Владимир Лошаченко - Белый тигр

— Алена, ты же общалась с невестой, откуда у нее столь необычное имя?

— Да отец ее учудил, начитался древних греков, вот и назвал. — Диана вроде богиня охоты?

— Где-то так, вот она нашего Ваню и подстрелила.

Мы развеселились.

Молодожены и правда выглядели отлично — молодые, красивые, вся жизнь впереди.

Гостей набилось две палаты, на хорах наяривал духовой оркестр, в перерывах я включал стереомагнитофон с колонками. В разгар веселья подошел Василий и на ухо прошептал:

— Государь, у вас гости, в кабинете княжна Людмила с сыном.

Я подавился грибочком — адъютант участливо похлопал меня по спине.

— Что делать, куды бечь? — мелькнула трусливая мыслишка. — Ладно, выдюжу — на то мы и гвардия.

Наклонился к жене:

— Дорогая, к нам прибыла в гости княжна Людмила с сыном.

— С твоим сыном? — уточнила Алена.

— Да, с моим — с достоинством лорда хранителя печати ответил я. — Пойду их встречу, ты распорядись, чтобы им поставили чистые приборы и прочую посуду. — Я пошел.

— Иди, иди.

Тут мне послышалось третье слово произнесенное женой — кобелина.

От неожиданности и возмущения резко обернулся — меня встретила безмятежная улыбка Алены. Пожал плечами и подался в кабинет, Сынок плелся за мной. Я застыл на пороге, сердце застучало чаще — навстречу бросился Саша.

— Папа, а мы с мамой к тебе в гости.

Подхватил его на руки, поцеловал, сынишка обхватил меня за шею. Мы с Людмилой молча смотрели друг на друга.

— Прости, Володечка, свалились к тебе на голову.

Она подошла и приникла к плечу.

— Ты меня прости, Людочка, не мог вырваться, рассчитывал перед праздником к вам, а здесь оказия, приемного сына Ивана женю.

— Я уж было испугалась, не случилось ли чего у тебя, вот и примчалась, соскучилась страсть.

Меня пробрала внутренняя дрожь.

— Подожди меня здесь.

Пошел в детскую с Сашей на плече.

— Вася, познакомься, это твой старший братик.

Мальцы с серьезными лицами подали друг другу руки, назвав себя. Васятка стал знакомить Сашу с Пушком, тот обнюхал старшенького и вопросительно глянул на меня.

— Пушок — это тоже мой сынишка, играй с ним и охраняй, что и Васю. — Ферштейн?

Тигр потешно кивнул.

— Папа, папа, а это тот самый Сынок? — Родитель моего Сынка?

— Да, сына, он его отец.

— А его мама где?

— Она в зале, скоро увидишь, ее зовут Малышка. — Васенька, покажи свои игрушки, поиграйтесь. Вы кушать хотите?

— Нет, дружно ответили сыновья, листая книжки с яркими картинками.

Я поспешил в кабинет. Мы с Людмилой стремительно сорвали с себя одежду и кинулись друг на друга. Нет, есть все же ненормальность в наших отношениях. Нигде не читал и не слышал, чтобы у мужчины и женщины одновременно срывало башню при виде любимого человека. Причем происходит постоянно и довольно длительное время. Я пришел в себя от собственного рычания и стона Людочки.

— Сплошное безумие — прошептала она.

— Любимая, по-моему мы оба безумны.

Придя в себя и передохнув, отправились за свадебный стол. Представил Людмилу Алене, на что последняя заметила:

— А я вас помню. — Прошу вас присаживайтесь, у нас сегодня свадьба, мой братик Иван женится.

Вдруг передо мной возник Скуратов:

— У нас беда, Государь.

— Слушаю.

Семен незаметным наклоном головы намекнул на разговор тет-а-тет.

— Милые дамы, разрешите вас покинуть — служба. — Алена, поухаживай за гостьей.

Придя в кабинет, уселись за письменным столом.

— Излагай.

Скуратов, молчком достал из папки лист бумаги и передал мне.

— Угу…, донесение, типа рапорта. Прочитал.

— Что дополнительно известно по сему делу?

— Неполная тысяча «одержимых» непосредственно участвовала в налете.

— Семен, на Вятке переселенцы обосновались, крестьяне?

— Так точно. — Они, паскуды, три села разорили, часть людей порубили, остальных взяли в полон.

— Не ожидал от башкиров подобных фортелей, совсем у них крыша поехала. — Ничего, я их в чувство приведу.

Вызвал адъютанта.

— Вася, срочно в кабинет Ярослава Удалого и Толгат-хана. — Семен, возьмешь с приказа опытных дьяков, спецназ в твоем распоряжении. — Надеюсь, правду от лжи сможешь отличить — проведешь следствие.

Объявились Толгат-хан с Ярославом, отдал им рапорт из филиала приказа в Уфе. Прочитали. Толгат-хан побледнел:

— Пощади башкир, Государь.

— Кого я должен щадить, татей и убийц? — Все виновные будут наказаны. — Василий, пиши указ. — За раззор деревень Вятские поляны, Благодатное и Медвежье, а также за убийство и захват в полон мирных поселян — моих подданных, повелеваю — всех участников сего преступления казнить через повешение. Родственников мужского пола до второго колена — расстрелять, окромя детей. Так казнить станем всех кто посягнет на русский народ. Указ сей прочитать по всем улусам и кочевьям башкир, половцев, булгар и ногайцев.

Шлепнул печаткой по сургучу.

— Ярослав, возьмешь три тысячи гвардейцев и два десятка пулеметов. — Скуратов — начальник сводного отряда. — Семен, держи пайцзу, перед отъездом возьмешь в казне пятьсот рублей — пейзанам на благоустройство. — Кроме того, конфискуешь у преступников половину домашней скотины — компенсация крестьянам. — Ярослав, всех башкир, кто не подчинится вашим приказам, в расход. — Семен, главных зачинщиков доставить живыми в Казань. — Идите, догуливайте, послезавтра отправляйтесь. — Свободны, а ты Толгат-хан, останься.

Башкирский князь сопел и смотрел себе под ноги.

— Ты, Толгат-хан, считаешь, видимо, что я несправедливо жесток с твоими башкирами? — Так или нет?

— Да, так — пробурчал он.

— А ты забыл половцев? — Помнишь их наказание и что получил Алий-бей за подобный налет. — Пусть твои башкиры спасибо скажут, не будь ты моим тестем и не рубились бы мы вместе с монголами, сам понимаешь, зачем продолжать. — Завтра сядешь под домашний арест, дела пусть ведет твой заместитель. — Привезут зачинщиков, тогда кончится твое заточение. — Охранять тебя станут гвардейцы, всё.

Князь Толгат-хан вышел из кабинета с мертвым лицом. — А что он думал, никто не смеет поднять руку на русича, а поднимет — лишится головы. — По большому счету мне без разницы, напали булгары на башкир или наоборот — национальность особого значения не имеет. — Я отвечаю за жизнь и спокойствие каждого своего подданного, любого посягнувшего на него ждет лютая казнь. — Государь — гарант спокойной и достойной жизни своего народа — вот таком образом я представляю свои обязанности.

Пора возвращаться за свадебный стол, завтра пиршество перемещается в дом боярина Худорина. К полуночи закончился первый день свадебного пира.

Ребятишки давно спали вместе с Пушком. Жены мои ненаглядные шушукаясь исчезли в гостевых комнатах, а я окопался в кабинете. Тигры дрыхли на ковре, я приладился на широком диване. Начавшийся сон прервали бесцеремонным образом две дамочки — мои жены. Ночь оказалась настолько бурной — отсыпался до обеда, а встав, занялся вплотную своим организмом. Позор если умру от истощения и упадка сил — чертовы бабенки, всю кровь «выпили».