Андрей Посняков - Дикое поле

— Умный… Давай, зови мальчишку.

— Вот и молодец, вот и умница. Значит, вместе домой пойдем… Браслетик где?

— За юртой, у коновязи, в кусточках.

— Вот прямо так?!

— А чего стекло прятать?

Ратников вышел на улицу, щурясь от яркого солнца. Подмигнув Артему, посмотрел на убитых вражеских воинов со стрелами в груди.

— Вах, Мисаиле!

— Уриу! Как ты, брат?

— Славно. Весна!

Действительно — весна, кто бы спорил? Свежая зеленая травка, молодая листва, небесная просинь… и море! И желтый песочек пляжа…

— Один ушел, — вытерев о траву окровавленную саблю, доложил Утчигин.

— Кривоногий? Тот, что стерег пленников?

— Нет. Окунь. Повезло… Кривоногий… стерег пленников? — парни озабоченно переглянулись. — Выходит, ушли двое.

— Черт с ними, — обнаружив в кустах у коновязи синенький стеклянный браслетик, Ратников тряхнул головой. — Не думаю, чтоб они осмелились напасть на кочевье. Ладно… Давайте прощаться, друзья!

— Ты уходишь? Вот прямо сейчас?

— Да. Мне нужно спешить, братцы. Сегодня с рыбаками до Кафы, а там…

— И что? — обиженно похлопал глазами Утчигин. — Даже у костерка напоследок не посидим, не попируем?

— Почему же не посидим? — Михаил задумчиво почесал бородку. — Сгоняйте-ка пока на охоту, парни!

— О! Это мы мигом. А с рабами что делать?

— Возьмите в кочевье… только не в рабы, в работники, слуги. И если кто-то из них захочет вернуться домой…

— Мы поняли тебя, брат. Не сомневайся, сделаем, как скажешь.

Вскочив на коней, воины Ак-ханум унеслись в степь. Проводив их взглядом, стоявший рядом Артем улыбнулся:

— Вот и славно все кончилось. Хорошо.

— Славно. Ну, что, пора и домой? Пошли, брат…

Юрта оказалась пустой! Хитрая Алия либо сумела таки развязаться, либо каким-то иным образом достала еще один, припрятанный где-то браслет… может, даже зубами…

Сука! Хитрая и коварная сука!

Ушла…

И браслет подсунула не тот, что нужно — не желтенький, а синий. Что ж… похоже, выбора не было.

— А где Алия? Ты что, ее…

— Ускользнула, зараза. И, знаешь, Артем, мы с тобой не сразу домой попадем… а через некоторое время.

— Да понимаю я все, не маленький!

— Та-ак… солнышко у нас где? — Ратников глянул на пыльный солнечный луч… — Ага. По моей команде бросимся строго на запад, во-он туда, к той стеночке. Раньше Алии будем! Готов?

— Угу.

— Ну, тогда пошли… Раз-два! — обняв Тему за плечи, Ратников сломал браслет…

Что-то свистнуло… Вылетевшая невесть откуда стрела пронзила мальчишке шею.

Подняв тучу пыли, полуторка с потрепанной, недавно выкрашенной зеленой краской, кабиной и разбитым кузовом затормозила на просторной площади, неподалеку от двухэтажного здания, явного новодела, но с колоннами и фронтоном, посередине которого сверкал на солнышке белый гипсовый герб УССР.

— Ну все, приехали, — распахнув дверцу, высунулся из кабины шофер — скуластый чернявый парень в замасленной кепке. — Станция «Вылезай».

— Ну, спасибо, брат, — подхватив небольшой коричневый чемоданчик, из кузова выпрыгнул аккуратно подстриженный брюнет в застиранной гимнастерке с отпоротыми погонами и в синих диагоналевых галифе, которые обычно шили для штабных работников, но почти свободно продавали на любой толкучке.

Лет двадцати восьми, высокий, с приятным лицом и небольшими щегольскими усиками, парень был явно из тех, кто нравится женщинам, но почему-то не производил впечатление ловеласа. Может быть, потому, что карие, прищуренные от солнца глаза его смотрели необычно серьезно и строго.

— Это что у вас тут, райком, что ли? — одернув туго заправленную под широкий офицерский ремень гимнастерку, осведомился молодой человек у шофера.

— Скажешь тоже — райком! — в ответ рассмеялся тот. — Райком — в городе, а это — правление колхоза. Хороший у нас колхоз, рыболовецкий, «Рассвет» называется. Второй год переходящее красное знамя держим — про нас даже в «Правде» писали.

— Рад за вас, — брюнет еще больше прищурился — сильно уж яркое оказалось здесь солнце! — А что же ты меня сюда привез? Я ж не на работу устраиваться, я отдыхать приехал.

— А ты во-он туда пройдись, мимо газетного стенда. Там колхозный рынок — кто-нибудь тебе точно комнатенку сдаст, долго просто так не проходишь.

— Заметно, что приезжий?

— А то! Не жарко в сапогах-то?

— Зато красиво!

— Красиво — да, тут уж сказать нечего, — водитель расхохотался и, достав пачку «Беломора» протянул парню. — Закуривай.

— У меня и свои есть… но все равно — спасибо.

Шофер чиркнул спичкой, оба затянулись, с наслаждением глотая синий, евший глаза, дым.

— Хорошее курево, — мечтательно произнес брюнет. — На фронте, бывало, только о таком и мечтал.

— А ты где воевал-то, брат?

— На Третьем Белорусском. Царица полей — пехота.

— А я — в Карелии, у Мерецкова. Артиллерист.

— Ну, здорово еще разок, Бог войны!

— Здорово! Слышь, повезло тебе, что жив остался.

— Повезло. Ну, ранения, конечно, имею… — молодой фронтовик вдруг схватился за грудь и закашлялся.

— Эй, эй, — испугался шофер. — Ты чего? Ты чего это? Может, тебе и курить-то нельзя?

— Да, врачи запретили, — откашлявшись, парень улыбнулся и подмигнул. — Но уж очень хочется! Иногда не отказываю себе… А здесь у вас хорошо — солнышко! Не то что у нас, в Ленинграде — когда в поезд садился, такой дождяга полил!

— Нам бы ваши дождики, — забравшись в кабину, водила махнул рукой. — Ну, пока, ленинградец. Доброго отдыха.

Усмехнувшись, молодой человек подхватил в левую руку чемоданчик и неспешным шагом направился к колхозному рынку, на котором чем только не торговали! И свежевыращенной клубникой, и желтой черешней, редиской, укропом, луком, ну и конечно — рыбой: всякой, на любой кошелек и вкус. Свежей, соленой, копченой…

Заметив пивной ларек, парень в синих галифе не отказал себе в удовольствии — купил вяленой тараньки, взял на разлив кружечку, пристроился к круглому столику:

— Мужики, свободно у вас?

— Давай, давай, располагайся. Из каких мест к нам?

— Из Ленинграда.

— Ого! Как там город-то, стоит?

— Стоит, а что ж, — молодой человек с наслаждением отхлебнул пивко. — Вкусное тут у вас пиво. И недорогое — пять рублей всего.

— Недорогое? Ну, это кому как.

Невольные собутыльники незнакомца — сельские вислоусые «дядьки» в одинаковых соломенных шляпах — одновременно покачали головами и хитровато переглянулись.

— Да-а… пыво у нас хорошее. Меня Тарасом кличут, Тарасом Иванычем, а можно и просто — дядько Тарас, а это вон — кум мой, Левонтий.