Алексей Кулаков - Владелец заводов, газет и пароходов

– Так!

Николай Игнатьевич вернул перо к пункту один, и поставил рядом жирный знак вопроса. Какая уж тут скромность, если по результатам таких «небольших подарков» его известность среди юнкеров превышает все мыслимые пределы? Да еще эта его новая затея масла в огонь подливает:

– Как бишь там? Трем лучшим стрелкам курса – пистолет особой выделки с дарственной надписью! Гип-гип – ура! И все в восторге…

В кабинет неслышной тенью просочился адъютант. Постоял минуту, ожидая, что на него обратят внимание. Не дождался, но унывать не стал, а вместо этого скромно напомнил о своем существовании. А заодно и о том, что служба службой, а обед никто не отменял:

– Кхм!

Донн! Донн!! Донн!!!

– Что? Ах да. Иду, голубчик, иду.

Бросив едва-едва исписанный лист между страничками папки, генерал-лейтенант Шебеко оглядел кабинет, и тихо проговорил, пощипывая бакенбард и еле заметно вздыхая:

– Как же с вами все-таки сложно иметь дело, Александр Яковлевич!

Меж тем, сам князь, как только покинул присутственное место и ступил на набережную Фонтанки, сразу же замер в легком раздумье. Ибо до отправления вечернего поезда на Сестрорецк было почти пять часов, и это время надо было чем-нибудь занять. Желательно – полезным. Мелькнули было мысли-воспоминания о пленительных округлостях Натальи, которая ко всем своим достоинствам оказалась еще и очень темпераментной особой… Но быстро исчезли. Во-первых, он уже изрядно «проинспектировал» как достоинства, так и округлости бывшей горничной, причем не далее как нынешним утром. А во-вторых, трехэтажная громада министерства внутренних дел за его плечами, как-то не способствовала фривольности чувств, самим своим видом настраивая на деловой лад. Ну а раз так!..

«Пожалуй, можно немного выправить свою аристократическую карму, отработав пару-тройку приглашений. Начну я с посещения графа Строганова, продолжу…Тенишевы или Кочубеи? Наверное, все же последние. А закончить сей променад можно и у Юсуповых. Да, так и сделаю!».

Подняв взгляд на ближайший экипаж (понятливый кучер мгновенно шлепнул коня по крупу вожжами, направляясь к денежному клиенту), аристократ-промышленник поправил слегка задравшийся рукав сюртука. А усевшись в пахнущий свежим лаком фаэтон, опять погрузился в раздумья – только на сей раз, о другом.

Короткая, и по большому счету довольно скучная церемония представления ко двору, кроме больших и явных плюсов, принесла Александру маленькие, но на удивление неудобные минусы. В частности, сразу после нее на его столичную квартиру зачастили лакеи родовитейших и знатнейших семейств империи. И не просто так, а с открытками-приглашениями, или просто визитками своих хозяев – которых, честно говоря, уже давненько интересовал молодой, богатый, и самое главное – неженатый князь. Вот только если до посещения Гатчины их интерес был насквозь неофициальным и настороженным, то после короткой встречи Агренева с августейшей четой стало вполне приличным, и даже отчасти модным пригласить новичка к себе. Так сказать, чайку погонять (пузырящегося такого, из местечка Шампань), приятно пообщаться (то есть посплетничать) – а заодно составить собственное мнение о перспективности продолжения знакомства. К счастью, большую часть таких приглашений можно было игнорировать – разумеется, предварительно написав письмо с объяснением причин своей чрезвычайной занятости, и не забыв пообещать «как только, так сразу». А вот меньшую часть приглашений приходилось принимать – причем вне зависимости от своего желания. Как отказать в коротком визите к тем же Нарышкиным, если они вполне официально считаются родственниками Дома Романовых? Этот род в свое время отказался от графской короны на свой герб, вполне обоснованно посчитав, что оный титул ниже их реального положения и достоинства в империи Российской. Таких проигнорируешь, как же! Себе дороже выйдет. А еще были Воронцовы-Вельяминовы, Воронцовы-Дашковы (кстати, просто Воронцовы тоже были, причем в немалом количестве), князь Барятинский, Шереметевы, обширное семейство Оболенских, представители рода Голицыных, Лопухины, Трубецкие и многие, многие другие достойнейшие и влиятельнейшие представители по-настоящему СТАРЫХ фамилий. Корнями своими уходящих еще к первой династии властителей царства Московского. А кто и подалее, считая свой род аж со времен Киевской Руси – те же Долгоруковы, например. Все эти потомственные политики и царедворцы (правда, справедливости ради надо отметить, что и военачальники в этих родах попадались, причем чуть ли не через одного), искушенные по части недомолвок и намеков, свято блюдущие для начала свои, а только потом государственные интересы. Все они, все без исключения – желали лицезреть загадочного князя у себя как можно скорее, дабы оценить, и по мере возможности включить, (то есть использовать) эту неизвестную пока величину в свои расчеты и расклады. Осторожные расспросы, замаскированные как бы праздным любопытством, многозначительные, но при этом очень дружелюбные и открытые улыбки, тончайшие намеки – особенно в доме князя Владимира Барятинского, счастливого отца трех дочерей. Слава Богу, пока относительно малолетних – но это только пока!

Надо сказать, каждое такое «скольжение по верхам» отнимало у Александра сил как бы ни больше, чем полноценная тренировка на полигоне – причем, как минимум с половинным составом Отдела экспедирования за раз. А уж сколько на это уходило времени!.. Которое бы он и рад был потратить на что-нибудь попроще (и полегче) – но увы, раз груздем назвался, так место твое в корзине. То бишь, в том самом пресловутом «обществе», чье коллективное мнение могло почти любого как вознести до небес, так и втоптать в грязь. Но даже в этих неудобствах были светлые моменты – особенно, если во всем искать если не хорошее, то хотя бы полезное, а еще работать и думать на перспективу. Которая определенно была, ведь некоторая часть старой знати располагала состояниями ничуть не меньшими (вернее даже большими), чем у него – и было бы настоящим преступлением не попытаться использовать их деньги в своих проектах. Хотя бы потому, что вместе с деньгами знатных фамилий придет и защита для этих самых проектов, причем на самом высшем уровне – разумеется, если он сможет обеспечить хорошие дивиденды с каждого вложенного рубля.

Именно об этом думал (вернее, мечтал) его сиятельство князь Агренев, высаживаясь из очередного фаэтона как раз напротив семейного дворца Юсуповых – и если первые два визита он именно что отбыл, то третий был ему вполне приятен. И тем, что был последним, и тем, что хозяйка дворца была ему симпатична – в первую очередь, своим умом. А во вторую, своим отношением. Зинаида Николаевна для великосветской дамы была на удивление открыта, почти правдива (что не раз уже ему помогло), и не имела к нему каких-либо матримониальных либо же финансовых интересов. Ну и третье тоже не стоило сбрасывать со счетов, ибо ему попросту нравилось любоваться хозяйкой, как истинным шедевром природы. Вот только в этот раз усладить свои глаза и слух не получилось – потому что в Гобеленовой гостиной навстречу раннему, но вполне желанному гостю, из глубокого кресла поднялась совсем не графиня Сумарокова-Эльстон.