Василий Звягинцев - Бульдоги под ковром

…Через час вестовой пригласил Басманова и Сугорина на обед в капитанскую каюту. Там, за хорошо накрытым столом, их ждали руководители экспедиции в полном составе, включая и малознакомых пока Воронцова с Левашовым.

Цель приглашения стала ясна офицерам только перед десертом.

— Скажите, полковник, а у вас не возникла мысль, — как бы между прочим спросил Берестин, накладывая в тарелку салат из тропических фруктов, — что в случае чего мы с вами могли бы выиграть всю Гражданскую войну целиком? — Он постарался, чтобы его слова прозвучали шутливо. — А что? Прорвать фронт внезапным ударом мы можем, откроем путь полевым частям Крымской армии… Точно спланированными диверсионными операциями парализуем командование и управление красными дивизиями… Вы теперь не хуже меня представляете наши боевые возможности. Особенно если генерал Врангель не повторит прошлогодних ошибок Деникина…

Сказано-то было не всерьез, с улыбочками и веселыми комментариями со стороны Шульгина и Новикова, но Басманов вдруг не то по острому взгляду капитана корабля, не то по сумрачному настроению Левашова догадался, что разговор затевается совсем не шуточный. Примерно так же отреагировал Сугорин.

— Вся беда в том, что основные факторы, приведшие к поражению Деникина, продолжают действовать… Фронт прорвать нетрудно, даже и без нашей помощи, но дальше…

— Знаете, — перебил его Новиков с почти сталинской интонацией, — я человек не слишком военный, однако возьму на себя смелость заметить, что факторы, о которых вы говорите и которые подразумеваете, отнюдь не являются непреодолимыми. Мы, со своей стороны, всегда готовы оказать бескорыстную помощь командованию и здоровым силам Русской армии…

— Так вы на самом деле думаете изменить ход войны? — В голосе полковника прозвучало не удивление, а нечто гораздо большее.

И в ответ ему Берестин заговорил жестко и веско и стал неожиданно похож на генерала Корнилова последних дней боев за Екатеринодар.

— Надеюсь, господа, все дальнейшее вы сохраните в строжайшей тайне. Я не хочу сказать, что мы, здесь присутствующие, на самом деле рассчитываем впятером выиграть войну. Однако мы действительно думаем, что шансы использовать преимущества нынешней обстановки на фронтах и одержать победу в летне-осенней кампании есть, и они велики! Если все сложится так, как мы рассчитываем, упустить счастливый случай было бы непростительной ошибкой. Как вы считаете?

Сугорин не успел ответить, а Новиков вставил:

— Кстати, мы решили назначить вас своим главным военным консультантом. С соответствующими правами и привилегиями. Вы не против? Тогда первый вопрос к вам в новом качестве — если руководство действующей армией возложить на генерала Слащева, это может оказать нужное влияние на положение дел?

— Что значит возложить? Вы собираетесь сделать его главкомом? Но, насколько мне известно, сей вопрос в компетенции исключительно генерала Врангеля. Он же на такое никогда не пойдет…

— Вас не об этом спрашивают, — спокойно, но по-прежнему жестко прервал его Берестин. — Предположим, что есть способ убедить Петра Николаевича в необходимости такого шага. С сохранением за ним, разумеется, поста Верховного правителя…

— Вот даже как… — задумчиво протянул Сугорин.

— Именно так. Возможно, и не сразу, но Врангель должен понять, что не время вновь втягиваться в борьбу самолюбий… Тем более что Слащев ему не соперник. Просто мы считаем его наиболее способным на сегодня стратегом, отнюдь не государственным деятелем.

— И ведь что интересно, — добавил Шульгин доверительно. — Иногда труднее всего убедить человека сделать то, что ему же наиболее выгодно. Вот англичане и американцы умеют выдвигать на ключевые посты именно тех, кто способен наилучшим образом сделать дело. Отвлекаясь от остального. А у нас даже почти проигранная война никого ничему не научила; один шаг до стамбульских подворотен остался, а все никак не могут гонор свой смирить…

— Так объясните нам, наконец, господа, что же вы намереваетесь делать — фамильные реликвии спасать или все же войну выигрывать?

— Как-то вы слишком остро ставите вопрос, — разводя руками и простодушно округляя глаза, сказал Новиков.

— Мы же все-таки абсолютно частные лица. Симпатии наши, естественно, на стороне белого движения, и если мы чем-то сможем ему помочь, то, безусловно, сделаем это. Говорить же, что пять почти что иностранцев, пусть даже и располагающих своим маленьким войском и кое-каким вооружением, способны изменить ход истории, сокрушить многомиллионную Красную армию…

Это же несерьезно, господа офицеры! Коридор-то мы вместе с вами пробьем, хоть до самой Москвы, а уж насколько это поможет генералу Врангелю… — он пожал плечами.

— Другое дело, — негромко добавил Шульгин, разминая папиросу и глядя мимо собеседников в открытый иллюминатор, — что в нашем распоряжении такие возможности, которые позволяют при необходимости кардинально изменять в нужном направлении даже самые безнадежные ситуации. Я имею в виду…

Берестин сделал жест рукой, и Шульгин замолчал на полуслове. Но при этом сделал такое выражение лица, будто намекнул офицерам на скорое продолжение затронутой им темы.

— Мы вас, кстати, вот еще зачем пригласили, — перевел Берестин разговор на другую тему, — через сутки — Севастополь. Мы, согласитесь, в нынешней России люди почти чужие. Так вас не затруднит подумать, с кем из лично вам знакомых руководителей белого движения стоит иметь дело и каким образом наладить нужные взаимоотношения?

Мы не хотим никаких осложнений, поэтому заранее предупреждаем, что названные нами цели готовы осуществить при сознательной поддержке авторитетных в России лиц… А вы подумайте, чем их заинтересовать, кроме, разумеется, общей для нас идеи спасения России.

У каждого ведь свои обстоятельства, так что мы готовы помочь… В решении финансовых проблем, обеспечении возможности, в случае чего, выехать в любую страну мира с предоставлением гражданства и так далее…

Да и вам, для облегчения задачи, создадим любые условия.

Например — если угодно, и вам выдадим американские паспорта. Господин Новиков имеет соответствующие полномочия от Госдепартамента. Если это почему-то для вас неудобно — предложите любой другой вариант легализации в Крыму и одновременно независимости и экстерриториальности по отношению к тамошним властям…

Увидев, что его личные гости (раз он принимал их в своей каюте) ошеломлены свалившейся на них массой информации, Воронцов прекратил беседу.

— Я думаю, господам офицерам следует отдохнуть, посоветоваться, все взвесить… до вечера.

— Имея при этом в виду, что любые действия, как бы они ни выглядели внешне, но направленные на благо Отечества, оправданны и моральны, — счел нужным уточнить Новиков.