Борис Чурин - Ангел Господень

— Здравствуйте, — смущенно улыбнулась Оля, — я вам, наверное, уже надоела?

Сергей Михайлович в ответ промычал что-то нечленораздельное и замотал головой.

— Я сегодня сдала экзамен на отлично, — продолжила девушка, — у меня прекрасное настроение, но оно совершенно не совпадает с настроением моих соседок по комнате. У них экзамен завтра. Вот я и подумала: может быть, вы захотите разделить со мной мою радость.

Она открыла сумочку и продемонстрировала бутылочное горло «Советского шампанского».

Некоторое время Лунев молча рассматривал девушку. Затем, также молча, взял ее за руку и осторожно, будто имел дело с незрячим человеком, потянул внутрь квартиры.

— Скажи, — Сергей Михайлович положил руки на плечи Ольги и склонился к самому ее уху, — ты пришла только для того, чтобы отметить сдачу экзамена?

Теперь настала очередь гости касаться губами уха хозяина дома.

— Нет, — чуть слышно выдохнула она.

Руки Лунева сползли с плеч девушки на ее талию, ухватились за край кофточки и потянули вверх, стягивая с тела. Расправившись с кофточкой, руки тут же оказались на спине девушки и принялись за новую операцию.

Сергей Михайлович никогда в своей жизни не играл на музыкальных инструментах, но сейчас он вдруг подумал, что ему следовало бы попробовать себя в качестве пианиста — настолько виртуозно работали его пальцы. В одну секунду они расстегнули крючки лифчика, затем также быстро справились с крючком на юбке и незаметным движением распустили на ней замок.

С жадностью заплутавшего в знойной пустыне путника, который случайно вышел к роднику студеной воды, Лунев припал губами к девичьим соскам. Их нежная шероховатость вызвала дрожь в теле Сергея Михайловича и он с глухим рычанием стал спускаться вниз, покрывая поцелуями упругий живот, впалый пупок, лобок, поросший жесткими волосками, и…

Почувствовав, что не в силах далее сдерживать себя, Лунев обхватил ноги девушки и, прижав Ольгу спиной к стене, приподнял ее над полом. Когда они соединились, из груди девушки вырвался тихий стон…

Через полчаса Лунев и Оля лежали в кровати, лениво гладя и лаская друг друга. Рядом, на тумбочке стояла опорожненная бутылка шампанского и пустые бокалы.

— Я в вас сразу по уши влюбилась. Еще в тот вечер, когда вы меня спасли, — шептала девушка в ухо Сергея Михайловича, — вы такой смелый, решительный. Настоящий мужчина.

— Я тебя тоже сразу полюбил. Только сначала не поверил этому. Мне уже пятьдесят, а тебе… Кстати, сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— … а тебе девятнадцать. Мне казалось, между нами ничего не может быть.

— Разница в возрасте ничего не значит, если люди любят друг друга.

— Это для тебя ничего не значит. Потому что молодым не свойственно задумываться о будущем. А мне приходиться об этом думать. Ведь лет через пятнадцать-двадцать я буду уже стариком, а ты цветущей молодой женщиной, полной энергии и желаний.

— Во-первых, как мне кажется, мужчина всегда может оставаться мужчиной и доставлять удовольствие женщине. Даже в сто лет. А, во-вторых, зачем думать о том, что будет через двадцать лет? Надо жить сегодняшним днем. Надо стараться быть счастливым и получать удовольствие сегодня.

Ольга всем телом прижалась к Луневу и поцеловала его в щеку.

— Странно! — усмехнулся Сергей Михайлович.

— Что странно?

— Меня в любви бросает из одной крайности в другую.

— Что вы имеете в виду?

— Моя жена была старше меня на шестнадцать лет, а теперь вот ты…

— На шестнадцать лет?! — Ольга приподнялась на локте и заглянула Луневу в глаза.

— Понимаешь, — Сергей Михайлович наморщил лоб, — меня в юности всегда тянуло к зрелым женщинам. А тут вернулся с фронта, гляжу, совсем один остался. Родители под бомбежкой погибли. Сестра в эвакуации сгинула. Дом разрушен. Жить негде. Вот меня соседка у себя и приютила. Она тоже одна осталась: мужа и сына на войне потеряла. Поселился я у нее. Ну, а потом, когда дочка родилась, мы расписались.

С минуту лежали молча.

— Сергей Михайлович, можно я вас по имени буду звать и на «ты»?

— Зови, если нравится, — пожал плечами Лунев.

— Сережа, — тут же воспользовалась разрешением Ольга, — а давай вместе жить?

Некоторое время Сергей Михайлович молча рассматривал потолок.

— Ты хорошо все обдумала? — наконец, спросил он, — ведь это серьезный шаг.

— Очень хорошо, — тряхнула головой девушка.

— В таком случае, забирай ключ от квартиры. Он лежит вон в той шкатулке, на полке, — Сергей Михайлович кивнул на шкаф, — и жду тебя завтра с вещами.

— Ты сегодня весь вечер задумчивый и печальный, — Айша [4] Айша бинт Абу Бакр — третья жена Мухаммеда под одеялом прижалась к Мухаммеду, — тебе нездоровится? Или что-то тебя заботит?

— Сам не пойму что происходит со мной сегодня, — Пророк одной рукой обнял жену, — тревожно у меня на душе. Чувствую: какое-то событие должно свершиться вскоре и событие это не сулит мне ничего хорошего.

— Что же может случиться плохого? — удивилась молодая женщина, — курейшитов-многобожников, своих главных врагов, ты побил. Сейчас они, как крысы в норе, укрылись в своей Мекке и дрожат от страха. В других племенах уже достаточно много мусульман и они не допустят вражды с тобой. У тебя нет причин для тревоги.

— Не военные угрозы меня беспокоят, — вздохнул Пророк.

— Что же, в таком случае? — Айша приподняла голову, чтобы заглянуть мужу в глаза.

— Не знаю, — сердито буркнул Мухаммед.

Он откинул одеяло и встал с постели.

— Уже уходишь? Ты даже не поцеловал меня сегодня! — Айша обиженно оттопырила губы.

— Она еще совсем ребенок, — подумал Пророк, глядя на жену, — все же не стоило жениться на семилетней девочке.

Он наклонился к Айше и погладил ее по голове.

— Извини, мне сегодня не до поцелуев. Пойду к себе, отдохну.

— Знаю я, куда ты пойдешь! — Айша оттолкнула протянутую к ней руку, — к своей разлюбезной Зейнаб [5] Зейнаб бинт Захш — седьмая жена Мухаммеда ты пойдешь. Мед пить.

— Айша, дорогая, — Мухаммед вновь попытался погладить жену, — пожалуйста, не ревнуй. Ты же знаешь, после смерти Хадиджи, ты у меня самая любимая жена. И на ночь я прихожу к тебе чаще, чем к другим супругам.

— А последние две ночи ты с Зейнаб провел! — на глазах Айши выступили слезы.

Пророк огорченно вздохнул, резко повернулся и быстрым шагом направился из комнаты. За его спиной послышались громкие рыдания.

— С одной стороны, иметь много жен это хорошо, — рассуждал Мухаммед, шагая на свою половину дома, — но с другой, уж больно хлопотно.

Придя к себе, Пророк, первым делом, зажег свечи и поставил их на низкий столик. Затем он открыл сундук и, бережно достав оттуда кипу исписанных аккуратным почерком бумаг, перенес их на стол. Подложив под бок подушки, Мухаммед расположился возле стола и аккуратно, словно это был сосуд, доверху наполненный водой, взял верхний лист бумаги.