Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

Джамаль, уставившись на деревья, недоуменно покачивал головой. Вид у него был странный — он как будто надеялся разглядеть что-то знакомое в расстилавшемся перед ними пейзаже, но эта попытка явно успеха не имела. Наконец Джамаль пробормотал:

— Лес! Откуда лес? Леса я не заказывал! Должны быть степь и девушки на конях! Потом город с башнями на скале! Как в фильме!

— Лес тоже предусмотрен контрактом, — возразил Кирилл. — Я думаю, ДокторВыполнит все обещанное. Будут тебе и степи, и девушки на конях, и башни, и царица Тамар на белом жеребце. А сейчас пошли. Туда! — Он мотнул головой в сторону золотых деревьев.

— А почему не туда? — Рука Джамаля протянулась к изумрудным кедрам. — Вах! Они похожи на сосны в Пицунде! И пахнут… вах, как пахнут!

— Я хочу сделать лук. Сосна не годится, нужно лиственное дерево вроде тиса или ясеня. Может, эти золотистые подойдут…

— Ну, так двинемся к ним, генацвале! Они тоже неплохо пахнут… сладко, как девичья грудь.

Они повернули влево, пересекая неширокую луговину. Трава ласкала босые ноги, словно шелковый ковер, жаркий глаз солнца сиял в лазурных небесах, за спиной тихо рокотало море; грозовые тучи рассеялись, и лишь легкие, пушистые облака плыли в вышине, гонимые береговым ветром на запад. Медвяный запах с каждым шагом становился все сильнее. Теперь путники уже могли разглядеть золотую рощу. Деревья там были стройными, с прямыми ветвями и резными листьями бледно-желтого и оранжевого оттенков; среди них цветом червонного золота светились огромные гроздья плодов с нежной кожицей, набухших сладким соком.

— Виноград! — промолвил Джамаль, облизнув пересохшие губы. — Клянусь мамой, виноград! Ты посмотри, дорогой, каждая ягода с кулак! Сам растет, ухаживать не надо' Сейчас мы…

— Погоди!

Кирилл замер, ощутив под босой ступней что-то твердое и колючее. В траве, шагах в двадцати от опушки белел скелет небольшого животного размером с кошку или кролика. Ни черепа, ни челюсти с зубами при нем не оказалось, так что нельзя было установить, что грыз этот зверек — травы и корешки или кости и хрящи. Сейчас он сам превратился в хорошо обглоданный костяк и пролежал тут долго — тонкие ребра успели уже посереть.

— Крыса, — уверенно определил Джамаль.

— Ну, разумеется… Крупнее мыши, но меньше лошади… — Присев, Кирилл коснулся хрупкого ребра. Оно было сухим, шершавым, прокаленным солнцем.

— А вот тебе и лошадь! — раздался голос Джамаля. Вытянув шею, он разглядывал что-то в траве, но приблизиться к своей находке не решался. — Вах, лошадь! Только маленькая!

Однако второй скелет принадлежал не лошади. Он сохранился лучше, и Кирилл с первого взгляда заметил небольшие рожки, торчавшие над побелевшим черепом, конечности с раздвоенными копытцами и на удивление длинную цепочку шейных позвонков.

Лань… Лань или олень, погибший неведомо как и почему в двадцати шагах от опушки… Выпрямившись, Кирилл уставился на рощу, благоухавшую медом и вином. Чувствовал он себя превосходно, и никакие мрачные мысли его не томили, а это значило, что голову под этими деревьями ему сложить не придется. Впрочем, такой вывод не исключал опасности и риска, ибо предсказания Хараны касались не перспектив, а конечных результатов. Кирилл помнил, как стучало у него в висках перед злополучной таиландской операцией. Солдат, однако, идет туда, куда посылают; он плюнул на предупреждение и словил пулю. Но сейчас индейский бог молчал.

Его настороженный взгляд скользил вдоль опушки. Выглядела эта роща мирной, приветливой, и прямые, ровные ветви золотых деревьев подходили и для лука, и для стрел, и для копья, но что-то настораживало Кирилла, что-то внушало сомнения. Вдруг он понял что.

— Птицы!

— Какие птицы, дорогой? — Джамаль оторвался от созерцания оленьего костяка.

— Где птицы? Плоды, сочные на вид, запах приятный… Тут должны быть стаи птиц! А я не вижу ни одной.

— Ну-у… Может, здесь вообще нет птиц. — Князь насмешливо приподнял брови. — Море, женщин и коней я заказывал, лес — пожалуй, тоже, а вот птиц… Вах, не помню!

— Ты заказывал целый мир со всем, что положено. — Ухватив компаньона за локоть, Кирилл потянул его назад. — Вот что я думаю, дядюшка: лучше мне прогуляться в этот виноградник одному. Ты отойди чуть подальше и подстрахуй меня. Дальше опушки я соваться не стану.

— Почему один? Нехорошо, дорогой! Идем вместе, я помогу. Потом будем кушать это… — Джамаль ткнул пальцем в золотые фозди.

— Это мы кушать не будем, — твердо произнес Кирилл. — Что птицам негоже, и нам не подойдет.

— Но, генацвале…

— Не спорить! — гаркнул Кирилл. Командирский голос у него был поставлен совсем неплохо. — Ты клиент, я проводник, а потому — двадцать шагов назад! Стой, где стоишь, и следи за мной!

Вот так! Я — комбат, ты — солдат, получи в гальюн наряд, как говаривал незабвенный майор Звягин! К счастью для Джамаля, нуждавшихся в чистке гальюнов в окрестностях не наблюдалось, и он, слегка ошеломленный, отступил на положенную дистанцию и замер по стойке «смирно».

Кирилл же вытащил из ножен клинок и зашагал к ближайшему дереву. Лезвие катаны поблескивало холодно и успокаивающе; длинная рукоять, обтянутая шершавой кожей, лежала в ладони как влитая. Расширив ноздри, он принюхался, словно гончий пес. Медовый аромат с каждой секундой становился все насыщенней, все крепче, воздух будто бы загустел, превратившись в сладкий опьяняющий сироп; запах уже не бодрил, не возбуждал, а с необоримой силой вгонял в сон. «Ну, сон не смерть, — подумал Кирилл, ускоряя шаги, — дойти бы только до опушки…»

Он все-таки добрался туда и резким взмахом клинка успел срубить толстую прямую ветвь, почти без листьев, со светло-кремовой корой, походившей на нежную девичью кожу. Потом в ушах у него раздался мерный усыпляющий гул, крохотные иголочки кольнули губы и ноздри, глаза застлало дрожащим золотистым маревом — оно колыхалось, словно туман на ветру, и жгло гортань. С хриплым вскриком Кирилл опустился на землю, прополз метр-другой, извиваясь подобно зверю с перешибленным хребтом, потом ткнулся лицом в траву и замер.

Гул смолк, золотистый туман сменила тьма.

Закончив редактировать статью, он заложил в принтер лист бумаги, украшенный в левом верхнем углу причудливым " вензелем — статуэтка догу на фоне колец Сатурна. Рисунок был заключен в правильный пятиугольник, а под ним на русском и английском значилось: "Агентство «Пентаграмма».

Принтер затарахтел. Отбросив со лба темные волнистые волосы, он уставился на ровные строчки, не вчитываясь, не пытаясь понять их смысл. В последние дни, после звонка Синельникова, он выполнял свою работу чисто механически и сейчас не смог бы сказать, о чем говорилось в этой статье — то ли об африканских заклинателях дождя, то ли об очередных эзотерических тайнах Востока, то ли о встречах с йети в канадских лесах или среди снегов Памира. Мысли его вращались совсем в иных сферах.