Александр Мазин - Рубеж Империи: Варвары. Римский орел

Безукоризненно вышколенные фракийцы-катафрактарии субпрефекта Теренкия.

Неутомимые и неустрашимые легионеры Гая Ингенса.

Все.

В постоянной боевой готовности.

И вот теперь, когда Черепанов позволил своим командирам на время приотпустить вожжи, долгожданные варвары – тут как тут.

Вернее, не тут, а там.

Высадившиеся примерно в сорока милях от Маркиополя, у небольшого приморского городка Тумоса, варвары были именно «там», а не «тут».

В максимальном удалении от главных лагерей римских легионов. Словно специально рассчитали. И в двух днях форсированного марша от мобильной группы Черепанова. Плюс еще один день, который потребуется, чтобы собрать и привести черепановских солдат в боевую готовность.

– Мой префект будет посылать вестников ежедневно, – сказал гонец. – Если Маркиополь не обложат.

«И если гонцов не перехватят», – добавил про себя Черепанов.

– Иди отдыхай, – велел он гонцу. – Я тебя еще расспрошу. Попозже. – И, повысив голос, чтобы услышала охрана у палатки: – Эй, там! Первого кентуриона Ингенса и субпрефектов Трогуса и Теренкия – ко мне! Немедленно!

Ауксиларии Трогуса выступили через пять часов. Некоторых всадников изрядно мотало в седлах. Но на собственных ногах они и вовсе не удержались бы. Ничего, по дороге отрезвеют.

Основные силы выступили только на следующее утро. Что было крайне прискорбно: за день до Флоралий усиленной когорте Черепанова потребовалось бы не более двух часов, чтобы свернуть лагерь и построиться в маршевую колонну.

Черепанов мрачно оглядел свое почти тысячное войско.

Впереди – молодцеватые катафрактарии по «парфянскому образцу», в сверкающем «железе» от макушки до лошадиных бабок, гордо восседали на могучих конях. За ними – пехотинцы, располагавшиеся в седлах, «как коза на изгороди», по образному определению Максимина Фракийца. То есть примерно так, как с полгода назад – сам Черепанов. Но с точки зрения боеспособности это не имело значения. Геннадий усадил их на коней исключительно для скорости передвижения. Драться они все равно будут пешими. Что-что, а драться они умеют. Почти тысяча молодцов, отлично знающих, как прикончить врага…

И все-таки Черепанов никак не мог избавиться от скверного чувства, что ведет этих парней на смерть. Пять тысяч варваров…

– Говорит, здесь остались только гепиды, – сообщил переводчик, маленький лысый грек. – Только гепиды. Остальные ушли. Частью – на кораблях, частью так. Пешком.

– Спроси его: почему они остались? – велел Черепанов.

Пленник, весь в крови и поту, что-то пробормотал. На командира римлян он старался не смотреть. И на палачей – тоже. Его единственный уцелевший глаз, щелочка в сплошной красно-черной влажной корке, неотрывно глядел на пожухлый пучок прошлогодней травы. Он неплохо держался, этот германец. Допросчикам потребовалось почти три часа, чтобы его разговорить.

– Остались потому, что не захотели идти за вождем-гревтунгом, – перевел толмач.

– Чем же плох вождь-гревтунг?

– Не гепид.

Коротко и ясно.

– За что я люблю варваров, – проговорил Черепанов, поворачиваясь к Трогусу, – так это за их единство.

Командир армянской и галльской конницы расхохотался.

Истерзанный гепид глядел на них, и в его расширенных зрачках плескался животный ужас.

– Что, принцепс, этого хватит или еще одного германца приволочь? – деловито спросил Лупий Ингенс, младший из братьев.

– Да вроде все ясно, – сказал Черепанов. – Шесть десятков варваров – под стенами и еще около сотни шастает по окрестностям. Этими пусть потом префект Маркиополя занимается. Хватит ему за стенами отсиживаться. А осаждающим мы завтра устроим праздник Марса-Мстителя.

Перед его мысленным взором возникла бухточка, набитая маленькими германскими кораблями, пестрый лагерь под стенами старенькой, изрядно обветшавшей крепости, в которую набилось человек пятьсот: все население городишки Тумоса.

– Завтра? – переспросил Трогус. – Лучше с рассветом. А то как бы они этого (кивок на истерзанного гепида) не хватились. Выставят дозоры. Или сядут на свои лоханки – и прощай-не горюй!

– С утра, говоришь? А ведь и верно. – Геннадий усмехнулся. – Зачем откладывать до утра то, что можно сделать прямо сейчас? Почему бы нам не устроить им ночной карнавал? В честь Сатурналий?

– Так темно же! – огласил очевидную истину Ингенс-старший, первый кентурион.

– Не боись! – усмехнулся Черепанов. – Мы сделаем подсветку!

Первый горшок с маслом ухнул о палубу варварского корабля примерно в семь часов ночи по римскому времени [208]. В начале третьей стражи. Следующий угодил в воду. Но третий тоже попал. Стража на кораблях заорала. В гепидском лагере, расположившемся неподалеку, тоже заорали. Следующий горшок упал уже в самом лагере. Три машины Черепанова метали снаряды навесом, без «пристрелки», зато не по конкретным целям, а по «площадям».

– Ну хватит, – крикнул Черепанов, когда к варварам переправилось около тонны масла. – Трогус! Давай своих стрелков.

Это очень красиво, когда в воздух взмывает одновременно несколько сотен зажигательных стрел. А потом еще несколько сотен. Но крайне неприятно, когда эти стрелы падают тебе на голову. И когда облитые маслицем палубы вспыхивают, как порох.

Куда эффективней и безопасней внезапного нападения, на котором настаивал Луций Ингенс. Потому что резать спящих можно, только оказавшись с ними рядом. А забрасывать врагов стрелами можно издалека. И это очень удобно делать, когда ты находишься сверху и тебя не видно, а те, в кого ты стреляешь, – внизу. И прекрасно освещены.

Как выяснилось, одна из первых стрел досталась гепидскому риксу. Но скорее всего, общая дезорганизованность противника была связана не с гибелью вождя, а с самим характером варваров. Когда скученные борт к борту корабли превратились в один большой костер, а в самом лагере загорелась пара-тройка шатров, гепиды поняли, что дело пахнет жареным. Жареным гепидом. И бросились наверх, туда, откуда летели стрелы. Но, к их сожалению, карабкаться ночью по крутым склонам было сложновато, а удобная дорога наверх вела мимо крепости. С другой стороны, займи гепиды крепость, они вполне могли бы отсидеться…

Но в крепости тоже мух не ловили, а пустили в дело все свои ресурсы и резервы: и камешки, и кипяток, и смолу.

Черепанов потерял шестерых – десятка три гепидов все же вскарабкались наверх и сумели поработать копьями, пока их не прикончили.

Защитники крепостцы потеряли больше. Но были безумно счастливы, что сумели удержаться.

А вот многие черепановские легионеры были очень недовольны именно тем, что крепость удержалась. В отличие от Черепанова они предпочли бы, чтоб варвары взяли крепость. Потому что тогда все добытое в крепости варварами стало бы законной добычей легионеров.