Александр Афанасьев - Ответный удар

А насчет остального… вы думаете, я кому то что-то сказал? Ошибаетесь. Шпион — он шпион и есть, никуда он не денется, пусть пока живет. Но МОССАД — своей картой подставился, и сильно подставился — и я еще не решил, как буду разыгрывать эту карту. Но буду — это точно.

А пока — я стою и слушаю Камаля. Который объясняет нам нюансы, связанные с переносом огня с «длинных» целей на цели накоротке. Всухую — мы уже проработали упражнение, и теперь предстоит отработать «по горячему», то есть с ведением огня боевыми патронами. Задача простая — поразить несколько целей, часть из которых расположена в десяти метрах от стрелка, а часть — в двухстах метрах. Упражнение интересное и спорное, прежде всего по тактике прохождения — цели расположены хаотично. Можно сперва поразить «ближние» цели, потом переключаться на «дальние». Можно бить по очереди, постоянно перенося огонь.

— Рафик Александр…

Я киваю — здесь не отдается честь, не делается прочей ерунды. Каждый из нас понимает, ради чего он здесь и вся эта мишура — нам не нужна. Главное — убить и остаться в живых, когда припрет. Этому мы и учимся.

— Я слушаю.

— Ваша тактика — приведет к тому, что вас рано или поздно убьют. Быстро переносить огонь по дальности — обязательно надо уметь.

— Рафик Камаль, с десяти метров — попадание почти неминуемо, в то время как с двухсот — еще вопрос. Необходимо убирать наиболее опасные цели в первую очередь.

— С двухсот метров — попасть несложно, особенно, если вы ввяжетесь в бой накоротке.

— Рафик Камаль, со всем уважением, мое время — третье в группе.

Камаль теряет терпение. Молча идет ко мне… что-то с ним не так сегодня, какой-то он… взвинченный, что ли. На нервах. Перед занятием подошел… дум

ал, что-то скажет, может, даже скажет, что лучше \мне сегодня посмотреть со стороны — но ничего не сказал. Отошел в сторону. И вот теперь опять…

— Дайте свой автомат…

Я даю ему свой автомат взамен его — новенького АК-12. Он молча берет мой автомат, пристегивает магазин. Идет на огневой рубеж. Все с интересом смотрят… не каждый сможет «отработать на ять» с незнакомым оружием. Интересно и мне посмотреть. Его учили британцы и американцы, меня — русские. Посмотрим, что будет.

Рашид идет следом, берет секундомер. Секундомер специальный, для соревнований, он включается не человеком — а самостоятельно, от звука первого выстрела. Чтобы он не включился случайно — Рашид, обычным судейским жестом закладывает руку с секундомером за спину.

— Готов.

Камаль занимает исходную. Ничего киношного — оружие отклонено вниз градусов на пятнадцать, стойка напряженная. Оружие «на плече» или просто как дрова — носят только идиоты…

— Огонь на рубеже! — кричит Рашид — пошел!

С едва слышным лязгом — на рубеже мишенный комплекс выбрасывает мишени, Камаль вскидывает мой карабин, нажимает на спуск. Но вместо выстрела — гулкий хлопок взрыва, моментально верхнюю часть тела окутывает грязное облачко, скрывая от нас. В нас что-то летит… глаза отказываются верить увиденному… но ты уже лежишь на чертовом песке, хватая воздух.

— Подрыв!

Все вместе — бросаемся к Камалю, забывая о том, что надо обезопасить периметр. Камаль валяется на песке, в крови… одной руки нет до локтя, второй — кажется, нет вообще, сердце — выталкивает из ран кровь. Рашид — сидит на песке, в паре метров от Камаля, стрелковые очки чем-то заляпаны, течет кровь. Ох, хреново…

— Табиб! Табиб! [55] Доктор — кричит кто-то, но я понимаю — поздно. Поздно, б…!

Все — поздно…

Кто-то — начинает уже палит в воздух, условным сигналом подавая информацию о несчастном случае. К нам — по дорожке мчится Тойота с огромным санитарным кузовом, следом за ней — вооруженный Тигр. Доктор — выскакивает из машины еще на ходу, расталкивая собравшихся с санитарами пробивается к раненому, начинает реанимационные мероприятия. Через пять минут- устало поднимается, качает головой. Перчатки — в ярко-алой крови…

Подъезжают еще машины. Труп Камаля — какая идиотская смерть, просто трудно придумать более идиотской и оскорбительной смерти для воина — на носилках грузят в Тойоту, она неуклюже разворачивается, попадая колесами в канаву. Мы — едем следом, скорбной процессией.

У здания штаба — оказывается, что мы не одни. Там — суета, несколько машин. Я пробиваюсь через толпу — так и есть. Еще двое… те самые, которые входили в здание и чистили его. То самое, по левую руку от Мосул стрит, рядом с которым я тогда геройствовал. Ухо — жжет от чьего-то недоброго взгляда, я поднимаю голову — подполковник Мусауи стоит у окна своего кабинета, курит сигару и не отрываясь смотрит на меня.

Приплыли…

На стрельбище — я задержался до вечера. Весь день пошел к черту. Что произошло… хороший вопрос, что произошло. Патроны — я получал здесь, на стрельбище, это удобно, просто и дешево, намного дешевле, чем заказывать иными путями. И мне — подсунули патроны, в которых порог был подменен на ТЭН. Одного такого — хватило, чтобы произошел взрыв, искалечивший и убивший Камаля. И если бы он не взял мое оружие — убило бы меня. Другие патроны с великой предосторожностью вскрыли — там тоже оказался ТЭН. Взяли за шкирку каптенармуса — урода, который патроны выдавал — но он хватался за голову и молил Аллаха, что ничего не знал. Можно было и поверить — пачка с патронами ничем не отличалась от других таких же. Даже если бы она открывалась немного по-другому, так как открывается пачка, открытая не первый раз — я и то заподозрил бы неладное.

Из головы — не идет взгляд подполковника. Вот же ублюдок. Гнида паскудная. Из-за денег, а из-за чего же еще. Я — опасный свидетель и единственный русский там. Эти… похоже подельники, с которыми делиться не захотел. Камаль — похоже мне именно это и сказать хотел, совесть мучала. Потому и психовал. Здесь нельзя воровать. Говорят, что все арабы воришки — но это совсем не так, большинство людей здесь все таки не утратило совесть и если кого-то кидают — потом совестью мучаются. Это мы — в девяносто первом совесть на жвачку Turbo сменяли.

И что теперь делать?

Так ничего и не решив — возвращаюсь в Багдад. Не один — подсадив в новую машину двоих советников. Внезапно — мне приходит в голову, что автомат Камаля у меня. Мы поменялись с ним оружием — а получилось, что поменялись судьбой…

Что делать…

Башка — просто раскалывается.

Майор Константин Палыч Горностай, профессиональный сапер из Марьиной горки, [56] В советские времена там располагалась пятая бригада спецназа. Сейчас — спецназ республики Беларусь который учит иракцев подрывному делу — свойски хлопает меня по плечу.

— Не бзди, Капустин. Давай хоть чаю попьем, заедем…