Франческа Уайльд - Легенды, заговоры и суеверия Ирландии

Отважный Родерик собрал еще одну армию и с шестью тысячами человек осадил Дублин; О’Рурк из Бреффни помогал ему. Их отбросили от стен города. О’Рурк был взят в плен и повешен вниз головой, затем обезглавлен; его голова была выставлена на одних из центральных ворот замка, «зрелище, вызывавшее у ирландцев глубокую жалость»; а Родерик отступил в Коннахт, чтобы набрать новые силы.

Есть что-то героическое и самоотверженное в усилиях, которые в течение восемнадцати лет предпринимал Родерик против норманнской власти. Храбрый, ученый, справедливый и опередивший в просвещенности свое время, он один из всех ирландских князей видел страшный замысел вторгшихся норманнов. Все хроники его царствования доказывают, что он был мудрым и сильным монархом. У него был флот на Шанноне, подобного которому раньше не бывало. Он построил королевскую резиденцию в Коннахте, руины которой все еще свидетельствуют о ее былом величии, настолько превосходившем все строения того времени, что она была известна в Ирландии как прекрасный дом. Он основал кафедру литературы в Арме и оставил вечное пожертвование, чтобы поддерживать ее для обучения юношей Ирландии и Шотландии. Он был великий воин и пламенный патриот: первое, что он сделал, получив корону, – смирил власть датчан. Дублин был вынужден платить ему дань, и он был возведен там на трон с неизвестными прежде великолепием и роскошью. Когда Дермот попрал законы нравственности, он сместил и изгнал его. Когда Дермот совершил следующий грех, предательски приведя с собой чужеземцев, Родерик свершил суровое правосудие и отомстил за измену отца, казнив сына. Его собственный сын, наследник его королевства, вступил в союз с норманнами и был обнаружен сражающимся в их рядах. Родерик, как второй Брут, безжалостно, но с героической справедливостью, когда пленного юношу привели к нему, сам приказал выколоть ему глаза. Его второй сын также стал предателем и сговорился с норманнами лишить отца его королевства. Тогда Родерик, окруженный чужеземными врагами и домашним предательством, оставил Коннахт и отправился через провинции Ирландии, пытаясь пробудить в сердцах своих соотечественников такой же героический дух, как в нем самом. Вскоре после этого его недостойный сын был убит в какой-то ссоре, и Родерик вернул себе королевскую власть, но, в то время как все другие ирландские князья присягнули на верность королю Генриху, он держался в стороне, за рекой Шаннон, в равной степени презирая предательство и подчинение. Его последний сын, единственный достойный его, потерпев поражение в битве с норманнами, в отчаянии убил себя.

Мужская линия его дома пресеклась; независимость его страны была под угрозой; сила норманнов в стране росла, и его продолжающиеся в течение восемнадцати лет попытки пробудить в ирландских князьях сознание угрожающей им опасности были бесплодными. Уставший, возмущенный, быть может, убитый горем, он добровольно отказался от скипетра и короны и удалился в монастырь Конг, где постригся в монахи и так, в покаянии и затворе, провел последние десять лет жизни.

Он скончался там спустя двадцать восемь лет после норманнского завоевания, «совершив примерное покаяние, одержав победу над миром и дьяволом», и хронисты сообщают титул, начертанный на могиле, где он покоится:

Родерик О’Коннор,

Король всей Ирландии, как ирландцев, так и англичан.

Семь столетий прошло с тех пор, но даже теперь кто из нас может посетить прекрасные руины этого древнего аббатства, бродить по сводчатым нефам, затканным плющом, или вступить в одинокую безмолвную часовню, когда-то наполненную звуками молитв и славословий, без грустных мыслей сочувствия судьбе последнего монарха Ирландии и, быть может, также мрачных мыслей о судьбе народа, который на этой могиле отечественной монархии, независимости и государственности еще не написал Resurgam (возрождение).

Ровно через десять месяцев после того, как норманны овладели Дублином, король Дермот, «что превратил всю Ирландию в трепещущий комок земли… умер от нестерпимой и неизвестной болезни – сгнил заживо… без завещания, без покаяния, без причастия тела Христова, без миропомазания, как того и заслуживали его злые дела». [126]

Тотчас же граф Пембрукский принял титул короля Лейнстера по праву своей жены Евы. Тогда Генриха Английского обеспокоила независимость его дворянства, и он поспешил отстоять свои права верховного властителя. На его протест Стронгбоу ответил: «То, чего я добился сам, я получил с помощью меча; то, что было мне дано, я отдаю тебе». Было достигнуто соглашение, по которому за Стронгбоу оставался Дублин, а Генрих ставил над остальными провинциями Лейнстера выбранных им дворян.

Когда первый норманнский монарх высадился среди нас, в памятный день 18 октября 1172 года, никто не оказал сопротивления, не было никакой битвы. Ирландские вожди были так воодушевлены низвержением датчан, что они добровольно принесли клятвы верности чужеземному принцу, который в некотором смысле был их избавителем. Спокойно, как при торжественной процессии, Генрих отправился из Уэксфорда в Дублин; его путь пролегал только через покоренные владения датчан, теперь собственность графини Евы, так что сопротивления можно было не бояться. Прибыв в город, «он приказал построить королевский дворец, любопытным образом сооруженный из гладких прутьев, согласно обычаю этой страны, и там, с королями и князьями Ирландии, с большой торжественностью провел Рождество», на том самом месте, где сейчас стоит церковь Святого Андрея.

Король Генрих оставался в Ирландии шесть месяцев, самый длинный период, что когда-либо провел среди нас чужеземный монарх, и в течение этого времени он и не думал сражаться с ирландцами. До сих пор единственным результатом норманнских побед было низвержение датчан, чему с радостью способствовали ирландцы. Стронгбоу и Ева мирно правили в нашей столице. Генрих поставил губернаторов над другими датскими городами, и, чтобы вновь заселить Дублин, из которого были изгнаны датчане, он преподнес наш прекрасный город в подарок добрым горожанам Бристоля.

Таким образом, колония из этого города, жители которого славятся отсутствием индивидуальной привлекательности, прибыла и осела здесь; но тридцать лет спустя ирландцы, чье чувство прекрасного было, без сомнения, оскорблено растущим поколением бристольцев, обрушились с холмов Уиклоу на не блещущую красотой колонию и быстро покончили с ней, устроив всеобщую резню.

В порыве раскаяния за убийство Беккета Генрих основал аббатство Томас-Корт, в честь которого названа Томас-стрит, и затем отлученный от церкви король покинул Ирландию, оставив ее неизменной, кроме того, что Генрих Норманн получил владения Торкиля Датчанина, а Дублин из датского стал норманнским городом. Должно было пройти еще пятьсот лет, прежде чем английская юрисдикция распространилась за пределы древнего датского Пэйла [127], и для окончательного завоевания Ирландии, как и для избавления Англии, нужен был Кромвель или Вильгельм Нассаусский. [128]