Владимир Балашов - Ликабет Книга 2

— Ты смеешься? — спросила она подозрительно.

— Ты тоже — возразил Валерий.

— Я не ожидала такого — она была немного смущена.

— Я тоже. Прости, что не удержался.

— Ты тоже прости меня, может, так не поступают у римлян. Ты не будешь думать обо мне плохо? — она смотрела на него в ожидании, будто от его ответа зависит ее судьба.

— Нет, любимая, никогда — сказал Валерий как можно убедительнее и нежнее — ведь ты целовала меня, а не кого‑то другого.

Дальше произошло то, чего он никак не ожидал. Альгильда счастливо вздохнула и бросилась ему на шею. Валерий сначала опешил, а потом прижал ее к себе и покрыл лицо поцелуями. Желание снова овладело им и неизвестно чем бы это закончилось, но девушка резко вырвалась из его объятий и обернулась в сторону палатки.

— Меня зовут. Я быстро. Не уходи Марк — сказала она требовательно и скрылась за стволами деревьев.

Валерий стоял как оглушенный, мало чего понимая. Он был не новичок в любви и много повидал, но ничего подобного с ним раньше не происходило, а он ведь уже не мальчик. Подумать только, какая‑то девчонка из далекого прошлого смогла пробудить в нем такие чувства. Нет, не простая девчонка. Таких и за всю жизнь можно не встретить, по крайней мере, он не видел. Ни там, в будущем, ни здесь. Когда Альгильда пришла, он уже успокоился. Она подошла к нему, и Валерий увидел, как ее довольное лицо сияло радостью.

— Меня звала Туснельда и мне скоро нужно идти. К нам сегодня приходил в гости Ахилл Филаид, и она не может заснуть — Альгильда улыбалась, при этом ямочки в уголках ее губ играли.

Так вот куда пропал Ахилл. Буховцев коротко рассмеялся.

— Любимая, я смогу еще увидеть тебя? — спросил он, для себя уже зная, что увидит ее обязательно. Почему он это знал, не мог объяснить. Просто знал.

— Да — поспешно ответила она, и неуверенно добавила — любимый.

Было видно, что это было незнакомое для Альгильды латинское слово, которое она если и слышала до этого, то не употребляла и не совсем понимала его значение. Неизвестно, есть ли подобные слова у германцев. У Валерия же сердце забилось чаще.

— Но как?

— Я не знаю, но мой приемный отец часто берет нас с Туснельдой, когда приезжает в римский лагерь.

Валерий задумался.

— Возможно, меня не будет около двух недель, но после я приму дежурство в лагере и буду там. У меня есть верный человек в услужении, его зовут Маний, он постарается найти тебя. А если Ахилл еще раз пойдет к Сегесту, я передам с ним. У тебя есть кто — нибудь, с кем они могли бы связаться?

— Да. Есть верная девушка, моя дальняя родственница. Ее зовут Вереда — сказала Альгильда, потом огорчилась — тебя не будет две недели.

— Всего лишь две недели, может, мы увидимся раньше. Мы обязательно увидимся, любимая.

— Я знаю и верю тебе — Альгильда снова улыбалась — я буду ждать сколько нужно, любимый — она особо выделила последнее слово, так оно ей понравилось — Мне нужно идти. Туснельда ждет.

Было видно, что уходить ей не хочется, но она повернулась. Валерий схватил Альгильду за руку.

— Ты так уйдешь?

Она удивленно повернулась и загадочно улыбнулась.

— Чего же от меня еще ты ждешь?

Буховцева торкнуло. Он сразу вспомнил диалог Ромео и Джульетты, и от нереальности происходящего на голове зашевелились волосы. Девочка, что же ты говоришь такое?

— Любовной клятвы, за мою в обмен — продолжил он с сомнением.

Но 'Ромео и Джульетты' Альгильда не знала. Просто кинулась ему на шею. На этот раз она обнимала и целовала его по — хозяйски, без робости, как любовника и на Валерия снова нахлынула волна возбуждения, но Альгильда вырвалась и скорым шагом пошла к стоянке.

— Я буду ждать, любимый — услышал он на прощание.

Валерий остался стоять посреди берез в полной прострации. Мысли теснились в голове так, что он не мог ухватиться ни за одну из них, а самого его переполняли чувства. Это было не удивительно. Насыщенный у него сегодня выдался денек. Он успокоился, вдохнул чудесный ночной воздух, и скользнул по тропе вниз к оврагу. Дошел до ручья, умылся и заспешил в канаб. Действительно, волшебная ночь. Как там Ромео говорил - 'о, что за ночь, не сон ли это?' Стихи из Шекспира возникали в голове сами собой, но все это действительно, смахивало на сон. Он решил выйти в канаб, потом пошел к стоянке германцев в надежде увидеть Альгильду, увидел ее, и не только увидел. Необыкновенные совпадения. Может, это камень признал его и решил услужить? Диоген говорил, что ему по силам менять обстоятельства. А может, просто как в Ромео и Джульетте 'Меня любовь к тебе вела, ей не преграды каменные стены'. Он вспомнил сияющее лицо Альгильды, и на душе сразу потеплело. Я дурак, прибавил себе забот — пришла в голову разумная мысль. Но сразу последовало возражение — это того стоило. Именно чувств ему не хватало в этом, в общем — то неплохом древнем мире, и сейчас он получил больше, чем ожидал. Теперь у Валерия было ощущение, что он живет полной жизнью. Альгильда — произнес он с нежностью. Очень длинное имя, интересно как зовут ее близкие?

Постепенно он вышел в поселок и пошел вдоль дороги к огням таверн, где все еще гуляли Коминий и Атилий. Нет, идти к лупиям у него не было никакого желания. После того, что произошло, это было невозможно. Как искупаться в сточной канаве после чистого ручья, лучше уж воздержание. Будем надеяться, что не надолго. Приближалась вторая стража, и нужно было идти в лагерь. До палаток трибунала Валерий добрался с пьяной компанией. Зашел в палатку, лег на ложе и к своему удивлению уснул сном праведника.

Утром Буховцев проснулся от знакомого звука трубы. В палатке была полутьма от падающего на нее солнечного света. Было время летнего солнцестояния, и ранее Солнце успевало к лагерной побудке прогреть воздух и землю. Он вышел в лагерь, и прошелся около палатки, наслаждаясь свежим утренним воздухом. Запахи летнего утра еще не растворились под порывами теплого ветра, а из ближайшего к лагерю леса, доносились трели птиц. Валерий вспомнил до мельчайших деталей все, что с ним произошло прошлой ночью, и снова ощутил душевный подъем. А жизнь не плоха, даже здесь. Сегодня они с Ахиллом отбывали в лагерь девятнадцатого, но сначала ему нужно было присутствовать на суде.

После завтрака перед преторием стал собирался народ. На дощатом помосте установили курульное кресло. Около него встали ликторы и здоровяки из преторианской когорты. Место суда, справа и слева от преторианцев окружили трибуны и центурионы, еще дальше легионеры — принципалы из штаба. Когда они с Ахиллом подошли, действие только начиналось.

От лагерных ворот под присмотром караульного манипула шла процессия германцев. Возглавлял ее Арминий, за ним под конвоем его воинов шли подсудимые. Валерий всмотрелся в их лица. Типичные германцы, вернее, судя по прическам, херуски. Одеты в штаны и рубахи. Впрочем, некоторые были и без штанов. Лица у всех хмурые, озадаченные. Толпа германцев постепенно заняла площадку. Вышел Публий Квинктилий Вар и занял место в кресле. Арминий выступил вперед.