Александр Мазин - Рубеж Империи: Варвары. Римский орел

А вот для тиви это не обязательно. Хотя ежели захочет – милости просим. Общественное мнение такое решение вполне одобрит.

«Надо будет завещание составить, – сделал заметку в памяти Коршунов. – Ежели со мной что случится, то я настоятельно требую, чтобы Рагнасвинта за мной не последовала». Обоснование какое-нибудь серьезное придумать и Фретилу в свидетели взять. По здешнему образу жизни, грохнуть могут в любой момент. И незачем юной Свинке в его погребальном костре гореть. Ни к чему.

Внезапно в голову Коршунову пришла интересная мысль.

– А сколько у мужчины может быть жен? – поинтересовался он. – Одна? Или больше?

Книва с Сигисбарном искренне удивились.

– Конечно, одна, – последовал решительный ответ. При двух женах как после смерти мужа имущество делить между наследниками? Нет, квено только одна. А вот тиви – сколько потянешь. Вот у Одохара, военного вождя, – две тиви. А у Стайны, вождя мирного, – целых три. Хотя говорят, он, хи-хи, и с одной-то еле управляется. И такому воину, как Аласейа, просто положено тиви иметь. Куда он иначе будет силу свою изливать, когда у квено дни неподходящие или там беременность на последнем месяце?

Тут впервые подал реплику Сигисбарн: мол, можно и без тиви. Можно и рабыню попользовать. Вот он, Сигисбарн, вполне обходится. С рабыней оно даже и проще: подол задрал – и поехали. Никаких хлопот, и от дурного женского нрава ущерба не потерпишь.

Книва возразил, что это у Сигисбарна могут быть с женщинами хлопоты, а у «небесного героя» Аласейи таких проблем в принципе быть не может. Под Аласейей любая женщина змейкой стелиться будет. Вот на ту же Рагнасвинту поглядеть: до чего вреднющая девка, а Аласейе просто в рот смотрит. Аласейа и сказать не успел, а Рагнасвинта уже бежит исполнять.

«Ну Аласейа иной раз и скажет – не поймешь», – возразил Сигисбарн. Но в целом согласился: вышколил Аласейа жену. Причем в самые кратчайшие сроки. Ну так и не удивительно: он же герой.

«Н-да, – подумал Коршунов. – Какие интересные вещи вдруг про себя узнаешь. Самому бы сроду не догадаться».

Послышался стук копыт. Со стороны поселка наметом подлетел всадник. Осадил, красуясь, точно у ворот.

Агилмунд.

– Аласейа! Одохар зовет! – Подумал немного и добавил: – Хорошо зовет. Приходи! – Развернулся и полетел обратно.

Сигисбарн и Книва проводили старшего брата завистливыми взглядами.

Коршунов озадачился: в каком смысле «хорошо зовет»? В смысле: приходи по-хорошему? Или – с почтением приглашаю?

Решил, что второй вариант ближе. С чего бы рикс стал ему угрожать?

– Я сейчас, – сказал он новообретенным родственникам и зашел в избу – переодеться.

По зрелом размышлении решил снятую с квеманского вождя куртку, местный «бронежилет», не надевать. И шлем тоже. Нацепил трофейный пояс непомерной ширины, к поясу привесил тесак и «рэмбу», выживательный ножик. На шею хронометр нацепил. На местных жителей хронометр производил убойное впечатление: днем блестит, ночью светится, циферки мигают, стрелки двигаются…

Поверх всего этого «великолепия» накинул плащ из красной парашютной ткани. С точки зрения нормального человека – натуральный клоун, но местным должно понравиться. Им – чем ярче и пестрее, тем лучше. Вот и братья Фретилычи аж рты открыли в восхищении. Эх, им бы телевизор показать или почти новую сотую «авдюху», которую Алексею из Германии полгода назад пригнали… Эх! Да… – Коршунов печально вздохнул.

– Пошли, – сказал он. – Рикс ждет.

Одохар «съехал» с холма и теперь квартировал у Фретилы. Дружинники тоже разбрелись по уцелевшим дворам. Все они были или сами здешние, или родственники здешних. Вот уж воистину родовой строй.

Внешний вид Коршунова риксу понравился. Особенно плащ и хронометр. Плащ восхитил – таких ярких красителей здесь не водилось, а хронометр заинтересовал. Коршунов отметил в уме: надо бы Одохару кусок парашюта подарить.

– Добро тебе, рикс, – поприветствовал Коршунов.

– Добро и тебе, Аласейа.

Домочадцы Фретилы вкупе с прочими любопытными по ту сторону плетня с интересом внимали.

Одохар окинул взглядом «зрителей», хмыкнул:

– Пойдем, Аласейа, – и, со значением: – Это разговор двоих.

Они вышли с подворья, и Одохар решительно направился к холму. Вопреки ожиданиям Коршунова, никто за ними не увязался.

– Ты не нашел своего друга-героя, Аласейа, – утвердительно произнес рикс. – Будешь искать?

– Буду, – ответил Коршунов. – Не сейчас. Позже.

– Понимаю. – Одохар шагал быстро, размашисто, совсем не так, как ходят во время прогулки. Но рикс всегда так ходил. – Понимаю. Ты герой. Но ты – один. Квеманов много. Даже Иббе-вутье не победить всех квеманов.

Коршунов слыхал это имя и знал, что вутья – что-то вроде берсерка. Вероятно, рикс сказал ему комплимент.

– Даже герою нужна дружина. Я дал бы тебе воинов, Аласейа, – сказал Одохар. – Я знаю, что ты удачлив. В нищем селении большую добычу взял, пленников всех своих обратно привел.

– Твои воины хорошо бились, – тоже решил польстить Коршунов.

– Они всегда хорошо бьются, – отмахнулся Одохар. – Храбрости воинов мало. Удача вождя нужна. Ты удачлив. Я дал бы тебе воинов, чтобы отыскать твоего друга Гееннаха, но не могу. Я большое дело задумал, Аласейа. Большой поход. Не один я пойду. Другие вожди тоже пойдут. Не одни лишь гревтунги. Герулы пойдут. Боранов позовем. Большое войско поднимем. Богатую добычу соберем. И славу немалую… – Рикс остановился, заглянул в глаза Коршунова: – Пойдешь со мной, Аласейа?

У Коршунова чуть не сорвалось: «Да», но он вспомнил, как Генка когда-то сказал: «Никогда не говори „да“ сразу. Сначала подумай. А если думать не о чем, просто помолчи».

Поэтому Коршунов молчал, и Одохар, видимо, решил, что собеседник колеблется.

– Твой друг – великий воин, – сказал он. – Сам Овида-жрец так сказал. Не станут квеманы такого воина губить. И боги их не станут. Вернемся из похода – сам к квеманам пойду. Не отдадут Гееннаха добром, силой возьмем… Пойдем со мной в бург, Аласейа! Пойдем со мной в великий поход! Я тоже удачлив, но и твоя удача пригодится! Больше удачи лучше, чем меньше! – Рикс улыбнулся. – Что тебе здесь, Аласейа? Вон и родичи твои со мной в бург пойдут. Фретила тебе телегу даст: добро везти. Я слыхал, у тебя много добра, Аласейа?

«Интересный вопрос», – подумал Коршунов. Ответил осторожно:

– Кое-что есть. Не так уж много.

Одохар расхохотался.

– Вижу, не зря Фретила с тобой породнился, – заметил он. – Такие, как он и ты, бедными не бывают. Таким люди сами дают и спрашивают: не мало ли дали?

«Твои бы слова – да в уши каким-нибудь питерским банкирам, – подумал Коршунов. – А еще лучше московским…»