Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]

Трошин тяжело вздохнул и завёл машину.

Он решил отъехать подальше от дома и там оставить её. А ещё лучше сжечь, чтобы свои следы уничтожить. Да, пожалуй, сжечь. Это самое лучшее. В случае чего, не знаю, не был, не моё…

Ещё он думал о том, что сжечь надо было сразу при уходе из профилактория. Но не заставлять же своих пешком до дома идти и вещи на себе тащить.

«Свои… Какие они свои, — горько думал Фёдор, — когда за приживальщика держат. Алёнка-то ладно, ребёнок ещё, с неё спросу нет, а Светка — стерва. Пусть теперь одна поживёт, пусть почувствует, каково это, без мужика, даже и приживальщика, как она считает. Хотя, она этого не говорила, но ведь думала так или примерно так. Думала, раз с языка сорвалось — моя квартира…»

Фёдор медленно ехал по улице, высмат ривая место, где бы запалить машину, чтобы не привлекать излишнего внимания. Хоть и не видно никого, но могут сбежаться поглазеть. Народ — он такой, ему хлеба и зрелищ подавай. Быдло, а не люди. Оттого и живут так по-скотски, оттого и бардак весь этот…

Ромка и Ксения вернулись к обеду.

Иван и Наталья сидели на кухне, когда щёлкнул замок входной двери.

— Это Ксенька, — улыбнулась женщина. — У неё же ключи есть, забыла совсем! Как же я вчера опростоволосилась, когда, не подумав, дверь открыла!

Девушка впорхнула на кухню.

— Мама, мы пришли! Ой… а… извините…

— Здравствуй, Ксения, — произнёс Иван, поднимаясь со стула и делая шаг навстречу девушке, удивляясь похожести на мать в пору её молодости. — Давай знакомиться. Я усыновитель Романа. Зовут меня Иван Петрович…

— Я вас видела как-то летом, мы с ма мой по улице шли, — странным тоном произнесла девушка.

Роман встал за спиной у Ксении.

Даже слепой смог бы пусть не увидеть, но уловить ауру взаимной любви, исходящую от юноши и девушки.

— Ты как нашёл меня, папа?! — удивлённо спросил он юношеским, прорезающимся, ещё не устоявшимся баском.

— Мать сказала.

— А-а! Я и забыл, что говорил ей как-то.

— Ты почему ушёл? Почему с нами не посоветовался?

— Я записку оставил.

— А поговорить нельзя было? Ты о матери подумал?

— Вы бы меня не отпустили.

— Не отпустили бы. Поэтому собирайся, говори дамам «до свидания», и на выход с вещами.

«Вот только как мы пойдём? Какой-то запрет ввели на выезд и выход из города, как мне сказали на посту».

Между тем девушка, внимательно посмотрела на мать и сказала:

— Мама, поговорить надо, пойдём в комнату.

Закрыв за собой дверь, Ксения тихо спросила:

— Мам, у тебя с ним что-нибудь было? Только не ври мне. Ты же цветёшь и пахнешь.

— Мы с Иваном Петровичем знакомы давно. Я его знала ещё до твоего отца.

— И? — девушка выжидающе смотрела на мать. — Впрочем, можешь не отвечать. Мне всё понятно.

— Ничего тебе не понятно, Ксенька, — вздохнула Наталья. — Ничего ты не знаешь. Ивана Петровича не знаешь, да и меня тоже, хоть и пытаешься изображать всезнайку и всепонимайку.

— Может, всего я и не знаю, — упрямо ответила девушка, — но и того, что рассказал Рома, мне достаточно. Его усыновитель женат на матери Ромы. А это, на минуточку, предполагает кое-какие обязательства, не так ли?

Наталья пристально посмотрела на Ксению.

— Послушай-ка, доча, уж не хоч ешь ли ты сказать, что я чужую семью разрушаю?

— Ты сама себе ответь на этот вопрос, мама.

Девушка резко развернулась, открыла дверь и вышла из комнаты.

Наталья обессилено опустилась на стул, поставила локти на стол и прижала ладони к лицу.

Из коридора донёсся голос дочери:

— Рома, пошли!

— Куда? — не понял тот.

— Вот именно: куда? — спросил Иван. — Ромка уходит со мной.

— Нет, папа, с тобой я не пойду. У меня другие планы.

— Знаю я о твоих планах. Исполнится восемнадцать, вот тогда делай, что хочешь.

— Мне через месяц уже восемнадцать. Но это не важно. Я и сейчас буду делать, что посчитаю нужным. Так что ты зря пришёл, — упрямо ответил Роман своим не устоявшимся юным баском.

— Да! — поддержала его Ксения. — И мы уходим. А вы оставайтесь.

; — В каком смысле — оставайтесь? — не понял Ромка.

— Я тебе потом всё объясню, — ответила девушка. — Пошли.

Хлопнула входная дверь.

Через недолгое время в комнату вошёл Иван.

— Что ты ей сказала? — спросил он тихо.

— Ничего почти. Она сама всё поняла, — невесело усмехнулась Наталья. — Женское сердце не обманешь.

— И что нам с этим делать теперь? — глухо спросил Никитин, прислонившись к косяку.

— Уходи, Ваня, — тихо произнесла женщина.

Никитин молча развернулся и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. На душе у него лежал тяжёлый камень вины перед Еленой. Он уже не мог вернуться к ней после совершённой измены, без Ромки, и вообще не мог. Что делать теперь, он совсем не представлял, поэтому потерянно сидел на лавочке у подъезда, глядя на потемневшие и подсохшие на асфальте большие и частые капли кров и избитых ночью налётчиков. Всё-таки смогли они как-то уползти, хоть и топтал их Иван со всей яростью. Подобной жестокости его научила зона, он видел такие расправы не раз и совершал их сам.

Неожиданно для него, из-за давно не стриженых кустов акации выскочил возбуждённый Ромка.

Тот и сам не ожидал столкнуться у подъезда с усыновителем, и замер на месте. А потом выпалил ломающимся баском, едва не плача:

— Как ты мог, дядя Ваня?! Как ты мог?!

Следом появилась Ксения. Она схватила парня за руку и потащила назад со словами:

— Пойдём, Рома!

Уходя, Роман развернулся и выдохнул отчуждённо:

— Не прощу никогда! Не возвращайся больше к нам!

«Недолго я отцом-то побыл чужому ребёнку, — думал отрешённо Иван. — Опять стал дядей Ваней, и при каких обстоятельствах…»

Он ещё долго сидел мрачный, а потом тяже ло поднялся со старой, едва живой лавочки, закинул на спину свой рюкзак и пошёл по улице, не зная, куда идти и как жить теперь.

Наталья молча плакала в своей комнате у стола, уперев в него локти, обхватив голову руками. Слёзы часто капали на столешницу, уже превращаясь в лужицу, чему женщина отстранённо, через невыносимое чувство душевной боли и одиночества, ещё могла удивляться.

Наконец, она решительно распрямилась, ладонями вытерла щёки, а полой халата — столешницу, подошла к окну и увидела, как Иван заворачивает за разросшиеся кусты акации.

Женщина будто опомнилась, опрометью выскочила в подъезд, даже не захлопнув входную дверь. Она побежала вслед за Никитиным, поджимая пальцы на ногах, чтобы не слетели домашние шлёпанцы.

Иван услышал лёгкие шаги и обернулся.

Наталья остановилась в нескольких метрах, сделала пару неуверенных шагов. Опять остановилась и произнесла сквозь слёзы:

— Не уходи, Ваня. Я не могу потерять тебя второй раз…