С. В. - Командировка в прошлое

Моисеич посмотрел и сказал.

— Это авангардизм! Но пусть хоть такая ёлка будет, чем никакой.

Мы вытащили из дома стол и стулья. Я отправился готовить салаты. И резать закуску. Через полчаса салаты были готовы и закуска нарезана. Пока Моисеич носил снедь и накрывал стол. Я на высохшей ёлке, дорисовывал ёлочные игрушки, гирлянды и конфетти.

Стол был накрыт, елка дорисована и мы решили проводить старый новый год, угли уже почти дошли и можно было начинать жарить мясо.

Выпили за год уходящий, Моисеич принялся жарить свиные ребрышки. Рассказывая какой бесподобный «Фахитос» готовит его знакомая сеньорита Аманда. А чили кон карне с сальсой «пико де гальо» в её исполнении вообще не подаётся описанию, можно язык проглотить. Но постепенно я заметил, что с описания кулинарных талантов своей знакомой, Моисеич плавно перешёл к описанию выдающихся внешних достоинств сеньориты.

— Моисеич, а ты часом не влюбился? Как то слишком ты восторженно закатываешь глаза и прижимаешь руки к груди, когда о ней рассказываешь.

Он засмущался и сказал.

— Ну а что здесь такого? Любви все возрасты покорны.

Тут я заржал и чуть не сверзился со стула, еле успел за стол ухватиться.

— Совсем не понимаю твоего смеха Ричи. Обиженно сказал Моисеич.

— Моисеич не сердись, прости бога ради, если обидел. Я не над тобой и тем более не над полной достоинств, и без сомнения прекрасной сеньоритой Амандой. Это от неожиданности я развеселился. Ты так меня поразил, этим своим признанием. Просто в голове не укладывается. А мой ржачь это скорей нервная реакция на ситуацию.

— Я-то за время общения с тобой в Нью-Йорке, привык к образу этакого вечно погружённого в науку и мысли профессора. С постоянно печальными глазами. Который женщин даже и не замечал, а тут прямо «Мексиканские страсти».

А ведь мы действительно сейчас в Мексике! Вот блин, получаются натуральные «Мексиканские страсти». Я опять не выдержал и засмеялся. Да, уж жизнь не предсказуемая штука! Моисеич не довольно на меня посмотрел. И сказал.

— У нас всё серьёзно. Я вот хочу предложение Аманде сделать.

Что бы развеять сомнения и возможную обиду, предложил выпить за то, что два хороших человека нашли друг друга. За скорейшею свадьбу и что бы меня не забыли пригласить. Моисеич оттаял и с удовольствием присоединился, мир был восстановлен. А я узнал как это вышло.

Познакомился он с ней на свадьбе её единственной дочери с пареньком из его отдела. Аманда рано овдовела и других детей у неё не было. Работала она медсестрой в одной из больниц корпорации. Была на двадцать лет моложе его, и изумительно готовила. «Да, да это вы молодёжь не понимаете! А если женщина умеет хорошо готовить, это одно из ценнейших её достоинств!». Спорить я не собирался, потому что считал также.

— А как вы с ней общаетесь? Ты же испанского не знаешь.

— Так Аманда вполне английским владеет, да и я уже на нём довольно бегло говорю.

— Да Моисеич, уж удивил, так удивил! Я сразу обратил внимание, что климат Мексики явно тебе на пользу пошёл. Ты прямо помолодел, но что до такой степени не ожидал.

— Я и правду как то себя лучше здесь чувствую. Никогда не любил дожи и слякоть, а тут солнце постоянно. Да и не так уж много мне лет, всего 57. И прожить теперь я намереваюсь ещё столько же.

Тут я вспомнил почтальона Печкина и его сакраментальное «Да я можно сказать, только жить начинаю».

— Ты Моисеич, ещё скажи, что только жить начинаешь.

— Ну примерно можно и так сказать.

Меня опять пробрал ржачь, закатываясь от смеха, стал сползать со стула под стол. Моисеич на меня глядя, тоже развеселился и принялся смеяться.

— Вот видишь, празднуют. А ты идти не хотел. Раздался от дома голос Олафа.

К нам шёл Олаф в компании с каким-то парнем, лет тридцати с виду. Олаф нёс в руке большую квадратную бутылку, всю увешанную печатями. Подойдя поставил на стол и сказал.

— Это самый лучший мескаль «Анехо», двойной перегонки и трёх летней выдержки, который только можно найти в Мексике. Потом посмотрел на нас и своего спутника и сказал.

— Давайте я вас представлю друг другу.

— Это мистер Ричард Фредрик Зейтц. Наш главный инженер и совладелец корпорации, а так же возглавляет «научно исследовательскую компанию» корпорации. Это профессор Соломон Моисеевич Кацман, начальник отдела «разработок тестовых методик» в корпорации.

— А это наш будущий главный редактор газеты корпорации, Пауль Геринг. Представил он нам своего спутника.

— Ээ-э. Позвольте вопрос, не в кои мере не хочу вас обидеть мистер Геринг. Но вы случайно не родственник…

— Нет, нет. Замахал руками Пауль. И улыбаясь сказал. Меня последний год постоянно спрашивают, не родственник ли я рейх маршала авиации Германа Геринга. Уверяю вас не малейшей степени. Я из Австрийских Герингов, и ни как ким боком к его родне не принадлежу.

Я предложил прейти на ты и называть друг друга по именам. Пауль был совсем не против. Олаф распечатал бутылку и предложил выпить мескаля, за знакомство.

Выпили мескаля, по вкусу текила текилой. По-моему в Мексике вся водка из агавы.

Тут вновь прибывшие, разглядели нарисованную ёлку. Посмеялись над необычным подходом.

Моисеич сказал, что свиные рёбрышки готовы, «берите тарелки и подходите». Получились на славу, действительно умеет их готовить. Разговор за столом пошёл о том, как Пауль собирается строить информационную политику газеты. А я решил, пока угли не потухли, заняться стейками.

Пока жарил стейки, разговор сместился на то, как нынешние американские и европейские СМИ манипулируют сознанием людей. Тут я услышал поразительную вещь. Что Адольфа Гитлера номинировали на Нобелевскую премию мира в 1939 году!

— Пауль будь добр, повтори, что ты сейчас сказал. Попросил я.

То что самый влиятельный в США журнал «Time» в январе 39 г., напечатал что за 38 г. в США человеком года, «За распространение демократии по миру», признали Адольфа Гитлера, это я знал из памяти Ричарда. Но что он был ещё и номинирован на Нобелевскую премию мира, не знал. Интересно девки пляшут!

— Да говорю, что сейчас начали в печати Англии и США демонизировать Гитлера. Хотя ещё год назад писали совсем другое, считая его пусть агрессивным и брутальным, но своим парнем.

— Если помните, после «Мюнхенского сговора» в 38 г., все проправительственные газеты Европы и США называли Гитлера миротворцем. Гитлера даже в 39 г. номинировали на Нобелевскую премию мира, не напади он на Польшу в сентябре, вполне мог стать нобелевским лауреатом.

— Когда это совпадает с интересами правящих классов США и Англии они готовы хвалить кого угодно. Не сорвись он с их поводка, а допустим вместе с Польшей, напади в 39 г. на Советскую Россию. Так бы и до сих пор и хвалили, мол какой он славный парень этот Гитлер.