Алексей Кулаков - Владелец заводов, газет и пароходов

Если бы Луи Мулен мог открыто выражать свои чувства, он непременно бы фыркнул и скривил лицо. Потому что его представления о сотрудничестве кардинально расходились с таковыми у «сестрорецкого затворника». Который, приобретая в ля белль Франс всего лишь сырье для сестрорецкого патронного производства, в обмен продает целую кучу своих новомодных технических штучек!.. Все эти многофункциональные ножи и зажигалки, велосипеды, фотоаппараты и кинопроекторы, коляски для инвалидов и моторы, работающие на сырой нефти, а так же многое, СЛИШКОМ многое другое… Тем же «Электрогефестом» и ацетиленовой горелкой весьма заинтересовались кораблестроители. Агрень и МАг буквально сводит с ума французских инженеров, которым все никак не удается обойти патенты князя, и изрядно портит настроение генералам, (потому как сравнение русской армейской винтовки и новейшей винтовки Лебеля оказалось далеко не в пользу последней). Вдобавок, он еще выставил на конкурс ГАУ несколько пулеметов оригинальной конструкции. Несколько! Это тогда, когда в самой Франции нет ничего даже и близко похожего!!! И после этого он еще говорит, что все не так уж и плохо?!..

Кстати, насколько Луи был осведомлен, этот русский князь-промышленник вот-вот закончит строительство собственного порохового завода, после чего перестанет закупать даже это сырье.

– Хмм, вы конечно же правы. Да, к вопросу о новых друзьях… А какое предложение вы бы посчитали выгодным?

Титулованный аристократ тут же мечтательно прикрыл глаза, и немного стыдливо признался – он всегда хотел производить оптическое стекло. От начальной плавки в печи, и до финишной полировки линз включительно. И даже обращался с этой своей мечтой к немецким друзьям, вот только они проявили удивительную несговорчивость. Знаменитую тевтонскую упертость, если хотите.

– Я… передам куда следует ваши пожелания. Всего наилучшего!..

– Взаимно.

Провожая взглядом удаляющегося военного атташе, князь Агренев позволил себе цинично усмехнуться.

«Давай-давай, передаст ты наш. Только я и сам знаю, что вы скорее удавитесь, чем продадите мне такую ценную технологию – или кучу отговорок придумаете, или такую цену заломите, чтобы я ее с гарантией не смог заплатить».

Слегка отведя душу в беседе с французом (небось, теперь не меньше месяца голову будут ломать, анализируя все его намеки и ответы), Александр заодно поставил в памяти галочку. О том, что надо бы не позабыть уточнить у Греве: как там у него идут дела с покупкой Изюмских песчаных карьеров. Потому что если все идет хорошо, то пора уже зайти в гости к господину Нечаеву-Мальцеву – помнится, Юрий Степанович очень заинтересовался самой идеей выделки оптического стекла силами исключительно русских специалистов. Так заинтересовался, что твердо обещал всю возможную помощь, как своими знаниями, так и мастерами своих же стекольных заводов.

«Плюс тот факт, что компания Феди Швабе уже больше чем наполовину принадлежит мне… Хорошо, что ее глава, герр Гамбургер об этом даже не подозревает. Да и некогда ему что-то там подозревать – занят, бедняга, напряженными переговорами с солидным и весьма состоятельным коммерсантом из Швейцарии. Ему, блин, предлагают полностью профинансировать строительство большого производства, фактически завода, а он так торгуется, зараза, будто бы и не немец, а хохол какой!».

Впрочем, понять Гамбургера было можно. Чем меньше у него оставалось паев в руках, тем меньше он контролировал свою же компанию – кому ж подобное понравится? Но и падающие из года в год доходы тоже ему не нравились (причем гораздо больше), вот и приходилось крутиться Альберту Ивановичу, чтобы и рыбку съесть, и не напороться седалищем. Гхм, на что-нибудь очень неудобное. Так что рано или поздно, на балансе у предприятия все равно появится большой трехэтажный заводской корпус, а в нем – множество русских учеников, старательно перенимающих опыт и сноровку у немецких мастеров. В свою очередь, сама компания окончательно поменяет владельца – но кому интересны такие мелочи?

«Жаль только, что до внятного результата как минимум семь-восемь лет. Если не все десять!».

Вздохнув, и проследив за прибытием очередного важного гостя (впрочем, тут все были такие), Александр прикинул, когда начнется первый тур, а затем переключился на хотя и более мелкий, но тоже весьма жизненный вопрос: что ему делать с предложением «руки и сердца» от вичугского купца первой гильдии Красильникова. С одной стороны, двадцать процентов паев успешного предприятия на дороге никогда не валяются. С другой же – за эти паи с него хотят получить, что называется, по-царски: для начала новые машины для модернизации ткацкой фабрики. Затем обязательство приобретать ткани только у «родного» Товарищества. Ну и напоследок закупать оружейный хлопок исключительно при посредничестве возможного компаньона.

«Н-да, губа у него не дура. А вот сам дурак, думая, что у меня только одна, или хотя бы две-три компании. Так что пускай его для начала обработают хитроумные юристы Вениамина Ильича, затем торжественно подпишем договор и получим свои законные паи, а уж потом как-нибудь объясним, к чему приводит излишняя хитрож… Впрочем, он и сам со временем это поймет».

Явление великого князя Сергея Михайловича, прибывшего во всем блеске и славе поручика гвардии, всколыхнуло в госте Юсуповых воспоминания о грандиозной пирушке, приключившейся в самом конце августа, то есть всего неделю назад. Получивший заветные погоны, а вместе с тем и первый заметный чин, молодой Романов «скромно» отпраздновал это событие всего лишь двухдневным загулом – в ходе которого один молодой аристократ навсегда, окончательно и бесповоротно возненавидел шампанское во всех его видах.

«Брр, мерзость!».

Внимательно оглядев залу, Александр подметил еще двух Романовых: великого князя Бориса Владимировича (интересно, где своего раздолбаистого братца Кирилла потерял?), и украшение любого великосветского бала, члена августейшей семьи, его императорское высочество Георгия Александровича.

«Довольно скоро и Михаила станут отпускать „на прогулки“ в свет. А вот старшенького что-то нету, видать весь в делах да трудах».

Еще раз повертев головой, Агренев наконец отлепился от шторки, и шагнул вперед – хотел он этого или не хотел, а с приятелями из числа великих князей требовалось поздороваться. Положение обязывает! Да и определиться с партнершами на первые два танца совсем не помешает…

– Князь!..

На полпути его вдруг перехватил знакомый подпоручик, затянутый в мундир лейб-гвардии Измайловского полка. Кажется, фон Витт? Облик его был привычно безупречен, но вот выражение лица и предельно серьезные глаза немного настораживали. Как оказалось, не зря: