Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

— Получается, этот Зуу'Арборн был демоном? — Скиф вывернул шею, поглядывая снизу вверх на девушку. Виски его блестели проступившей испариной, комбинезон на спине потемнел от пота. «Градусов сорок тут, не меньше», — подумал Джамаль, слизывая с губ соленую влагу.

Амазонка покачала головой.

— Нет, мой светловолосый, он купец, а не демон. Купец, коротышка из Джарайма, что лежит за Узким морем, из тех мест, где мужчины правят, а женщины покорствуют им… — Сийя усмехнулась, будто удивленная таким странным распорядком вещей, и закончила: — Он не прикидывался человеком из Джарайма, и он тот, за кого выдавал себя. Одна из Видящих сестер говорила с ним… без слов — так, как Гайра говорила с вами… Скажи, Скиф ап'Хенан, могли он солгать ей?

— Но тогда… — начал Скиф.

Звездный странник так и не узнал, что собирался сказать его компаньон, какие доводы привести, какую гипотезу высказать. Сквозь заливавшие глаза струйки пота он увидел, как веки джарайма приподнялись, но взгляд, родившийся в этих узких темных щелочках не был взглядом Зуу'Арборна. Будто бы черная холодная пропасть, раскинувшаяся от Амм Хаммата до Земли и дальше, до Телга, вдруг уставилась на Джамаля; и взор ее был ледяным, безжалостным, мрачным.

Он застыл, не в силах пошевелиться, разомкнуть сведенные судорогой губы; эмоциональный поток, хлынувший от этого существа, был подобен парализующему удару. Словно сторонний и беспомощный наблюдатель он глядел на Скифа, сидевшего на корточках, с головой, развернутой к плечу; на Сийю, смотревшую ему в лицо; на пальцы девушки, уверенной хваткой обнимавшие бирюзовый эфес; на руку Зуу'Арборна, шарившую под хламидой на груди. Он вытащил какой-то предмет — карандаш, как показалось Джамалю; но этот карандаш вдруг начал расти, удлиняться, превращаясь в гибкий, отсвечивающий синеватым блеском хлыст.

Звездный странник дернулся, заклокотал горлом, неимоверным усилием стиснул пальцы в кулак, согнул руку. Наваждение прошло; мышцы опять повиновались ему, вернулся голос, и только глаза, разъеденные соленым потом, не желали раскрываться пошире. Он прохрипел:

— Скиф… Скиф, генацвале…

Но было поздно. Хлыст в руках лежавшего метнулся к шее компаньона, точно в ямку под черепом, и Скиф замер с полузакрытыми глазами; казалось, он то ли оглушен невидимым ударом разрядника, то ли изумлен — изумлен чем-то происходившим сейчас в его сознании, какими-то странными и непривычными ощущениями, столь же поразительными, как трансформация, случившаяся с джараймским купцом. Так продолжалось секунд пять или шесть, показавшихся Джамалю вечностью; наконец веки Скифа приподнялись, и звездный странник, ожидавший встретить бессмысленный взгляд лишенного души, с облегчением вздохнул. В синих зрачках его компаньона светилось торжество — торжество и насмешка.

Он резко повернулся и выбил хлыст из рук оборотня, затем его пальцы сомкнулись на горле лежащего, нащупывая болевую точку.

— Ну, хиссап недорезанный, — яростно пробормотал он, — ну, атаракт-катаракт, ловкач хренов… Душу мою хотел взять? Сейчас я из тебя душу повытрясу!

Джарайм захрипел, приподнялся на локте, в глазах его мелькнул ужас — клинок Сийи уже колол его грудь, точно меж пятым и шестым ребром. «Убьет», — подумал Джамаль, рванувшись к девушке, но Скиф уже осторожно отводил ее меч в сторону.

— Не торопись, ласточка, сначала потолкуем. Видишь, шипит, гадюка, сказать чего-то хочет.

— Горло ему отпусти, — посоветовал Джамаль, — здесь и так жарко, совсем придушишь. И будь повнимательней, генацвале, — это не атаракт. Точно не атаракт! Глаза не похожи.

Скиф резко вздернул голову.

— Ну? Ты уверен? Из хозяев, значит? Сам граф Калиостро? — Он вытащил оружие, и только после этого пальцы его разомкнулись. — Если так, встань, милая, сюда… За спину ему встань… И если дернется — руби!

В два стремительных шага девушка обогнула джарайма; тот уже сидел, растирая горло, но взгляд у него после Скифовой хватки был не мрачным и давящим, как минутами раньше, а едва ли не бессмысленным. То ли не пришел в себя, подумал Джамаль, то ли не может сообразить, кто свалился ему на голову. Во всяком случае, он ощущал сейчас нечто странное — исходившее от джарайма чувство недоумения и словно бы обиды.

Сийя встала за спиной пленника с клинком на плече. Губы ее чуть заметно шевелились, и Джамаль, напрягая слух, разобрал:

Небесный Вихрь, защити нас!

Первая луна, стань преградой, Вторая луна, стань вратами, Третья луна, стань башней, Солнце, дозволь узреть истину!

Обрати замысел злого пылью, Смой его водами, сожги огнем!

Она шептала заклятие против зла, но ни страха, ни сомнения не было в ясных ее глазах, и меч ее не дрожал; блестящая полоса стали будто прикипела к плечу, готовая обрушиться на джарайма.

Тот, похоже, очухался. Теперь он не так походил на Зуу'Арборна; физиономия дородного джараймского купца была мясистой, с отвислыми щеками и полными губами, а черты этого оборотня казались более сухими, резкими, словно прежнее лицо Зуу'Арборна подвергли пластической операции — лишнее срезали, а кожу подтянули. Он заговорил, и резкий лающий голос тоже отличался от памятного Джамалю, однако слова были понятны. Правда, звездный странник ничего не мог сказать о звуках — то ли он слышал речь на одном из земных языков, то ли на языке Амм Хаммата. Но смысл был ясен; каждое слово эхом отдавалось в голове, порождая привычные ассоциации.

— Вы Каратели? Сегани? — спрашивал оборотень. И снова: — Вы Каратели?

— Верно он нас вычислил, — усмехнулся Скиф. — Каратели и есть!

Что-то будто бы толкнулось под черепом Джамаля; какие-то шторки в сознании начали приподниматься, раскрывались потаенные двери, отдергивались темные завесы, расплывался и редел туман. Словно по наитию, он потянулся к мерцающему на стене экрану и произнес:

— Ты думаешь, мы пришли оттуда?

Теперь он видел, что экран вовсе не был экраном; всего лишь зеленый круг с едва заметно подрагивающими краями. Странно, но за его светящейся ровной поверхностью мнилась пустота — то ли беспредельный океан космической тьмы, то ли серая пропасть Безвременья. «Врата? — подумал Джамаль. — Окно? То самое, о котором говорил компаньону старый „механик“? Только не закрытое, не стянутое в зеленую щель, а распахнутое настежь?» Оборотень кивнул. Жест был привычный, совсем человеческий.

— Почтение Воплотившимся вашей высокой касты! Мой извлекающий стержень не подействовал, но мне полагалось проверить… да, проверить… Теперь я знаю: вы — сархи. Сархи, сегани! Вы Каратели, присланные оринхо, Теми, Кто Решает, и вы пришли за мной… — Его взгляд метнулся к мерцающей зеленой поверхности. — Но в чем моя вина? Я ведь не аркарб с шестью ногами и пустотой в голове… Я все сделал правильно и недостоин погрузиться во Мглу Разложения! К тому же я обрел себя так недавно… и я трудился во имя Великого Плана, не жалея сил…