Дмитрий Шидловский - Самозванцы

– Дуб почти такой же, хоть это радует, – проворчал Басов.

Вчетвером они двинулись в том направлении, где должна была находится дорога на Москву. Вскоре они вышли на нее. В отдалении виднелась церковь на холме, как раз та, мимо которой Басов с Крапивиным проезжали по дороге в усадьбу Селиванова.

– Похоже, все‑таки в точку вышли, – проговорил Крапивин. – Может, только на несколько месяцев сбились. Такое бывало.

– Возможно изменение воздействия в связи с перемещением исходной точки, – пробурчал Алексеев. – Хотя программу я вроде бы настроил правильно.

– Значит так, – взял на себя командование Басов, – надо идти в Москву и выяснять обстановку. Только вот Виталию Петровичу там, пожалуй, делать нечего. Одежда – полбеды. Он совершенно не готов играть человека из Средних веков. Кроме того, не хотелось бы идти туда с этими штуками, – он тряхнул автомат на плече. – Следовательно, надо разделяться. Вадим с Виталием Петровичем остаются здесь, с автоматами. Мы с Сергеем идем в город. Вадим, отдашь Сергею свою саблю. Возражений нет?

– Возражений нет, – эхом откликнулся Крапивин.

По мере того как Басов с Чигиревым приближались к Москве, им все больше становилось ясно, что попали они именно туда, куда хотели. Одежда встречных путников, придорожные строения – все указывало на то, что перед ними Русь начала семнадцатого века. Они пообедали в придорожном трактире, и там у них с удовольствием приняли предложенный Басовым к оплате флорин, благо во всех странах принимали к оплате монеты других государств, поскольку ценился не столько денежный номинал, сколько стоимость металла, из которого они были изготовлены. Чигирев явно нервничал и озирался по сторонам. На одной из окраин города он уверенно сказал:

– Да, все так и было. Похоже, мы по адресу.

– А что ты так нервничаешь? – спросил Басов. – Ну, закинуло нас на несколько месяцев позже. Что такого? Здесь надольше люди исчезают, а потом появляются.

– Не знаю, – пожал плечами Чигирев, – У меня нехорошее предчувствие.

Увидев на обочине постоялый двор, Чигирев бросил:

– Подожди, я зайду поспрашиваю. Скажу, что долго в Москве не был.

– Поспрашивай, – безразлично откликнулся Басов. – Я тебя здесь подожду.

Чигирев тут же двинулся внутрь постоялого двора. Через четверть часа он вышел оттуда совершенно бледный.

– Что случилось? – тревожно спросил его Басов.

– Четвертый год…

– Что четвертый?

– Тысяча шестьсот четвертый. Сейчас конец июня. С того момента, как меня отсюда забрали, прошло уже два с половиной года.

– Ну дела, – присвистнул Басов.

– Пошли, надо узнать, как мои, что с ними, – схватил Чигирев за руку Басова.

– Да не беги ты, – яростно шепотом попытался утихомирить его Басов. – Не надо привлекать к себе внимания.

Но Чигирев его не слушал. Он почти летел вперед. Мимо мелькали дома, пешеходы, всадники. Он не обращал на них внимания. Басов еле поспевал за ним. Вот и дом. Чигирев с силой постучал в калитку. Из‑за забора залаяла собака.

– Эй, есть кто дома?! – что есть мочи заорал Чигирев.

– Иду, касатик, иду, миленький, – проскрипел ему в ответ старушечий голос.

Вскоре калитка приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась хитрая старушечья мордочка.

– Чего тебе?

– Семья подьячего Чигирева здесь живет? – задыхаясь от волнения, выпалил Чигирев.

– Жила, – старуха пристально и с недоверием осмотрела спрашивающего. – А ты кто им будешь? Сродственник?

– Брат я Сергею, – соврал Чигирев. – Пять лет не видал.

– Сгинул брат твой года три тому, – сочувственно проговорила старуха. – Токма я того не видала. Я с женой его зналась, когда она в клетях жила.

– В клетях? – вздрогнул Чигирев. – А что с ней нынче?

– Померла.

У Чигирева подкосились ноги. Он непроизвольно ухватился за столб ворот.

– Как? Когда?

Старуха побольше высунулась из калитки и, явно гордая тем, что может поведать гостю необычную историю, сообщила:

– Как сгинул муженек‑то ее, братец твой то есть, так повадился к ней дворянчик один ходить. Боярина Василия Голицына человек. В летах. Статный такой мужчина. Домогался ее явно. Все звал к себе в услужение. Только Дарья ни в какую. Я, говорит, мужняя жена, о том, что супружник мой помер, вестей‑де нет, и ждать его буду до самой смерти. А дела ее плохи тем временем стали. Приказ‑то за мужнину службу денег ей не платил. Дьяк ей сказал, что переметнулся ее муженек к ляхам и за измену казнен будет, ежели его схватят. А ей указал по приказам не ходить и царевым людям понапрасну не докучать. Пригрозил, что кнутом за это накажут. А у ней ребеночек тогда на руках был, совсем еще малый. Ванька, племянничек твой, значит. И стало ей, голубке, совсем тяжко. Тогда‑то она в клети и перебралась, а мы с сыночком моим, невесткой и внучатами в доме тогда же и поселились. Дарья тогда чуть по миру не пошла. А дворянчик, который за ней ухлестывал, возьми и денег предложи, на прокорм дитяти значит. Раз дал, два дал. А по осени возьми да и потребуй долг. А Дарьюшке денег‑то откуда взять? Вот она с сыночком в холопы к дворянчику тому и попала. Только долго там не прожила. Схоронили ее через неделю. Сказывают, – старуха понизила голос, – что дворянчик тот ее снасильничать хотел, а она его кочергой огрела, так что левый глаз выбила. Что правда, то правда. Окосел тогда дворянчик этот. А ее, голубку, после того на конюшне и запороли. Так‑то.

– А сын ее, Ваня, где? – еле шевеля губами, спросил Чигирев.

– Где ж ему быть? В холопах у того боярина ходит. Мал он еще, так сказывают, в людской живет.

– У какого боярина? – вступил в разговор молчавший всё это время Басов.

– Так я же не сказала! – замахала руками старуха, – Дворянчик‑то тот в большие люди вышел, боярином стал. Государь самолично ему чин окольничего в прошлое лето жаловал.

– Где этот боярин? Как звать его? – с трудом сдерживался Чигирев.

– Андрей Селиванов. Да он недалече живет, я покажу.

Рука Чигирева непроизвольно потянулась к сабле, но тяжелая длань Басова тут же легла ему на плечо, предостерегая от опрометчивых действий.

– Я пойду туда, Игорь, – с напором сказал Чигирев.

– Хорошо, навестим раба божьего Андрейку, – холодно произнес фехтовальщик, – Тока раньше времени не ори. По дороге остановят.

Дом Селиванова в Китай‑городе выделялся среди остальных. За высоким бревенчатым забором возвышались богатые хоромы, украшенные затейливой резьбой. Сразу было видно, что поселившийся здесь человек не только любит жить роскошно, но и стремится продемонстрировать свое превосходство над окружающими. Басов остановился перед воротами и сделал приглашающий знак историку:

– Прошу, подьячий.

– А ты? – удивился Чигирев.