Влад Савин - Ленинград-43

— Кто будет командовать этой армией?

— Вопрос очень интересный, генерал. Вы не забыли, что ваши военачальники во время вашей «странной войны» были гораздо больше озабочены «искоренением в армии коммунистической заразы», чем боевой подготовкой, — и в итоге немецкое наступление в мае сорокового застало ваши войска врасплох! Пришлете вы кого-то из Англии — а вдруг он как Коморовский окажется? И предпочтет потерпеть поражение, лишь бы нам навредить?

— Но надеюсь, всё же не вашего, русского генерала? Это будет уже не комильфо!

— В войске Польском у Берлинга одним из полков командует полковник Красовский. По виду поляк, говорит на чистом польском — все принимают его за истинного пана. Однако же он родился в Красноярске. У нас говорят, победителя не судят, а дареному коню в зубы не смотрят. Может быть, и найдем среди пленных кого-то, заслуживающего доверия. А если не найдем… Вы не находите, что Севастопольский бульвар в Париже — это оскорбление для России?

— А вы собираетесь, как царь Николай Первый, «прислать миллион зрителей в серых шинелях»? Вот только всего через десяток лет после того случая в Париже и появился Севастопольский бульвар.

— А еще через пятнадцать — Германская империя, Второй рейх, была провозглашена в вашем Версале, у стен осажденного пруссаками Парижа. И вы не будете отрицать, что и в прошлой Великой войне вы были бы разбиты, окажись против Германии один на один? Три германских вторжения, ставящих вашу страну на грань существования, и всего за три четверти века — вам не кажется, что это слишком много? Желаете, чтобы лет через двадцать французы снова бежали от немецких бронедивизий или рыли окопы где-нибудь на Марне — или же чтобы с германской территории никогда больше не исходила угроза войны? Надеюсь, что в данном вопросе интересы Франции и СССР совпадают. Хотите лично командовать этой армией, генерал?

— По крайней мере иметь право отдавать приказы тому, кто ее поведет. И вместе с армией вступить в Париж.

— Ваше право. Тогда позаботьтесь, чтобы эта армия была достаточно многочисленна. Мы можем организовать вам поездку по местам содержания французских пленных и ваши выступления перед ними. И те, кто вступит в эту армию «Сражающейся Франции», конечно, не будут должны нам ничего — странно было бы требовать за содержание с тех, кто готов пролить за нас свою кровь, воюя против общего врага. Однако снаряжение армии тоже стоит больших денег. Ваши же трофейные танки «Сомуа-35», «Рено» и «Гочкис», артиллерия, стрелковое оружие — строго по смете, сколько платила за них французская казна перед войной. Надеюсь, вы не подвергаете сомнению наше право собственности на всё это имущество, сданное вами при капитуляции немцам и с боем захваченное советскими войсками?

— А я надеюсь, вы не будете насаждать во Франции коммунизм?

— Насаждать мог Троцкий. Мы же считаем, что народ каждой страны сам выбирает политический строй. Однако же этот выбор должен быть ему предоставлен — так мы очень не поймем, если придя к власти, вы будете устраивать коммунистам гонения и ограничивать их в правах. Глава нашей Церкви, патриарх Алексий, считает коммунизм некоей разновидностью религии. Ваша страна в прошлом веке напала на Вьетнам, сделав своей колонией, под формальным предлогом «угнетения там людей христианского вероисповедания, что недопустимо видеть любому богобоязненному французу». Отчего вы считаете, что нам должна быть безразлична судьба единоверцев?

— Я принимаю все ваши условия, маршал Сталин…

Этот же день. Германия, полигон Куненсдорф.

— Вас ист дас? Что это такое?

Генерал-полковник Гейнц Гудериан был недоволен. У генерального инспектора панцерваффе достаточно более важных дел, чем изучать конструкторские шедевры битых французов. Но вопрос стоял остро: чем заводы лягушатников могут помочь рейху, истекающему кровью под натиском русских орд? Никто, конечно, не собирался давать французам лицензию на производство «тигров». Однако же надо было что-то делать, чтобы компенсировать возросшие потери бронетехники на Восточном фронте. И одной из идей — возникшей, не иначе, в аппарате Геббельса! — был «фолькспанцер», «народный танк» — простая, дешевая, массовая машина, доступная даже слабообученному экипажу, расходный материал тотальной войны, не заменяющий, а дополняющий панцерваффе. Именно так — после воплей пропаганды, что русские уже стоят на пороге и ломятся в дверь, многие, казалось бы, невоенные ведомства стали спешно формировать вооруженные отряды «защиты дома» — считалось, что это ополчение при вторжении на территорию рейха может быть тотчас же поставлено под ружье. Поскольку в списки вносились прежде всего те, от кого отказалась армия — старики, подростки, инвалиды — то конкуренции не возникало, однако эти импровизированные формирования надо было чем-то вооружать; идея возложить это бремя на французов, не отвлекая заводы рейха, казалась здравой.

Интересно, это анекдот или правда, что японцы в качестве «фолькспанцера» предложили лицензию на свой «Ха-го»? Гудериан помнил, чем кончилась попытка задавить русских массой легких «Леопардов», эта авантюра не принесла ничего, кроме потерь. Но если сейчас расходным материалом будут не обученные танкисты, а «мясо», лишь вчера посаженное за рычаги, и если они, до того как сгореть, сумеют подбить хоть какое-то число русских Т-54, игра явно стоит свеч!

— Так что это такое? Я вас спрашиваю!

Это было похоже на что угодно, только не на «фолькспанцер». Источником вдохновения конструкторов явно был русский фильм про Индиану Джонса — говорят, что даже в Берлине уже показывали его, в узких кругах, купив то ли в Швеции, то ли в Швейцарии, ну а фотографии и рисунки, кадры оттуда, были общеизвестны. Больше всего этот бронемонстр был похож на танки той, прошлой Великой войны — гусеницы охватывали ромбовидный корпус, вот только во все стороны смотрели четыре ствола! Один в башне наверху, один в лобовом листе, два по сторонам в бортовых спонсонах.

— Глубокая модернизация танка В-1 образца тридцать девятого года, — подскочил французик. — Главное отличие от прототипа — это вооружение! К сожалению, мы не располагали пушками калибром свыше семидесяти пяти, по условиям перемирия — однако же в башню, по расчетам, вполне может встать ваш ахт-ахт. Прочее же вооружение оптимизировано для действий против пехоты в ближнем бою — уверяю, к этому танку очень трудно будет подкрасться с гранатой!

Жерла внизу оказались огнеметами, один вперед, два по сторонам. Впрочем, как пояснил француз, возможны варианты переоборудования прямо в походной реммастерской — лобовой огнемет и две 37-миллиметровые пушки по бортам, или 105-миллиметровая гаубица и два бортовых огнемета, или гаубица и две противотанковые пушки, в этом случае бак для огнесмеси может использоваться как топливный. Этот бак, общий для всех огнеметов, занимал нижнюю часть боевого отделения, под ногами у экипажа. Что будет при подрыве танка на мине или при попадании в днище в момент подъема на гребень высоты — о том не хотелось и думать! Тем более что французы исхитрились разместить в таком объеме семь человек — водитель, двое в башне, двое в бортовых спонсонах, наводчик лобового орудия, радист — и на всех приходились лишь два люка: башенный и над головой водителя. Вооружение в бортах стояло там, где у «прототипа», В-1, были дверцы. А броня, чтобы компенсировать вес вооружения и более крупную башню, облегченная, всего четыре сантиметра!