рано ещё говорить об удачном начале, Михаил Васильевич. Нам главное его удачно к Нигеру отрядить, а там дальше видно будет.

— Ладно тебе дуть на воду, все будет нормально. Получат господа французы в свои земли нашего бунтаря. Они нам Махди, а мы им Махно. Хорошо звучит, — пошутил Фрунзе, и заговорщики дружно опустошили посуду «за успех безнадежного мероприятия» закусив бутербродом с селедкой и луком.

Идея ответного хода «друзьям-соседям» обуревала умы Котовского и Фрунзе с момента разгрома вторгшихся в Того религиозных последователей пророка Махди. Было рассмотрено множество вариантов, но ни один из них не тянул на полноценное возмездие Парижу, сумевшему направить на крохотный африканский анклав России целую армию черных арабов. Все задумки дуумвирата были на уровне мелкой пакости и не более того. Казалось, что время мести откладывается в долгий ящик, но острый ум комбрига Котовского нашел таки подходящий вариант русской мести. Читая почту пришедшую из России, Григорий Иванович наткнулся на сообщение о знаменитом анархисте Несторе Махно. Арестованный в конце 1922 года лидер крестьянских повстанцев на юге России был предан суду вместе с большим числом своих последователей.

За все свершенные деяния, Махно грозила бессрочная каторга, и в исходе судебного процесса не приходилось сомневаться. Котовский знал Махно, но не столько лично, сколько по рассказам ссыльных. Одна пламенная натура отлично понимает подобную натуру. Недолго думая, комбриг предложил Фрунзе использовать разрушительный потенциал Нестора Ивановича на пользу государству. По данным местной разведки, после разгрома северных агрессоров господа союзники не оставили своих подлых намерений удалить русский флаг с африканской территории, а бокситы и золото только подталкивали их к активным действиям.

Что собирался изобрести Заморский департамент Франции, для полного и окончательного решения «русского вопроса» было неизвестно, но в том, что эти поползновения в скором времени приобретут реальные черты, было понятно всем. Необходимо было спешить, и Фрунзе без колебания поддержал идею своего заместителя.