Игорь Николаев - Вся трилогия Железный ветер одним томом

— Обойдите ее, — в голосе генерала читалась решимость и почти приказ, но в то же время прослеживались и тончайшие нотки вопросительности.

— Если вы отдадите прямой приказ, я так и сделаю, — церемонно отозвался Томас. — Но в сложившихся условиях это было бы… поспешно и неразумно. Я подставлю под удар тыл, и окажусь под угрозой фланкирующего огня. Оставлять в тылу моторизованную бригаду — безумие, а потратить на связывание ее боем полк или даже два… Учитывая, что у меня за спиной нет существенных резервов, это недопустимо.

— Резервов не ждите, — сказал, как отрезал, генерал. — По крайней мере, в ближайшие сутки. Но я многого ожидаю от вас, даже с учетом скромных наличных сил. Вы уверены в правильности выбранной стратегии?

«Пустой вопрос, трата времени», захотелось ответить Фрикке, но он сдержался.

— Да, — коротко ответил нобиль вслух, нетерпеливо постукивая карандашом по карте.

— Что ж, я доверяю вашему чутью и оценке обстановки на месте. Скоро к вам прибудет особый курьер, у него новый план и приказ относительно ваших действий после разгрома бригады. До связи.

Томас положил трубку, аппарат тихонько звякнул. Фрикке взглянул на черного человека перед собой.

— Разрешите, я ударю первым и смету их, — без лишних предисловий начал тот. — Это наша работа, и техническое оснащение вполне позволяет протаранить оборону с первого удара.

— Нет, — отрезал Томас и, заметив тень неудовольствия на лице собеседника, решил немного развить тему. Все-таки «черные» панцерпионеры, будучи подчиненными нобилю, не стали от этого «ягерами», чьими жизнями Фрикке распоряжался подобно высшем божеству, не снисходя до объяснений. — Вы являетесь моим резервом на самый крайний случай, последним и решающим аргументом.

Он подумал секунд десять и решился высказать уже строго личные соображения, не подчиненному, а собрату по крови:

— Новые приказы и отсутствие подкреплений означают, что первичный план меняется. Ваши коллеги, похоже, все еще вязнут в обороне русских танкистов. Соответственно, и мы не можем страховать и дополнять продвижение, которого нет. Если посмотреть на карту и представить себя командующим, то я бы переориентировал дивизию на атаку вражеских коммуникаций. Скажем, вот здесь.

Серо-черное острие наточенного карандаша коснулось плотной бумаги, указуя на маленький квадратик с символами цистерны и снаряда, пронумерованный крошечной циферкой «8».

— Да, разумно, — согласился панцерпионер, чуть наклонившись вперед, чтобы лучше видеть карту в желтоватом свете переносной лампы.

— В любом случае, у меня мало сил и много задач. Поэтому лучшие из лучших, — последние слова Томас отчетливо выделил. — Должны оставаться в резерве, на крайний случай.

После того, как пионер покинул палатку нобиля, Томас надолго задумался.

Только самому себе и лишь в тихий предрассветный час он мог признаться, что в основе задержки лежали не только высокие соображения прикладной тактики и стратегии, но и некая доля растерянности.

Нет, не верно… Не растерянности.

Фрикке умел бить людей, что не раз доказывал, последний раз — в единоборстве с оберфельдфебелем «братьев». И военную операцию он видел как грамотно проведенный прием, когда верно подобранная и осуществленная последовательность действий приносит правильный результат. Так было всегда, в том числе и сейчас. Многие искали в легкости, с которой штурмдивизия разметала вражескую пехоту неожиданной ночной атакой, везение или чудо. Фрикке видел закономерный результат выбора должных инструментов.

Но в том, что последовало после… Внезапно появившаяся перед ним бригада и ее отчаянный батальон не то, чтобы шокировали нобиля. Скорее Томас ощутил то, что чувствует боец-чемпион, нанесший свой коронный удар в печень и внезапно попавший в кирпич. Конечно, сила и точность удара кирпич раскрошили, но было очень больно и непонятно — откуда вдруг такое?

По контрасту с прежними успехами разведчики сумели впечатлить нобиля, и Томас счел эффект наглости и внезапного налета исчерпанными. Окончательно в этой мысли его укрепила новая ночная атака, начавшаяся как пробное прощупывание, но готовая перерасти в полноценный бой. И здесь противник показал себя куда лучше предыдущего — стремительный бросок ягеров натолкнулся на достаточно хорошо организованный огонь, мины и новый трюк — самоходные гаубицы с прожекторами неестественной мощности.

Томас не был удивлен, не был испуган, но решил, что с новым оппонентом придется разбираться уже по всем правилам — в хорошо организованном дневном бою. Учитывая, что бригада растянулась на весьма протяженном фронте, задача носила чисто технический характер.

Но сколько она потребует времени, драгоценного времени…

Может, все же стоило оставить часть сил разбираться с разведчиками и попробовать снести бригаду, пока она не окопалась?.. В любом случае, эта возможность уже не реализуема. Пусть все идет так, как было решено.

Зимников легонько постучал друг о друга металлическими пальцами, глухой звенящий стук отчасти успокаивал. Одно время Петр Захарович пристрастился к четками, которые было забавно и успокаивающе перебирать, слушая мерное постукивание деревянных костяшек. Связку молитвенных бусинок он потерял в одном из давних сражений, а новые обрести так и не собрался. Теперь же металлическое позвякивание отчасти напоминало прошлое.

Недавно полковник имел очень неприятный разговор с командованием фронта, которое настоятельно интересовалось, почему гвардейцы не атаковали штурмдивизию «с колес», стремительной контратакой. Зимников отстаивал свое решение, утверждая, что атаковать в лоб мощное соединение с высокомотивированным личным составом и большим количеством тяжёлого вооружения — занятие малополезное. Особенно учитывая, что «ягеры» превосходили гвардейцев числом минимум в полтора раза, скорее всего больше, и бригада не имела танков. Танкоистребители хороши в обороне, в крайнем случае, они могли бы поддержать в атаке свои бронесилы… будь у бригады хотя бы пара батальонов «Балтийцев». Но их не было.

Зимников сумел настоять на своем, но беда заключалась в том, что сам он совершенно не был уверен в собственной правоте. Хорошо организованная ночная атака показала, что этот враг воевать умеет, и если бы неизвестный командир дивизии ввел в бой все, чем располагал, могло сложиться очень скверно. Впереди ждало единоборство один на один, при свете дня. И полковник признавался самому себе, что не может поручиться даже за то, что продержится хотя бы день. Неизвестность вызывала тревогу, а тревога порождала затаенный страх.

Почти восемнадцать километров фронта, изогнутого неглубоким полумесяцем, выпуклой стороной к противнику — в два раза больше уставного. Понадобится три часа быстрого пешего хода, чтобы пройти от одного фланга к другому. Соответственно, глубина обороны лишь до двух с половиной километров вместо требуемых четырех. Смертельно опасно — несколько мощных танковых ударов могут рассечь бригаду на несвязанные части, сражающиеся сами по себе. Но сужать фронт нельзя, иначе бригадный оборонительный район просто обойдут.