Александр Михайловский - Рандеву с Варягом

Но всего этого, я, естественно, Николаю рассказывать не стал. Тем более, что царя больше заинтересовало название полка.

- Господин Тамбовцев, - спросил он, - а что такое - "десантно-штурмовой полк"? В чем его отличие от обычных пехотных полков?

Как мог, я попытался объяснить императору Николаю боевые задачи воздушных десантников. Конечно, сначала ему было трудно понять такие вещи, как "вертикальный охват", десантирование с воздуха, и прочие премудрости, о которых здесь после полета братьев Райт только-только начинают догадываться.

Наконец, Николай, выслушав все мои объяснения, задумчиво произнес,

- Но, господин Тамбовцев, такие части, забрасываемые по воздуху во вражеский тыл, не могут быть особо многочисленны. Рота, может быть батальон, не более... Да и противник в своих тылах соберет превосходящие силы, и ваш, так называемый, десант погибнет в окружении.

- Бывает и так, Ваше Императорское Величество, - кивнул я, - но чаще случается наоборот. Десантников заранее готовят к битве с превосходящим противником. Обычная задача десантно-штурмовой части - высадиться в тылу врага возле какого-нибудь важного объекта, например, моста через широкую реку, горный перевал, узел дорог, захватить его штурмом, и удерживать в своих руках несмотря ни на что, до подхода основных сил.

- Я вас понял, - кивнул Николай, - в нашей армии тоже есть целый корпус, именуемый Гренадерским и состоящий подобных частей. Есть гренадерские полки и в составе Гвардейского корпуса. Вы говорите, что полк не только гренадерский, но еще и гвардейский? - я кивнул, и император с одобрением посмотрел на Ирочку, - Мадмуазель происходит из очень хорошей семьи. Один такой полковник для нашей армии стоит больше трех заштатных генералов. - тут я полностью был согласен с царем.

Поговорили и о моей скромной персоне. Я рассказал императору, что родился в Санкт-Петербурге на Кирочной улице. О своей работе "органах" я распространяться не стал. Зато мои рассказы о путешествиях по свету очень заинтересовали царя и его семью. Даже Александра Федоровна, на какое-то отвлеклась от своих мрачных мыслей и с вниманием слушала меня. Ну, а девочки, те были просто в восторге. Я смотрел на них, и мое сердце сжималось от боли. Ведь через четырнадцать лет, в Екатеринбурге, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в подвале дома купца Ипатьева... Будь прокляты те, кто поднял руку на невинных детей! Нельзя допустить, чтобы в нашей истории повторилось что-либо подобное!

Наверное, нечто подобное почувствовала и Нина Викторовна. Она неожиданно поскучнела, и с грустью посмотрела на царскую семью. Николай, почувствовав перемену в нашем настроении, поспешил закончить чаепитие, и, извинившись, предложил супруге отправиться в спальню. Александра Федоровна, попрощалась с нами, сказав, что ей доставило большое удовольствие общение с нами.

Ирина, которая не была опечалена как мы, думами о том, что случилось в Екатеринбурге летом 1918 года, беззаботно болтала с Ольгой и Татьяной, сумев разговорить девочек. Она тоже поездила по свету, и ее рассказы о разных чудесных местах звучали для великих княжон, как волшебная сказка. Глядя на нее, я почувствовал - насколько она сама еще молода.

Девочки, непосредственные, как все дети, буквально вешались на шею "тете Ирен". Вернувшийся вскоре Николай, с улыбкой смотрел на них,

- Мадмуазель, - сказал он, - вы понравились моим дочерям и супруге. Поэтому я попрошу бывать у нас почаще, и не в такой официальной обстановке. Но, будьте осторожны, я страшно боюсь огорчить мою Аликс, и не хочу пока рассказывать ей о тех ужасных событиях, которые могут ждать нас в будущем. Это мой, и только мой крест, и мне нести его в одиночку, - он посмотрел на нас с Антоновой, - Господа, прошу вас, если со мной Аликс что-нибудь случится, то позаботьтесь о девочках, они-то уж точно ни в чем не виноваты. И еще, в ближайшие дни мы с вами встретимся и поговорим о тех делах, которые не обсуждаются при женщинах и детях. Думаю, что это будет где-то послезавтра.

- Эка его торкнуло, - подумал я, откланиваясь, - точно тут в воздухе витает нечто, словно миазмы смерти. Не у одного меня на душе скребутся кошки. Но, однако, пора. Наше чаепитие в Зимнем дворце затянулось.

Мы тепло попрощались с царем, еще раз попросив его лишний раз не быть мишенью для террористов и, провожаемые генералом Ширинкиным, вышли из Зимнего дворца. Сев в возки мы отправились в ставший нашим временным домом в Петербурге дворец на Мойке.

Присутствуют: премьер-министр Артур Джеймс Бальфур, 1-й лорд Адмиралтейства Уильям Уолдгрейв и министр иностранных дел Британии Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис.

- Джентльмены, я собрал вас для того, чтобы сообщить вам о том, что наши дела не просто плохи, они ужасны. - премьер-министр Его Величества обвел взглядом своих коллег, - Если все будет продолжаться и дальше подобным образом, то нас ждет позорная отставка и проклятие потомков.

Сегодня утром меня проинформировали о том, что русско-германский союз, который всегда был кошмаром для нашей строй доброй Англии, это уже фактически Неизбежная Реальность. Вчера кайзер прочел в Рейхстаге громкую речь о "Союзе двух великих арийских народов", а уже сегодня в Киле он должен быть на борту новейшего броненосного крейсера "Принц Адальберт", лишь два месяца назад вошедшего в состав Кайзермарине. Как вы понимаете, эта морская прогулка должна закончиться в Кронштадте. К счастью для Англии, у нее много друзей во всех странах, включая Россию и Германию.

- Которым мы вынуждены приплачивать золотом за эту дружбу, - пробормотал сэр Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис.

- Ах, вы об этом, - отмахнулся лорд Бальфур, - с тех пор, как Британия начала блюсти только свои интересы, у нас не может быть никаких друзей, кроме платных. Пока мы самая богатая страна в мире, нам не о чем беспокоиться.

- Если наши дела и дальше пойдут так, как они идут сейчас, то мы можем перестать быть самой богатой страной, - проворчал глава Форин-оффиса, - Кстати, джентльмены, что вам известно о передаче Германии острова Формоза?

- Ничего, сэр Генри, - лениво ответил лорд Бальфур, - Может быть, вы просветите нас с сэром Уильямом?

Сэр Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис открыл толстую папку из крокодиловой кожи, и достал оттуда несколько листков бумаги,

- Итак, джентльмены, наши добрые друзья в Петербурге передали в наше посольство информацию о том, что в условия мирного договора с Японией будет входить передача острова Формоза в аренду Германии и России сроком на 99 лет. За счет арендной платы Япония покроет свои долги перед германскими банками, и контрибуционные выплаты России за вероломное и неспровоцированное нападение. - Сэр Генри отложил в сторону один листок, и взял следующий, - Так как России половина Формозы нужна примерно также, как зайцу рыбий хвост, то уже следующее соглашение между Россией и Германией будет о передаче русской доли Германской империи. Взамен немцы выплатят часть суммы наличными, и это закроет русские долги перед французами. Кроме того, немцы построят в России несколько десятков самых современных заводов, обеспечат их инженерными кадрами, и обучат местный персонал. Ничего личного, только бизнес.