Владимир Гаврилов - Третий путь

Каждый день летом в деревне начинался одинаково. Рано утром, часов в 6 утра тетя Шура вставала, растапливала печь, ставила варить картошку в огромных чугунах, доила корову, толкла картошку вместе с сечкой и кормила свиней. Часам к восьми открывались калитки во всех домах и коровы неторопливо выходили и чинно шествовали с пастухом за деревню на пастбище. Дальше свиньи, гуси, люди через открытые калитки расходились по своим делам. По традиции коров пасли пастухи, назначаемые поочередно от каждого из домов. В один из дней это был дядя Костя, с ним увязался и я. Стадо за деревней вошло в лесок и по многочисленным тропкам через километров 5 подошло к лугу. На краю луга было озерцо с песчаными берегами и рос огромный дуб. Коровы остановились и часа 2-3 лениво щипали траву и задумчиво пережевывали свою жвачку. Дядя Костя достал из холщевой сумки бутыли с молоком, вареные яйца, хлеб. Пообедали, а потом он рассказал историю о нашем общем предке. Дело было еще при царе, лет за 50 до революции. Родился он дворянином, у родителей было поместье и достаток. Влюбился он в красивую, но простого происхождения девушку. Влюбился взаимно. Но родители встали на дыбы. Короче, девушка утопилась. А предок прожил почти до 90 годов, но так бобылем и остался. Род наш через его брата дальше пошел. Дядя Костя, когда маленьким был, видел этого бобыля стариком. А мама мне потом, уже через много лет, его могилу показала… Вот такие истории слышал я на пастбище.

А вечером после пастбища сели мы за стол, опрокинули старшие по стопочке, потом еще. И за столом пошли рассказы про бабушку моей мамы, которая узнала, что дед решил на скотобойню сдать старую корову и два дня болела, а потом, когда за коровой пришли и проводили ее по двору мимо бабушки, из больших коровьих глаз потекли слезы. И как бабушка корову отбила у мясников и не сдала на бойню. Вместе они рядом каждая свой век доживали…

Потом наступил следующий день. Это сейчас в России после победы демократии ввиду нерентабельности во всех малых городах, про деревни уж и помолчим, позакрывали кинотеатры. Людям, которых пока еще миллионы, кинотеатры и фильмы не нужны, это не так креативно. А тогда, в этой деревне по выходным в клубе показывали фильмы. Киномехаником был восемнадцатилетний рыжий парень. Крутили какой-то фильм, и к нам, стайке четырнадцатилетних пацанов, вышел его младший брат. Гордо выдал нам на просмотр обрезок цветной кинопленки с 5-6 кадрами из фильма. На кадрах красивая полуобнаженная молодая цыганка танцевала перед своим любимым. А поздно вечером на пригорке далеко за деревенскими домами ослепительно полыхал Млечный Путь и по небосводу плавно плыли сверкающие точки, к большинству из которых на тот момент имела отношение наша тогда еще великая страна. Моя попытка показать спутник и обнять девушку, а потом прижаться к ее щеке была со смешками, но решительно отбита. В деревне все у всех на виду. Не каждый возьмет в жены девушку с дурной репутацией…

А на чердаке у дяди Кости у окна стоял старенький диван и на полу лежали аккуратно сложенные подписки за много лет журналов «Крокодил» и «Наука и жизнь». Среди ларей и мешков с сушеными в печи яблоками, грушами и грибами стоял огромный мешок белых тыквенных семечек, которые прокалились в печи и были присыпаны солью. Старшие чего-то хлопотали по хозяйству, а я многими днями на долгие-долгие часы погружался в эти бумажные залежи и вокруг росли кучи из прочитанных журналов и тыквенной шелухи… Одуревший от чтения выйдешь на крыльцо, сядешь, а под ногами вертится любимица тети Шуры, которой очень нравилось, чтобы ее гладили по спине и голове. Обычная белая курица… А вот когда какую-нибудь курицу надо было к столу подавать, то дядя Костя не мог лишить ее жизни. Это была обязанность тети Шуры. Как-то поневоле наблюдал, как тетя Шура в саду на специальном столбике острым топориком ловко отделила голову у пестрой несушки. Курица забила крыльями и, брызгая кровью, смогла пробежать с десяток метров по огороду.

И напоследок, чтобы закончить первый рассказ. Уже незадолго до смерти матушка моя рассказала, что ее отец работал в городе на заводе. В 37 году его арестовали по доносу. Мою мать, как дочь врага народа, определили в детдом. Ей было 8 лет. Вскоре из детдома ее забрал дядя Костя. Его часто не было дома, он выезжал на фермы и по вызовам. Тетя Шура при этих отъездах бранила мать и попрекала, что сидит у них на шее. Однажды, когда моя мама полоскала зимой белье у проруби, на душе было так тошно, что мать чуть не сиганула в омут. Спас ее какой-то Володька, просто проходил мимо и она удержалась...

И вспомнил я, что видел в свечении тети Шуры в определенном месте светового кокона темную отметину.

Те же отметины в свечении на сходном месте видел я у мужичка, который приходил к соседям тети Шуры и очень ловко зарезал и разделал крупного кабана и еще у одного человека – деревенского охотника.

Это отметка тех людей, которые могут нести смерть живому на нашей планете. Это отметка тата.

Сергей, сосредоточенно слушающий рассказ Виктора, вдруг обернулся к нему и с искренним удивлением заговорил:

– Витя, интересная штука сейчас в памяти у меня всплыла. Ты заговорил про свечение у людей и тёмные отметины в этом свечении – у охотника, у мужика, который режет кабанов и у тёти Шуры.

Интересно, причём очень…

А знаешь, Витя, я был недавно на юбилее у своего друга, очень достойного человека. Мужик из спецназовцев, служил в ГРУ. Собралось на пьянку десятка два человек, из разных контор, только я и еще несколько человек со стороны. По нашей шутливой терминологии, получилось сборище чеченов . Одних я знал, с другими познакомились. Как водится, выпили хорошо и закусили плотно.

Зашел на огонек чуть позже еще один гость. Сейчас он полковник и ещё служит. А в давние времена, ещё в первую чеченскую войну, он в рейдах за медицину отвечал. Так вот, очень редко в серьезных, важных рейдах, после допроса языков или если их кто заметил на дороге или там в лесу, свидетелей требуется убирать. Иначе рейд прервется. Говорят, есть традиция тянуть по этому поводу жребий. А вот тот, полковник, в те времена при форс-мажорах на это дело шел сам и добровольно... Ножичком – чик, и готово…

Еще на юбилее был один товарищ, из интендантов. Тот очень любил охоту и ездил на неё с полковником. Выезжал на джипе, в многослойном камуфляже, с дорогим ружьём, на боку ножичек из дамасской стали – писаный красавец…

Там, на юбилее, собрались не мальчики из хора, свечение у многих было таким, что я заранее сочувствую врагам, стоящим у них на пути. В целом все мужики были здоровы, аура ровная и имела характерные отметки хванов . Я был в сложном состоянии, но разглядел, что у полковника и интенданта в свечении были одинаковые темные отметки... В определенных местах. Определенной конфигурации…