Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ

– Обычно за бумагой лавочники деревенские приходят, кулачишки начинающие, а тут – целый инженер, да еще из Австралии. Вы же небось для обертки бумагу хотите взять? Так не годится она для обертки! В масле концы, причем в касторке неочищенной. Мануфактуру – так напрочь испортит, про еду какую – и говорить вовсе неприлично: ядовитая касторка-то неочищенная, пронесет что душу вывернет – так счастье будет что жив остался… – и, качая головой, Семен развернулся и пошел обратно к машине. Неожиданно остановился, повернулся ко мне:

– А вам чего заворачивать-то?

Заворачивать мне ничего было не надо. Откровенно говоря, мне просто надоело вытирать задницу пучком соломы – и про иное использование обрывков бумаги я даже не задумывался. Но мысль такая показалась интересной:

– Да мне, собственно, не столько заворачивать… а если заворачивать, то гамбургеры.

– Гамбургеры? Какие гамбургеры? – в голосе его было откровенное недоумение.

– Вот такие, австралийские – и я достал из рюкзака пакет с парой гамбургеров, захваченных мною на обед.

– Интересно… а это тоже бумага?

Да, поаккуратнее надо быть с полиэтиленовыми пакетами…

– Нет, это я из Австралии привез, акулий пузырь. А заворачивать мне здесь нужно будет в бумагу – маловато акул в Волге…

– Нет, нет у нас такой бумаги. Много вот какой остается, обрез это – и он показал мне пачку узких листов, шириной сантиметров десять и длиной около полуметра. Этой продать мы можем сколько угодно, в день пуда два остается. В лавке при конторе продаем по две копейки фунт, но если вам много надо, то дешевле отдам. Да она вам не годится, разве что склеивать – да кому нужна такая морока?

– И сколько этот обрез стоит?

– Давайте по полтине за пуд – если нужна она вам.

– Надо попробовать. Я пока куплю фунта два… лучше пять – для пробы. Или шесть – нет у меня полушек – и я полез за деньгами в рюкзак.

– Для пробы берите так. – Он отошел куда-то за машину, затем вернулся, держа в руках не очень толстую пачку бумаги: – Вот, возьмите пока. А если больше нужно будет, то приходите или как сейчас в субботу, или вечером, после пяти – я в гимназии раньше. А то сразу к папеньке в контору и заходите, я скажу ему что сговорился с инженером из Ерзовки на такую цену.

Я поблагодарил этого Семена и откланялся. Интересно, это сын хозяина что ли? Впрочем, бумагу – хоть и не совсем ожидаемую – я получил. А насчет склеить – эта мысль интереснее, чем думает Семен.

По дороге обратно на рынок я зашел в небольшую лавку "скобяных изделий" и купил жестяной рукомойник, такой же как был у бабушки на даче – с пипкой внизу. И такой же, какой был в типографии – он мне и напомнил, что так умываться удобнее и быстрее. Да и чище, что уж говорить-то. Тут это чудо из оцинкованной жести стоило сорок копеек, что было совсем недешево – но мне он был очень нужен. Еще купил ведерную жестяную лейку. Она стоила тридцать копеек, и я бы взял несколько – но больше не было. Впрочем, узнав о моем желании лавочник пообещал, что в следующую субботу лейки будут – все четыре, которые мне нужны. Но раз леек не было, то купил оцинкованное ведро – и тоже за тридцать копеек, хотя на нем висел ценник с указанием стоимости в тридцать семь копеек (почему более сложная в изготовлении лейка стоила дешевле, я понять так и не смог). Не иначе, как "оптовая скидка", может быть из-за планов на новые лейки. Так что на рынок я пришел не очень тяжело, но довольно объемно нагруженный.

На рынке меня уже ждали. Черт, надо было самому за торговлей следить: рядом с сидящими на бревне у въезда на Базарную площадь Колькой и Павлой вышагивал полицейский чин, судя по мундиру – далеко не просто городовой. Ну вот, дождались… и хватит ли у меня денег на "выкуп" ребятишек?

Набрав в грудь побольше воздуха, я подошел к ожидающим. Однако сказать ничего не успел – Колька радостно ткнул в меня пальцем и закричал полицейскому:

– Вот, господин пристав, пришел!

Полицейский повернулся ко мне:

– Уважаемый Александр Владимирович, извините уж меня, но я к вам с просьбой большой. Горничная, дура такая, у ваших ребятишек редиску увидела – и не купила, решила что дорого. Но супруге моей про редиску – рассказала. А я как прибежал – так уж всю и распродали. Но мальчик ваш сказал что у вас еще есть, а у меня жена в положении, чуть не плачет – так редиску хочет…

Тяжело вздохнув, он достал из кармана серебряный рубль и протянул мне:

– Вы уж войдите в положение, это ребятам вашим чтобы доехать, а за редиску я отдельно заплачу – но пошлите вы кого завтра ко мне с редиской, пучков пять возьму, или десять даже. Тут недалеко совсем от рынка. Поверьте, мне сейчас без редиски этой хоть домой не возвращайся. Я с вами даже в Ерзовку бы съездил – да ведь назад возвратиться не на чем до завтра. Могу я жене пообещать хоть завтра редиской угостить?

Я оглядел сияющих ребят:

– Кто завтра с редиской поедет?

– Мы вместе и поедем – заявил Колька – Она тут продавать будет, а я вот господину приставу домой отнесу, и быстрее получится, да и назад с деньгой вместе ехать не страшно.

– Обратно пароход когда, в четыре? Коля, сейчас пойдешь с господином приставом, адрес узнаешь…

– Что узнаю?

– Ну, где живет, узнаешь. Денег у господина пристава нынче не брать, завтра и рассчитаемся. И отдельно за дорогу тоже не брать, все равно на рынок поедем – Паша при этих словах нахмурилась, но промолчала.

Договорившись с Колькой встретиться у пристани, мы с Пашей пошли "еще чего посмотреть по лавкам". И по дороге я выяснил, что в споре о "справедливой цене" более правой оказалась именно Павла: начав торг с "достойных" по ее мнению десяти копеек она выяснила, что по восемь редиску покупатели буквально расхватывают. Аргумент, который Павла переняла у меня, когда продавали гамбургеры у тракта, подействовал неплохо: на замечания покупателей, что "уж больно дорого" она вежливо предлагала походить по рынку и поискать у кого дешевле. Поскольку и продавец, и покупатели знали, что дешевле редиски на рынке нет (хотя нет и дороже: кроме нас редиску, естественно, никто не продавал), народ торговаться переставал. Монополия (а хоть бы временная и очень локальная) в бизнесе – великое дело!

Субботний рынок, объясняла мне эта юная торговка, совсем не похож на рынок воскресный. Субботний – это рынок "барский", городские баре закупают продукты на неделю, и закупают продукты хорошие и дорогие. А в воскресенья на рынке в основном простой люд, и народ покупает что подешевле. Так что, по мнению Павлы, завтра такого успеха у нашей редиски, как сегодня, не будет. Сегодня-то все за полчаса продали, а завтра – хорошо если к концу дня расторгуемся.

Я же по этому поводу не волновался вовсе. Сегодня мы продали ровно половину "стратегического запаса" редиски, и на завтра, если говорить честно, товара уже не оставалось. Ну еще продадим редиски на четыре рубля – а что будем в гамбургеры пихать? Приставу (он представился как Ферапонт Федорович Черкасов) отказать просто было неудобно, а на самом деле больше на рынок нам ехать и не с чем. Вдобавок, может знакомство – хоть и такое странное – и пригодится: вот у меня, например, документов никаких нет…