Александр Мазин - Рубеж Империи: Варвары. Римский орел

– Алзис говорил с дочкой Фретилы, – погромче повторил мужик.

– С квено Аласейи! – рявкнул Фретила.

– С квено Аласейи… – покорно повторил мужик, бросил на Стайну тревожный взгляд, но тот кивнул великодушно: мол, продолжай.

– Говорил, значит, с квено, а этот чужак…

– Аласейа, – мягко поправил судья.

– Аласейа, да, ну он, значит, подскочил, и Алзис этот упал.

– Значит, ты тоже видел, что Аласейа ударил Алзиса сзади и тот упал? – щурясь, как довольный кот, осведомился Стайна.

– Как ударил – не видел. Только как Алзис упал.

– И как Аласейа ударил Алзиса второй раз – ты тоже не видел? – вкрадчиво спросил Стайна.

– Не, это я видел, – сказал мужик.

– Значит, – подхватил Стайна, – ты видел то же, что и остальные. И то же, что сказал Алзис?

– Ну… Да. Только он про эту… квено не сказал.

– Хорошо, – не стал спорить Стайна. – Алзис, что ты можешь сказать про квено?

– Я разговаривал с ней, – сообщил Алзис.

– Видел ли ты ее раньше? Знаком ли с ней? – осведомился Стайна.

– Ну да. Я ее знаю. Мы – из одного села. Я разговаривал с ней, а тут этот вутья…

– Во-от! – перебил Стайна и поднял большой палец. – Ты точно сказал, Алзис! Именно так! Вутья! Один лишь вутья может без причины на человека наброситься. Все это знают…

Площадь одобрительно загудела.

– С вутьи же – какой спрос? – добродушно-снисходительно произнес Стайна и ласково улыбнулся Коршунову. – С вутьи спросу нет, верно?

Снова одобрительные возгласы.

«К чему он клонит? – подумал Коршунов. – Конечно, „спросу нет“ – это хорошо, но с чего он такой добрый?»

Алексей покосился на Фретилу: Фретила стоял как в воду опущенный.

– Аласейа – не вутья! – выкрикнула вдруг Рагнасвинта. – Аласейа – небесный герой! Ты сам вутья, Стайна!

Поднявшийся ропот мирный вождь успокоил жестом.

– Правильно, женщина, – сказал он. – Аласейа – небесный герой. К богам приближенный. Кто же есть вутья? Тот, кто божественной яростью обуян. Потому и не удивительно, что вутья – Аласейа. И Гееннах, который с ним вместе был, – вутья. Знаем же мы, что Гееннах ныне квеманов губит в неисчислимом множестве, ярость небесную смирить не в силах! Вот и говорю я вам: вутья Аласейа не в себе был, когда на Алзиса напал, и нельзя в том его винить, ибо то есть божественная ярость. Но Алзис пострадал, и потому верегельд ему следует. И неправильно будет, если он в ущербе останется. Потому должно роду Фретилы, с вутьей Аласейей породнившемуся, сей верегельд заплатить!

– Не бывать этому! – яростно выкрикнул Фретила, но его голос потонул в одобрительных возгласах сторонников Стайны.

– …А вутью Аласейю следует из бурга изгнать, – продолжал как ни в чем не бывало мирный вождь. – И от селений людских его тоже следует гнать, ибо опасен вутья людям. Пусть он в лесах с медведями борется или, как Гееннах, квеманов губит, а не нас, гревтунгов славных. Ибо ясно вижу я теперь: опасен Аласейа! – и закричал с драматическим пафосом: – Безмерно опасен Аласейа! Гоните же его прочь, люди! Гоните!

От такой подлости у Коршунова даже в ушах зашумело.

«Ты, сука, еще не знаешь, как я опасен, – подумал он яростно, нащупывая на поясе пистолет. – Ты еще не знаешь…»

Чужие пальцы сомкнулись на запястье Коршунова. Как клещами сжали. Алексей быстро повернулся…

Чужие пальцы сомкнулись на запястье Коршунова. Как клещами сжали. Алексей быстро повернулся…

Рядом стоял Травстила. На заросшем буйным волосом лице – спокойствие. Такое же каменное, как его хватка.

– Не надо, Аласейа, – негромко произнес кузнец. – Не надо. Все обойдется. Оглянись.

Коршунов послушно оглянулся и увидел, что подступившие было к нему парни Стайны подались назад, а сквозь толпу уже протискиваются, раздвигая ее грудями коней, свои: Агилмунд, Сигисбарн, Ахвизра… И Одохар. Но рикс спешился в стороне, а родичи попрыгали с коней рядом с Алексеем. Травстила как-то незаметно отодвинулся, а на его место встал Агилмунд. А рядом – Сигисбарн. И Книва – почему-то плечо к плечу с недолюбливавшим его Ахвизрой, который и вовсе не из Фретилова рода, но встал слева от Коршунова. И, оказавшись между здоровенными Агилмундом и Ахвизрой, Коршунов почувствовал себя так, словно подрос сантиметров на пять и на столько же в плечах раздался. Его окатил крепкий мужской дух: острого конского пота, нагретой кожи, разгоряченных тел. Ахвизра толкнул Алексея локтем в бок, и Коршунов увидел на его здоровенном бицепсе свежую татуировку: рогатую бычью голову.

– Ну-ка, ну-ка, Стайна, повтори, за что ты намерен изгнать моего славного родича?

Голос Агилмунда был звонок и весел, словно речь шла об удачной шутке.

И Коршунову стало совсем хорошо. Чертовски приятно чувствовать себя частью целого. Частью сильного и гордого содружества, которое называется – род. И которое не только всегда готово защищать своего, но и защитит, можно не сомневаться.

Но Стайна не смутился и не испугался.

– Да, – сказал он. – Я намерен изгнать твоего родича, потому что так гласит закон.

– Да что ты говоришь? – насмешливо воскликнул Агилмунд.

– Закон гласит: вутью должно изгнать, ибо опасен он для людей и должен жить со зверьми дикими, с ними же и ярость утоляя вдали от селений людских.

– И кто же тут вутья? – осведомился Агилмунд.

– Вутья – твой родич Аласейа, – спокойно ответил Стайна. – Тебя не было в бурге, Агилмунд, ты не знаешь. А мы знаем, мы видели, как без явной причины набросился Аласейа сзади на человека и убил бы, кабы моих дружинников оружных не увидал, не испугался и не образумился.

Агилмунд расхохотался, и Ахвизра вторил ему зычно, как жеребец. И даже Одохар усмехнулся в бороду.

– Воистину ты, Стайна, мирный вождь, – отсмеявшись, заявил Агилмунд. – Только тот, кто никогда не видел вутьи, может сказать, что вутья ИСПУГАЛСЯ! Жаль, что не скамар [20]ты, Стайна. Умеешь ты народ повеселить.

– Ты не забывайся, Агилмунд! – рявкнул Вилимир. – С хранителем Закона говоришь! Как смеешь говорить: «Стайна – скамар»?

– Разве я так сказал? – деланно удивился Агилмунд. – Это ты, Вилимир, говоришь, что мирный вождь Стайна – скамар . Я же сказал, что Стайна – не скамар . Так я сказал. Но если ты говоришь, что хранитель Закона Стайна – скамар …

– Я не говорил, что Стайна – скамар! – заорал Вилимир.

– Да? А разве не ты сейчас кричал: «Стайна – скамар»? – Агилмунд развел руками. – Ну, Вилимир, это же все слышали. Твой голос трудно не услышать, Вилимир, когда ты кричишь на весь бург: «Стайна – скамар!»

Вилимир вскочил в бешенстве.

– Я НЕ КРИЧАЛ: «СТАЙНА – СКАМАР!» – заревел он.

– Ну вот опять, – заметил Агилмунд, когда эхо Вилимирова вопля улеглось. – «Стайна – скамар». Это твои слова, Вилимир. «Стайна – скамар». С таким громким голосом лучше бы тебе выбирать слова, Вилимир. Не стоит кричать «Стайна – скамар» так, что даже в ближних селах слышно…