Александр Афанасьев - Ответный удар 2

А вот Борек нервничает. И сильно, это видно по его поведению. Он еще на заре своей (и моей юности) не умел держать себя в руках. И язык за зубами держать не умел — я помню, как бил его головой об унитаз после того, как он распустил его в неподходящем месте и в неподходящее время. Думаю, что и он помнит, гаденыш.

— Что тебе надо?

Я с комфортом усаживаюсь на королевское сидение Лексуса, не торопясь подстраиваю под себя блок кондиционера, создавая себе индивидуальный микроклимат. А он — пусть и дальше психует.

— Как говорили в одном советском мультике — шоколаду.

— Слушай, хватит ля-ля — Борек решительно выкручивает рычажок моего кондиционера — достал со своими замутками. Что у тебя есть? Да-да. Нет — нет. Может, я не к тому обратился? Может, ты тут на побегушках: подай, принеси, пошел вон? Тогда выметайся из машины

О. какие слова! Эмоции так и брызжут.

— Очень может быть — невозмутимо отвечаю я, не давая перехватить контроль над разговором — иди, обрати, к кому другому. Только не удивляйся, если потом окажешься в тюрьме Абу-Грейб, петухом в общей камере. Лады?

И тут же, меня тон добавляю

— У тебя сегодня джек-пот, дружище. Больше, чем ты можешь себе представить.

Борек недоверчиво смотрит на меня. Я облизываю губы как человек, у которого не все в согласии с совестью.

— Ты о чем?

— О том, что мне пока пятки смазывать. Пока веревку не намыливать. Еврейская жена есть?

Борек недоуменно смотрит на меня

— Найдем если надо. А тебе чего, та палестинская б… надоела?

И ведь чуть не пробил, гаденыш. Возможно, сам даже того не желая — просто дав волю полета своей мелкой, в общем то и хамской душонке — никак не рыцарской, душонке советского разлива негодяя и хама. Способного написать анонимный донос, подставить ни за грош, мелко (именно мелко) пакостить годами, походя отдать грязью женщину, пускать слухи, по мелочи, но постоянно воровать, предать. Все-таки, как не крути, а Борек — мразь, мразь самая настоящая. В глубине души своей мразь. Мелко плавает. И самое худшее — когда такие вот мелкие и гнилые люди — приобретают власть над людьми. Это хуже, чем когда власть над людьми приобретают монстры типа Саддама.

Но нет, Борек. Меня даже и так не пробьешь. Наверное, потому что я знаю, кто ты есть и что от тебя ждать. Разочароваться — можно в близких людях. Предать — может только тот, кто когда-то был верным. Ты — не был ни близким, ни верным. И можешь только нагадить.

— Нет — спокойно отвечаю я — просто, еврейская жена не роскошь. А средство передвижения. Помнишь, еще. Так что — найдешь?

Ты, да с твоими выходами на организованное б…ство — да не найдешь?!

— Найдем… — отвечает Борек — если надо. А что стряслось то?

— Говорю же, пятки пора смазывать.

Это вторая часть нашей игры, тщательно продуманная. Еще вчера — в Ар-Рутбе было подано и пошло по инстанциям заявление, касающееся недавней перестрелки, в которой участвовали русские… точнее, которую спровоцировали русские, и в которой погибли граждане Ирака, в основном — бедуины. Одновременно с этим — наши агенты запустят слух, что бедуинские племена горят жаждой мести за своих убитых сородичей. Это, кстати не шутки, для меня это очень опасно. Если пойдут слухи — а они пойдут — бедуины обязаны будут мне отомстить, даже если изначально и не помышляли ни о чем подобном. Просто иначе — они потеряют намус, авторитет и уважение в глазах соплеменников. Так что как только все это закончится — мне придется искать представителей, авторитетных бедуинов, и вести с пострадавшими племенами переговоры о дийа, выкупе за кровь. Это если я останусь жив после всей этой терки…

Но все это — достаточно для того, чтобы мной заинтересовались. И достаточно для того, чтобы я принял оправданное в глазах других решение смотаться из страны. Тем более что я в денежных делах не совсем чист, а в таких ситуациях — каждое лыко в строку идет.

А куда сматываться, если не в Израиль?

Я наклоняюсь вперед, меняю тон на интимно-доверительный.

— Короче, извини, братан, что я на тебя наезжал тут, окей? Нервы… тут и устрица озвереет, от этой арабни поганой. Короче, на меня заяву тут кинули, твари, надо сматываться. И как можно быстрее. То, что ты меня просил — я сделаю. Но есть еще кое-что. Я сделал копию нашей базы данных… всей базы. Как чувствовал, что придет пора валить отсюда по-скорому. Короче, десять лимонов…

Борек выпрямляется на сидении

— Чего?!

— Десять лимонов грина, брат. Но дело верное. Вот, держи…

Я снимаю с цепочки на шее флешку и отдаю Боряну. Здесь — разработанная нами приманка, над которой мы корпели несколько часов. Мы решили главную проблему — как не выдать того, что просит этот козел — и в то же время, сделать приманку реально лакомым куском. Ответ — повысить ставки. Полная база данных! Джек-пот любой разведки! Не может быть, чтобы не клюнули твари…

— Код четыре — два. Смотри осторожно. Это — демо версия. За полную базу — десять лимонов, конкретно, без торга.

Борян с сомнением смотрит на флешку

— Да ты охренел. Десять лимонов — тебе никто столько не заплатит.

— Заплатят. Брат. Ты своим, на Бульвар Саула передай, а дальше — пусть думают. Жираф большой, ему видней. Скажи сразу — без кидка. Деньги, конечно в Швейцарию, но я то в Израиле буду. Если чего — помогу с расшифровкой. К тому же — я постучал пальцем по виску — у меня тут тоже немало сохранилось, такого что ни в одной базе не найдешь. Я и по Кавказу, и по Средазии, и здесь работал — работал, брат, а не в офисе с кондеем пенсию высиживал. Если мои условия будут приняты — я готов с вами работать — по чесноку. Чем смогу — помогу. За отдельную, естественно плату, не бесплатно. Пусть думают. Это вас — если что — с лица земли сотрут…

Борян смотрит на меня, на флешку, потом снова на меня. Видно, что он от этой ситуевины не в восторге, и что флешка жжет ему руки. Он уже соображает, что я во что-то вляпался, во что-то серьезное, если мне надо срочно уносить ноги из страны. И что если он примет мои условия — вывозом тоже придется заниматься ему: инициатива как всегда поимела своего инициатора. А я — хрен знает, в какую кучу говна вступил и чем это грозит. Хрен знает, кому дорогу перешел — но понятно одно: это кране опасно. Люди тут — отмороженные на всю голову. И если что, если я даже не вру — один хрен. Выцепят, вывезут в пустыню, будут пытать. Потом — пулю в башку и бросят. А подыхать — по любасу неохота, что за правое дело, что — не очень.

— Ты где влип? — наконец спрашивает Борян, и тут ему приходит в голову мысль, что я без тачки, а это совсем нехорошо — ты что, в розыске?!

— Пока нет. Но скоро буду — заверяю его я

— Что произошло? Ты понимаешь, меня спросят об этом.