Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

— Ты — Паир-Са, владыка… тебе покорны огненные стрелы… Большая честь носить за тобой меч…

— Я не Паир-Са. — Скиф встряхнул юношу. — Запомни мои слова, парень: Я — человек, пришедший из-за моря, из далеких земель, что лежат западней Джарайма… Слышал о Джарайме? — Сайри молча кивнул; глаза его сделались совсем круглыми. — Так вот, Джараймом земля не кончается; есть и другие страны, откуда пришли мы с родичем… с князем Джаммалой, запомнил? Приплыли на таргаде, с джараймскими купцами. Таргад — это корабль, с веслами и парусом, большое судно, что разбилось в бурю у Проклятого Берега. Так мы сюда и попали, я и Джаммала. Так ты и скажешь в городе на скале, если там будут тебя расспрашивать.

Сайри быстро закивал, а Джамаль с одобрением хлопнул себя по колену. Разумно, весьма разумно! Коли судьба свела их с этим синдорцем, так пусть будет в курсе их истории — про князя из дальних земель и его племянника, выброшенных бурей на амм-хамматские берега. Вполне правдоподобная легенда, но — увы! — не без изъяна: им предстояло объяснить свое внезапное исчезновение в ночь трех лун, по дороге в город. Но на сей случай у князя Джаммалы, сына Гер'гия, были уже заготовлены разнообразные и хитроумные байки; на худой конец он рассчитывал прибегнуть к мысленному внушению.

— Я все понял, господин, — сказал Сайри. — Ты и твой родич, благородный Джаммала, приплыли из-за моря, а не спустились с багровой Миа. И ты желаешь считаться человеком… Да будет так, сын Небесного Вихря! Правда, я не слышал, чтоб люди — даже из заморских земель! — сражались молниями. Такое под силу лишь богам!

— А вот про молнии тебе лучше помолчать, — строго произнес Скиф. — Видишь ли, души болтунов высасывают ару-интаны, а парень, который держит рот на замке, будет цел и невредим. Возможно, удостоится награды. — Он со значением приподнял бровь.

— Награды? Я буду молчать, господин, и мне не нужна награда. Разве что ты позволишь носить за тобой меч и подавать чашу с вином…

— Может, сговоримся на чаше? Подашь, когда будет вино… и повод, чтобы выпить.

Потрепав юношу по плечу, Скиф выпрямился, присвистнул и погнал жеребца на холм.

Но после ужина, когда в высоком темном небе медленно закружилась звездная карусель, он взялся за Сайри по-настоящему.

«Я на очереди», — думал Ри Варрат, слушая, как Скиф дотошно выспрашивает синдорца о Петляющей реке, о землях, что лежат на севере, юге и востоке, о шинкасах и амазонках из Города Двадцати Башен, о Проклятом Береге, ару-интанах и местных божествах, защищающих людей от злобных демонов.

Он слушал и размышлял над уже поведанным компаньону и над тем, что еще предстояло рассказать — рассказать столь ясно и убедительно, чтобы тот не заподозрил измены, не принял правду за ложь, не почуял намека на предательство или недоговоренность. Эти варвары-земляне были так подозрительны! Впрочем, напомнил себе Ри Варрат, он и сам теперь землянин и подвержен всем земным грехам и недостаткам. Вот и сейчас — зачем подозревать Скифа в недоверии? В том, что компаньон его не поймет или попытается неверно истолковать сказанное? В конце концов, они были союзниками… Даже не просто союзниками — друзьями! Боевыми соратниками, агентами Системы!

«Вернусь, — с озорством подумал он, — заставлю Нилыча принять в штат, инструктором. Или пойду к Доктору, в помощники…» Но мысль сия принадлежала уже не Ри Варрату, звездному страннику, а Джамалю. Джамаль, землянин, сидел сейчас у костра, под высоким и темным ночным небом Амм Хаммата, Прислушиваясь к торопливому говорку Сайри.

Этот стройный черноглазый юноша был уроженцем лесного края; степи он не знал и боялся ее — как всякий человек, привязанный к своему клочку земли, боится неведомого и необозримого пространства, слишком огромного, чтобы окинуть его единым взглядом. Впрочем, страх перед степными просторами не помешал Сайри переправиться вместе с родичами на западный берег извилистого потока, который синдорцы называли Петляющей рекой. За ней, в лесах, стояли города с крепкими бревенчатыми стенами, и в каждом правил старейшина либо князь, собравший сотню-другую воинов. Тот, кто платил князю дань, мог, в случае шинкасского набега, рассчитывать на покровительство и защиту; не желавший платить брал судьбу в собственные руки и отправлялся на все четыре стороны.

На самом деле сторон было только две — запад и восток, одна степь и другая степь. С юга синдорские княжества граничили с горами, где мог прожить охотник или козопас, но никак не земледелец; на севере, в благодатных местах, в низовьях Петляющей и по берегам Внутреннего моря, было множество крупных и мелких держав, царств, королевств, империй и торговых республик. Синдорцами все эти страны интересовались лишь в качестве сену. Сайри слышал от старших родичей, что на побережье Внутреннего моря тоже цвели рощи дурманных деревьев; имелись там и разбойные племена вроде шинкасов, менявшие души людские на сладкую траву.

Степь, в которой сейчас находились странники, на западе граничила с Проклятым Берегом и Узким морем, а на юге — с горной страной Мауль. Об этих местах Сайри не знал почти ничего; слышал лишь, что за морем лежат Джарайм и другие державы и что корабли их ходят в южные маульские порты или плывут с товарами на север, минуя пролив, соединяющий Узкое и Внутреннее моря. К Проклятому Берегу таргады джараймских купцов никогда не приближались; тут не было ничего, кроме скал, песка, кедров и золотых рощ, куда шинкасы свозили захваченных в полон.

Кочевые шинкасские кланы мотались по всей степи, то взимая дань с поселков переселенцев на левобережье Петляющей, то переправляясь через водный поток, чтобы наловить пленников в синдорских княжествах. Ходили они и на север, к низовьям реки и Внутреннему морю, добирались до пролива и маульских прибрежных городов; иногда грабили, иногда торговали награбленным и невольниками-сену. И лишь одна дорога была для них закрыта — на юг, где в предгорьях маульского хребта высился город с двадцатью башнями.

Услыхав об этом, Скиф в задумчивости потер висок и спросил:

— Выходит, они женщин боятся? А почему? Глаза у Сайри округлились.

— Их все боятся, повелитель! Разве ты, владыка над воинами, того не ведаешь? У них — сила! Большая сила! У них конное войско и пирги, смертные братья твои! Еще — лучшие скакуны, оружие и башни из камня, какие — прости мою дерзость! — и самому Небесному Вихрю не сокрушить! А главное, — тут он понизил голос почти до шепота, словно собирался поведать великую тайну, — главное, господин мой, с ними благословение Безмолвных, родичей твоих, и великая тайная сила! Все, что забыто в Синдоре, они помнят… помнят к пользе своей и благу, не отступая перед демонами и слугами демонов, ибо души их неподвластны злому колдовству. Говорят, что есть в их городе великие чародейки, не знающие усталости и сна, видящие любого насквозь… И еще говорят, что им не нужны слова, ибо проникают они мыслью в людские души, как меч и копье — в мягкую плоть… И могут они повелевать белыми пиргами и творить заклятья такой силы, что не разрушить их ни Шаммаху с Хадаром, мерзким шинкасским демонам, ни самим ару-интанам…