Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ

– Добрый день, господа, я – Александр Волков, владелец этого заведения. Но вы присаживайтесь, я уже закончил. Верочка, обслужи господ, я дальше сам…

Другая девица, постарше, отправила меня в подсобку в зале третьего класса, где управляющий – довольно угрюмого вила мужик – мешал тесто в большой эмалированной кастрюле. При виде меня он сердито посоветовал пойти подальше… оценив одежду, уточнил – в первый или второй класс, вон там – но, после того как я представился, отставил кастрюлю в сторону:

– Чего изволите?

– Я вот морс попробовал…

– Так это, публика в жару-то холодненького просит, а не кофий с чаем. А ежели нету холодненького попить, так и пончики не берет, так что я уж для пользы дела морс-то предлагаю – начал оправдываться он. Понятно, небольшой побочный бизнес, ну да ладно.

– Я не про то, сироп-то сам варишь?

– Ну, сам…

– И много?

– Шесть ведер по осени сварил, и еще четверти с две.

– Хороший сироп. А если я попрошу ведер, скажем, сто сварить – сможешь?

– Да побойтесь Бога, в день-то разве что пару четвертей и получается. Да и обратно, сахару-то где напастись столько? Да и вишни, поди, столько не купить. Яблок-то, пожалуй, и найдется, а вишни – точно нет.

– Давай так договоримся, ты за неделю напиши, как сиропы варишь, сколько чего кладешь. Писать-то умеешь?

– Обучены мы…

– Вот и хорошо, это напишешь, потом подумай, сколько чего надо чтобы что ведер за неделю сварить: ну, тазов там, прочего, сколько народу надо. Тебя Кузьма нанимал?

– Да, Кузьма Егорыч…

– Вот он приедет, все посмотрит. А ты мне морсу сейчас с четверть сделай, отнеси в поезд вон тот, седьмой вагон, второе купе – я протянул ему рубль. – И учти – если что полезное придумает кто – лучше мне сразу о том и сообщать, я за полезные придумки больше заплачу, чем ты сам на морсе этом получишь.

Мужик четверть принес, причем засунутую в ведро с колотым льдом. И, когда поезд, наконец, выехал из городка, я, попивая холодный напиток, пытался вспомнить что-то очень важное, как-то связанное именно с Козловым. Но жара и покачивания вагона меня разморили, и вспомнить я не успел – заснул. А когда проснулся – мне стало совсем не до Козлова.

Генерал-лейтенант Арсеньев с некоторым удивлением посмотрел на закрывающуюся дверь. Причем удивлялся он больше себе, точнее, охватившим его чувствам.

Дмитрий Гаврилович, в отличие от многих других, с уважением относился к работе жандармерии – и жандармерия платила ему тем же. Видимо поэтому папка с нужными бумагами появилась на его столе еще утром. Но бумаги – это всего лишь сухой перечень различных событий, ни в малейшей степени не отражающий глубинной их сути – и теперь, после разговора с молодым человеком, генерал Арсеньев понял, насколько эти бездушные строчки на листах могут исказить реальный облик человека.

Папку он эту уже читал – давно, месяца два назад, когда получил немного странный указ Императора и попросил у местного начальника жандармерии немного информации об упомянутой в указе личности. И при чтении этих бумаг перед глазами вставал прожженный деляга, ловко пользующийся чужими затруднениями и скупающий за полцены имущество неудачников, обращая его в свою пользу. Добавления в папке, прочитанные сегодня утром, лишь углубили образ "героя" и окрасили его уж в совсем дьявольские тона: делец этот буквально отнял владения несчастной девушки-сироты в Ярославле, а затем и вовсе заставил крестьян отдать ему все имущество деревни бесплатно. Поэтому, когда секретарь доложил, что упомянутая личность ожидает аудиенции в приемной, Дмитрий Гаврилович приготовился принять нагловатого мужчину лет сорока-пятидесяти с фальшивым раболепием в глазах и выслушать от него просьбу о совсем небольшом, и только в качестве исключения, послаблении закона по отношению к просящему.

Но вместо этого в кабинете появился молодой человек, совсем еще юноша – который, с видимым интересом оглядев обстановку, тут же сообщил о том, что дарит губернии какие-то свои машины. А когда генерал-лейтенант поинтересовался, ради какой корысти преподносятся сии дары, он с удивительной наивностью сообщил, что для защиты общественного порядка. Причем слова его были настолько естественны, что Дмитрий Гаврилович чуть было не поверил в их искренность – и только некая смешинка в глазах юноши подсказала ему, что тут все обстоит гораздо интереснее. Юноша не каялся во взятке, и не был наивным простаком – он проверял, насколько его собеседник умен. Причем проверял так незаметно, что генерал-лейтенант, прошедший немало битв – как воинских, так и сугубо административных – вдруг почувствовал даже гордость за то, что этот "экзамен" у своего гостя он прошел.

Удивило губернатора и то, что молодой человек вообще ничего не просил. Он просто сообщил, что теперь в круг его интересов входит и подчиняющаяся Арсеньеву губерния, а посему губерния вправе просит у него изрядных размеров помощь. То есть – и с этим бывший генерал-губернатор Амурской области и нынешний губернатор Пермской губернии сталкивался впервые в жизни – уже ему отводили роль просителя! Но сделано это было настолько тактично и необидно…

Тогда, два месяца назад, генерал Арсеньев так и не понял причин, побудивших Императора издать тот указ. И лишь теперь, провожая глазами молодого человека, он решил, что замысел Императора ему открылся. Этот молодой человек, выросший вдали от Родины, настолько проникся тем, что он один отвечает за всю страну, что и мыслит, и действует исключительно так, что все остальные, с ним встречающиеся, невольно проникаются этими мыслями и действиями – а затем, столь же неосознанно принимая то, что молодой человек в этом имеет больший опыт, следуют ему и стараются помочь. Он и сам, после буквально пары минут разговора с ним, действительно захотел помочь чем может. И, дай Бог, помощь его хоть и невелика будет, но пойдет на пользу общему делу.

Общему? А, пожалуй, да – губернатор – тоже чин, действующий на пользу России, и именно это делает дело общим.

Кстати, он просил составить ведомость по голодающим селам и деревням. Ну это-то есть кому поручить… кстати, и самому не мешало бы с ней ознакомиться. Да и вообще, что там в губернии с провиантом творится – он же сказал, что в следующем году "будет еще хуже"?

Дверь за странным посетителем давно уже закрылась. Да он, наверное, уж и из управы давно ушел… Но вот кое-что он него в кабинете осталось: напор и уверенность в том, что все дела будут сделаны. Дмитрий Герасимович вызвал секретаря и стал диктовать ему несколько новых распоряжений. Как там этот молодой человек сказал? "Время не ждет"?

Неприятности никогда не приходят поодиночке. Первая неприятность была очень неприятной: Полю отказали в патенте на трактор. То есть германский (точнее, берлинский) патент Поль получил: немцы вообще на все что угодно патенты выдавали, а вот французы заупрямились. Тогда Поль тут же подал заявки на кучу разных отдельных частей трактора, но тут уж как повезет. В качестве некоторой моральной компенсации можно была рассматривать патент на новое изделие Ковровского завода – его Поль запатентовал и целиком, и по частям. Что очень радовало: поставка первых пяти ковровских мотороллеров с оригинальным названием "Kovrov" показала, что интерес к машине очень велик. Первенцы не продавались, использовались для демонстраций – и по результатам Поль набрал почти полтысячи предварительных заказов на довольно дорогой – больше тысячи франков – аппарат.