Анатолий Спесивцев - Вольная Русь. Гетман из будущего

Хотя ехали не спеша, обгоняли по дороге многих. Что, впрочем, не удивительно: при передвижении верхом на чистокровных или полукровных лошадях нетрудно превосходить в скорости телеги, запряженные волами, да еще и груженые. Часто Аркадий ловил взгляды селян, вырвавших время между пахотой и косовицей для поездки по неотложным делам в город. Мальчишки и парни смотрели восхищенно-завистливо, вероятно, представляя себя на его месте, на красавце-жеребце, в шелках (во избежание обзаведения вшами он носил только шелковую одежду – имел такую возможность) и с дорогущим грозным оружием. Разве что гречкосейный соломенный брыль они бы ни за что на его месте не надели – не подобает важному пану такой головной убор. Девушки нередко бросали очень многообещающие взгляды, думая, наверное, что хоть и староват, с сединой в бороде, зато какой богатый и видный. К сожалению, их родители, гречкосеи, со своими весьма самостоятельными супругами – как и в двадцать первом веке, на этих землях в семьях часто реальным лидером была женщина, сам знаменитый колдун тому пример, – зыркали на явного представителя казацкой старшины без всякой любви. Восторги по поводу освобождения от панской угрозы и принудительного окатоличевания сменились недовольством из-за отсутствия доступных прежде городских товаров. О том, что именно сами селяне увлеченно резали горожан при изгнании поляков, зачастую и православных – за ношение городской одежды, – они категорически вспоминать не хотели. Если чего-то не хватает, то виноваты власти.

Шедший на загляденье ровно Ворон весьма благосклонно отнесся к заигрываниям Ласточки, но здесь ему ничего не светило. Ей подберут, когда хозяин посчитает нужным, кабардинского жеребца в партнеры – чистокровные жеребята стоили куда больше полукровок. Впрочем, половое воздержание Ворону не грозило – имелись у Москаля-чародея ахалтекинские кобылицы, да и – как все жеребцы – он не был расистом, с удовольствием охаживал нечистокровных кобыл, в результате чего получались красивые и недешевые детки.

– …усих там и похватали, никто не утек.

– Шо, прямо всех? Они разве не сопротивлялись? – Удивление в голосе Москаля-чародея прозвучало совершенно искреннее. Банда в более чем две сотни всадников, большая часть которых прибыла с Сечи, вполне способна оказать серьезное сопротивление трем сотням Чигиринского полка, во главе которых Капуста ходил на ее ликвидацию.

Лаврин крутнул пальцем ус, лихо сдвинул шапку к левому уху, презрительно махнул рукой.

– Перепились як свиньи, сразу как на одном из бусов бочонки со спиритусом нашли. Та й потом выяснилось, що у каждого третьего и оружия-то не было. С дубинками на дело пошли. Это ж большей частью совсем опустившие пропойцы и бесштанные трусы сбились. Як на Литву идти, так у них здоровьячко не позволяе, а як своих братив грабуваты, так здоровьячко не помеха. Шваль подзаборная!

– Стой, а кони, а наводка на место ночевки? Откуда такой голытьбе их взять? Бесштанные такое дело замутить ни за что не смогут!

– Це ты правильно заметил. Я первым делом, когда они прочухались, заводил выявил для допроса, а остальных – к большой купецкой радости – там же кого повесил, а для кого веток не хватило, утопил, мешки купцы для того пожертвовали. Сами предложили, когда мои трудности с казнью увидали.

– Да хрен с ними, этими придурками! На дне им самое место, чтоб раки не голодали. Что атаманы их показали?

– Так я ж хотел по порядку рассказать. Атаманы… да яки они, к бису, атаманы?! Лишний раз рот неохота пачкать погаными словами, а других они не заслуживают. Ясное дело, поспрашал я их, без всякого снисхождения поспрашал. Только-то пытка их оказалось зряшной затеей. Стоило их к деревьям привязать да огонь разжечь рядом, как запели, крысы, что твои соловьи, все, що знали, выложили. От боли начали выдумывать бог знае що, нихто ничего нового не вспомнил.

– Щоб тебе, Лаврин!..

– А сам, помнишь, як речь повел от начала времен, когда Земля была еще тепленькая, а по ней бегали мамонты…

– Так тогда же я ждал прихода еще двух человек, хотел сразу всем рассказать, а вас нетерплячка разобрала. Сейчас же мы с тобой вроде бы новых собеседников не ждем? Прекращай баловаться!

– Все, все, рассказываю, хотя рассказывать-то и нечего. На масленицу к ним один человечек подошел, представился Анджеем Ковальским…

– Поляк?!

– Хотел он, щоб его за ляха приняли, только просчитался. Среди цих… атаманов, один природный лях был, щоб йому в аду чорты покою не давали. Так цей лях-розбышака опознал в говоре цього Ковальского литвина з Смоленщины чи Брянщины.

– А они сейчас под царем. Неужели московский след?

– Може, московский. А може, й литовський чи совсем шведский. А лошадок-то им татары подогнали, крымские, ширины. Вот и гадай.

Аркадий привычным жестом полез чесать под брылем затылок.

«Действительно, из числа подозреваемых можно смело исключать разве что тех, кто о Вольной Руси слыхом не слыхивал: маньчжуров там, японцев или тайцев. Из европейцев такую пакость не только враги, но и некоторые из союзников могли устроить. Поссорить Сечь и Дон многие жаждут. Прошлогодний рейд по донским монастырям банды сечевиков Моцока до сих аукается и еще долго на Дону поминаться будет. Правда, там была лихая шайка настоящих головорезов с наводчиком из донцов, и никаких иностранных следов найти не удалось. Хоть их почти всех перебили, выживших донцам с извинениями выдали, святыни – иконы и мощи – монастырям вернули, осадок остался. Нет, при всех минусах подобного решения надо срочно от Сечи избавляться!»

– Думаешь, что этого Ковальского нам больше не увидеть?

– А ты сам-то?

– Да и мне кажется, что он давно к хозяевам ускакал. Словесный его портрет нам эти разбойники оставили?

– Обижаешь! Самый подробный. Це единственное, що они под пытками сумели дополнить, остальное, як говорил, сразу выложили.

– Значит, ничего похожего на Моцоку?

– Там волчья стая была, никого из их старшины живыми взять не удалось, а здесь облезлые крысы. Хотя…

– Вот именно, есть нехорошая аналогия. Купцы хоть не сильно пострадали?

– Бог спас. Спиритус почти весь вылакали, рыбу вяленую не столько пожрали, сколько попортили, как крысы, немного других товаров сломали-изуродовали спьяну, все, что раскрали, мы сразу и возвернули.

– Никого не убили?

– Нет, слава богу. – Лаврин широко перекрестился. – Убить не убили, а несколько парубков и купчишек потолще ссильничали. Бесштанные, що с них взять?

Аркадий сплюнул в дорожную пыль. Бесштанные были дном запорожского общества. По природной трусости в походы ходить боялись, жили в Землях Запорожских вольностей чем придется, спали часто в ямах-пещерах вповалку, содомия там – в таких-то условиях – процветала, хоть на самой Сечи за нее вешали или на кол сажали.