Александр Михайловский - Рандеву с «Варягом»

Глаза генерала после моих слов округлились, и он всем видом дал мне понять, что возмущен таким к себе отношением. Но я сделал вид, что не заметил его бурного выражения чувств, и продолжил:

— Да-да, военный преступник. Ибо имеющихся у нас доказательств вполне достаточно для предъявления вам официального обвинения в нарушении статуса военного наблюдателя… А обращаться ко мне вы можете так: господин подполковник. Вполне вероятно, что чуть позднее вы будете мне говорить: господин следователь…

— Я возмущен вашими голословными обвинениями, — генерал опять вскочил на ноги, словно болельщик на стадионе, когда в ворота противника влетает мяч. Я сделал конвоиру знак пока не вмешиваться, а британец продолжал: — Я требую, чтобы мне вернули все мои документы, личное оружие, извинились передо мной, после чего доставили меня в одно из колониальных владений Британии. Самое ближайшее — Вэйхайвэй.

Когда британец закончил свою пылкую тираду, конвоир легким нажатием на макушку вернул его в сидячее положение.

— Мистер Гамильтон! — сказал я. — А ключ от квартиры, где деньги лежат, вам не нужен? Ближайшее место, в котором вы можете оказаться через несколько часов, это морское дно. При этом, уж вы мне поверьте, остаток вашей жизни будет наполнен крайне неприятными ощущениями. Вы за кого нас считаете — за перепуганных туземцев, которые трепещут перед рассерженным сагибом? Если — да, то вы ошибаетесь — здесь никто не боится ни вас, ни британского флота. Вы попали в руки к людям, которым наплевать на все условности, а ваша непомерная наглость только отягощает вашу карму, которая и без того не блещет чистотой.

Не ожидавшей такой реакции генерал замолчал и, пробормотав: «Варвары…» — медленно опустил голову. Видимо, до него наконец дошло, что его генеральский чин и принадлежность к «нации господ» в данный момент не имеют никакого значения.

Через некоторое время он с трудом выдавил из себя:

— Господин подполковник, что вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы поняли — ваше положение незавидное, у вас есть вполне реальная перспектива навсегда отправиться в края, где люди зимой любуются северным сиянием, а сама зима длится там десять месяцев из двенадцати. И ваше правительство ничем вам не сможет помочь. Более того — не захочет. Нам прекрасно известно, что если мы попробуем предъявить претензии вашему начальству, то вдруг окажется, что вы поехали в Японию самовольно и, более того, уволены со службы с целой кучей взысканий. Ваше начальство оно такое — скользкое, не то что мы — варвары, всегда вытаскиваем своих. Выбирайте, генерал, или вы будете вести себя благоразумно и будете с нами сотрудничать, или… Даже ссылку в Заполярье еще нужно заслужить. Поверьте, мы не шутим…

Но Гамильтон неожиданно уперся рогом.

— Господин подполковник, за кого вы меня принимаете? Вы грозите мне, старому солдату, не раз смотревшему в глаза смерти? Я не буду вам отвечать! Вы можете меня замучить, но я останусь верен Британии и королю!

Я ожидал чего-то подобного. Потому, сделав звонок по телефону, я стал ожидать наших спецов по «раскалыванию». Через несколько минут в кают-компанию вошел медик в белом халате с кофром в руках и сопровождавшие его двое «мышек» полковника Бережного. Они подхватили под руки удивленного генерала, с ловкостью камердинера сняли с него китель и, закатав рукав рубашки, наложили жгут. Человек в белом халате быстро и умело сделал генералу Гамильтону внутривенную инъекцию. Пока спецы придерживали на стуле трепыхавшегося британца, врач внимательно следил за его зрачками. Увидев нужные изменения, он повернулся ко мне и кивнул. Направив на британца видеокамеру на штативе и приказав «мышкам» отпустить генерала, я начал свое «интервью»:

— Ваше имя, должность и звание?

— Генерал-лейтенант Йен Гамильтон… — голос допрашиваемого был расслабленно-заторможенным.

ТАМ ЖЕ. ТРИ ЧАСА СПУСТЯ.

Генерал Гамильтон с ненавистью смотрел на экран ноутбука. Только что кончилась запись его допроса. Много интересного рассказал старый британский разведчик. Инъекция «сыворотки правды» сделала его болтливым, как сорока.

— Будьте вы прокляты! — скрипя зубами, прорычал он. — Наверное, сам дьявол придумал это мерзкое лекарство, которое вы мне вкололи? И что это за устройство, которое так хорошо сохранило изображение моего допроса и все, что было при этом сказано?

— Генерал, у нас нет времени вести с вами беседу о достижениях науки, техники и военной медицины. Теперь вы понимаете, что вам уже нет пути назад. Мы перезапишем все, что вы рассказали на допросе, на восковые валики и, если надо будет, перешлем их вашему начальству и в газеты. Кем вы тогда будете для ваших коллег? Изменником и предателем! Вы рассказали нам вполне достаточно для того, чтобы оказаться в лучшем случае в каторжной тюрьме… Если вы не согласитесь сотрудничать с нами и дальше, мы пригласим на очередной допрос с применением уже знакомого вам лекарства несколько иностранных журналистов. Лучше всего немецких. Тут до Циндао рукой подать. Не надо вам объяснять, что сейчас каждый второй журналист в зоне боевых действий — кадровый разведчик. Они незамедлительно распечатают материал о вашей поимке и вашем допросе во всех газетах мира. Вас в Британии станут ненавидеть и презирать. И ваше чучело будут сжигать вместе с чучелом Гая Фокса. Вы хотите этого?

Генерал был унижен и уничтожен. По его бледному лицу ручьями тек пот. Находившийся рядом во время допроса военврач внимательно посмотрел на Гамильтона и озабоченно стал рыться в своем кофре. Но генерал сумел справиться с собой. Достав здоровой рукой из кармана кителя платок, он вытер лицо. Потом, с ненавистью взглянув на меня, сказал:

— Вы не оставили мне выбора. Я понимаю, что проиграл. Я готов с вами сотрудничать. Спрашивайте, я отвечу… Только не надо больше этого дьявольского лекарства и не надо журналистов…

— Проиграли не только вы, — я закрыл крышку ноутбука, — проиграла вся ваша Британия со своими вечными заумными подленькими комбинациями. Мой вам совет — никогда не садитесь играть в покер с тем, кто знает, какие карты у вас в руках…

14 (1) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, 22:55.

ЛИТЕРНЫЙ ПОЕЗД, ЮЖНОМАНЬЧЖУРСКАЯ ВЕТКА КВЖД.

НЕ ДОЕЗЖАЯ РЕКИ ШАХЭ.

Старший лейтенант (поручик) СПН ГРУ Николай Арсеньевич Бесоев.

— Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант! Проснитесь, тревога! — Я думал, что мне все это снится, а оказалось — явь, и сержант Еремин, помощник начальника караула, трясет меня за плечо. Вот черт, только глаза закрыл. Смотрю на часы — без пяти одиннадцать, почти два часа давил на массу, а будто только-только глаза закрыл.