Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

Сарагоса махнул рукой, словно отметая несущественные подробности.

— Расколол тебя, говоришь? Учуял чужака? Ну, ничего… Чужаки, видишь ли, тоже разные бывают. Такие, как мы, безобидны, а другие… — Он выпустил яростный клуб дыма. — Ну, расколол, и ладно! Черт с ним!

— Тем более что дело-то случилось во сне, — осторожно добавил Скиф.

— Во сне?

— Ну да. Шардис, Альба, Ронтар, Амм Хаммат — это ведь сны, Пал Нилыч, не так ли?

Шеф остановился, засопел, потом буркнул:

— А твоя амм-хамматская красавица — тоже сон? Э? Сказано ведь было: сон или не сон — о том никому не известно! Ни богу, ни дьяволу!

Голова Скифа покаянно склонилась, и Пал Нилыч, раздраженно посопев еще с минуту, сказал:

— Об этом Сингапуровом приятеле доложишь подробней, но не сейчас, не сейчас… Когда вернешься из Амм Хаммата, тогда и доложишь. А теперь давай-ка о рыжей. Допрашивала тебя?

— С пристрастием. Ну, я ее напоил, улестил да наврал с три короба. О моржах и плотниках, о королях и капусте… Как вы советовали! Сказал, что вы с Доктором — как Сатана с Люцифером, любого в ад запихнете… если не в ад, так в адский сон… и ее, любопытную стерву, и меня.

— О! — Сарагоса приподнял бровь. — Фантазия у тебя работает, сержант! И что ж она? Напугалась?

— Не очень. Сказала: есть люди, интересуются твоим шефом, могут помочь.

— Люди, — медленно протянул Пал Нилыч, мрачнея, — люди! Знаем мы теперь, что за люди! Нелюдь поганая! Твари! И эта рыжая ведьма работает на них! Ну, разберемся с ней, а пока пусть посидит в Шардисе, пусть поскучает! — Его лицо искривилось мстительной гримасой. — Пусть поскучает! Ты со своим Стражем и всем выигранным — тут, а она — там! •И денег ей хватит разве что на стакан сельтерской да пирог с Капустой!

— Не думаю, — произнес Скиф. — Свое-то при ней осталось. — Он обрисовал в воздухе контуры соблазнительной женской фигурки.

— Что осталось, то осталось, — внезапно успокоившись, согласился Пал Нилыч. — Ну и хватит о ней! Главное ты выяснил — красотка наша из той же шайки, у которой мы на прицеле. А так как из Шардиса не сбежишь, то попадет она прямиком сюда… или в один из адских снов, которыми ты ее пугал. Скажем, в Сафари-4, к динозаврам, э? Там уж она разговорится! Пошлю с ней, скажем, Сентября…

— Сентября не надо, Пал Нилыч. Сентябрь ее ящерам скормит. За Сергея…

— Верно! — Сарагоса кивнул. — Пошлю ее лучше с Дорджи Чучуевым, он парень спокойный и шустрый. Или, может, сам желаешь сопроводить? — он прищурился, разглядывая Скифа сквозь табачный дым.

— Святой Харана! Спаси и помилуй! Я ведь в Амм Хаммат собрался!

— Ну, раз собрался… — Шеф покивал головой, будто Скиф должен был уйти в амм-хамматские сны исключительно по собственному желанию. — Раз собрался, так слушай! Меня слушай и своего Харану, чтоб в беду не влипнуть! Пойдешь один. Людей у меня осталось четверо, каждый на счету, да и сам я тут нужен, не до прогулок… Так что пойдешь один! И все разведаешь, все выяснишь — и про этих сену, и про ару-интанов, и про заклятия, коими от них защищаются. Но главное — деревья! Падда! Все собери, что о них известно, и пробы чтоб были! Листья, сучья, кора… И до куполов, если они тебе не поблазнились, не худо бы добраться.

— Не поблазнились, Пал Нилыч. Джамаль их тоже видел. При упоминании о Джамале шеф мрачно скривился и запыхтел трубкой. Искры стайкой крохотных птиц вознеслись из разлапистого «гнезда».

— Ну, раз не поблазнились, так разведай! Бродит у меня мысль, что все это связано… как-то связано… «голд», рощи твои золотые, всякие запахи, ару-интаны, сену да наши зомби-атаракты… — Сарагоса пошевелил толстыми волосатыми пальцами и угрюмо усмехнулся. — Может, ты и защиту какую найдешь в этом самом Амм Хаммате? Заклятия, э? Заклятия от хлыстов нам бы сейчас очень пригодились…

— Вы же в них не верили, Пал Нилыч?! — вскинулся Скиф.

— Верил, не верил… А ты сам-то веришь?

— Ну-у… Песни слышал… очень впечатляющие песни… Еще видел, как девушки с белыми зверями говорят… А вот что касается заклятий…

Скиф смолк под насмешливым взглядом Сарагосы.

— Вот так! — менторским тоном заметил шеф. — То, что ты должен выяснить, не есть вопрос веры. Факты, сержант, факты! Деревья падда навевают дурные сны — это факт! Звери, как ты рассказывал, боятся их запаха — второй факт! Амазонки тоже боятся — и запаха, и шинкасов, и ару-интанов… Шинкасов колют копьями, от демонов творят заклятия. Почему? Сколь те заклятия действенны? Считать ли их бесспорным фактом или примитивной магией до смерти перепуганных женщин? Выясни и доложи!

— Я выясню, — сказал Скиф. — Только женщины не показались мне перепуганными до смерти. Они из породы бойцов, из тех, кто верит и в силу свою, и в копье, и в магию. Их вера — тоже факт. Пал Нилыч.

— Потому ты и отправляешься в амм-хамматский фэнтриэл, что я готов считаться с этим фактом. Сперва-то я думал, что все это блажь, — нехотя признался Сарагоса, — но потом… — Он смолк и будто бы про себя пробормотал: — Да еще эти сны… сны…

— Какие сны? Про Амм Хаммат? Про Шардис?

— Нет. — Пал Нилыч отвернулся, скрывая лицо. — Другие сны, мои… Ну, хватит о том! — Он посмотрел на часы. — Сейчас половина второго. Собирайся — и к Доктору! Прямо к нему в логово! Я там буду через сорок минут.

— Мне хватит тридцати, — сказал Скиф, поднимаясь.

Он спустился в каптерку к дяде Коле, где было приготовлено все нужное снаряжение: мешок с дорожным припасом, комбинезон — тот самый, амм-хамматский, с десятью карманами и зашитой в секретное место проволокой, таймер, компас, нож и кое-какие мелочи. Автомат он решил не брать, лазер казался надежнее, а вместо тяжелых обойм дядя Коля приготовил пару коробок с запасными батареями. Двадцать первое столетие все-таки, подумал Скиф, вкладывая свое оружие в наплечную кобуру. Да, двадцать первое столетие… Слидеры, видеотелефоны, трехмерные «эл-пи», боевые лазеры, пришельцы… Судя по первым годам, век обещал массу развлечений, и Скиф не сомневался, что в ближайшие пятьдесят лет ему не придется скучать. Если он их проживет, конечно! Пример Сингапура подсказывал, что агентам Системы суждена жизнь яркая, но недолгая. Правда, у счастливчика Сержа Никитина не имелось святого Хараны, и феноменом-акцидентом он тоже не был, так что вряд ли представлял интерес для любознательного Чакары уко Экоба. Жизнь его вполне подчинялась статистическим закономерностям: множество мелких удач уравновесила одна неудача, зато самая крупная, какая может случиться с человеком.

Дядя Коля следил за тем, как облачается Скиф, спросонья моргая глазами. Он тоже находился на осадном положении и по такому случаю, а также ввиду утренних волнений принял на сон грядущий лишний стаканчик. Но это его не развеселило, был он мрачен и угрюм. Когда Скиф взялся за свой лучемет, он вытянул руку-клешню и буркнул: