Александр Михайловский - Встречный марш

— Аминь, — перекрестился Александр. — Надеюсь, что так оно и будет, — он пожал своей огромной лапищей руку адмиралу: — Спасибо вам за сегодняшнюю беседу. Теперь я знаю точно, о чем мне следует говорить с германским императором Вильгельмом…

6 августа (25 июля) 1877 года, полдень.

Вена, Бааль-плац, Министерство иностранных дел Австро-Венгерской империи

Граф Дьюла Андраши

Я сидел за столом в своем кабинете и тупо смотрел на лежащий передо мной лист бумаги. Только что его вручил мне посол России Евгений Новиков. Этот проклятый славянофил торжествовал, плохо скрывая свою радость. Но глаза его лучились, как звезда ордена русского святого Александра Невского на фраке этого неотесанного русского варвара. Он прекрасно знал, что принес мне.

А принес он не что иное, как смертный приговор Двуединой империи. Да-да, иначе расценить то, что было написано во врученном мне документе, назвать было невозможно. По сути это был ультиматум, принять который было нельзя, но и не принять — тоже. Это все проделки проклятого русского канцлера, графа Игнатьева. Но как Бисмарк мог поставить подпись под этим возмутительным документом?!

Да, русский император был убит в Софии, но Австрия-то тут при чем?! Правда, Новиков показал мне еще один документ — копию протокола допроса пойманного русскими цареубийцы. Этот злодей сам был гражданином САСШ, но из его показаний следовало, что его нанял для совершения покушения на царя какой-то австриец. Я-то прекрасно знал — что это был за «австриец». Но как доказать всем, что наша империя причастна к убийству Александра II лишь косвенно? Так что формально русские могли потребовать от наших властей полного содействия международной комиссии, которая будет долго искать этого «австрийца» на территории Австро-Венгерской империи и, вполне естественно, так и не найдет его.

Да и другие условия, которые русские и пруссаки поставили в своем, прямо скажем, ультиматуме, по отдельности были вполне приемлемыми. Ну, прекратим мы агитацию против России — на время, или уволим несколько наших чиновников, самых отъявленных русофобов — тоже на время.

Но все условия вместе… Если мы примем их, то можно смело утверждать, что с этого момента наша империя выпала из числа великих держав и стала одним из обычных государств, пусть даже и со славным прошлым.

А не принять ультиматум… Вызвать послов России и Германии, при них порвать эту проклятую бумагу и швырнуть ее в ненавистные мне лица этого надменного пруссака Генриха Рейсса и варвара-славянина Новикова? А что потом?

Такой поступок стал бы косвенным признанием нашей вины, и Австро-Венгрию ждала бы показательная порка. Ничто так хорошо не укрепляет союзные отношения, как совместное избиение третьей стороны. И в данном случае мальчиком для битья будет моя империя.

Я даже не пытался себя обманывать — мы не могли оказать никакого сопротивления, к примеру, одной лишь Германии. Ведь всего одиннадцать лет назад Пруссия, которая теперь называется Германской империей, наголову разгромила наши войска в Богемии. А ведь после этого их армия закалилась в большой войне против Франции и стала воистину непобедимой. А теперь к германцам присоединятся еще и русские. Я помню их казаков в Пеште, а пехоту — в Дебрецене. И хотя это было в 1849 году, но ведь это было… А совсем недавно их армия разгромила турок и освободила Болгарию, понеся при этом на удивление малые потери. Кроме русских армий на Балканах на наших восточных границах стоят еще несколько русских армейских корпусов, в любой момент готовых начать против нас войну. Александр III наверняка жаждет крови и не помедлит ни на мгновение, стоит нам дать ему повод к началу военных действий. Не надо забывать и про их союзников — сербов, черногорцев и румын, которые тоже не испытывают к нам добрых чувств, ибо австрийская оккупация для славян ничуть не лучше турецкой.

А эта проклятая и ужасная Югороссия! Меня просто бросает в холодный пот, когда я слышу рассказ о чудовищных боевых машинах этих выходцев из ада. Один их корабль, подошедший к Триесту, способен играючи, как на маневрах, расстрелять весь наш флот с безопасного для себя расстояния.

Нет, воевать мы сейчас не в состоянии. Можно, конечно, поискать союзников, чтобы вместе с ними сразиться с русскими и пруссаками. Но где ж их взять-то, этих союзников… Османская империя перестала существовать, и вместо нее мы видим скопище каких-то средневековых образований, воюющих уже между собой. Британия сейчас переживает, пожалуй, самый драматический период в своей истории, и никому уже помочь не в состоянии…

Франция? Я был стопроцентно уверен, что каналья Бисмарк, подписав этот проклятый ультиматум, наверняка выторговал для себя у русских право на новую победоносную войну с Францией. И сейчас положение этих лягушатников просто отчаянное. Похоже, что на этот раз пруссаки обкорнают Францию еще более основательно, чем это было в не столь далеком 1871 году. Нет, Париж скоро сам начнет отчаянно взывать о помощи и унижаться перед русскими, чтобы те замолвили за них словечко перед этим солдафоном Бисмарком…

Кто еще там остался — Италия? Так эти макаронники спят и видят, как бы отобрать у нас Триест. Испания? Там на Пиренеях сейчас только-только очухались после затяжной гражданской войны. Да и к тому же, воспользовавшись временным бессилием Британии, испанцы под шумок собираются отобрать у нее Гибралтар. Нет, две этих страны сейчас сами заглядывают в рот Югороссии, надеясь с ее помощью округлить свои владения. Испания — за счет Британии, а Италия — за счет нас.

Так что куда ни кинь, везде или враждебные нам державы, или те, кто и готов был бы нам помочь, но возможности такой у них нет. Так что деваться нам некуда, и придется принимать этот мерзкий ультиматум. Я еще раз перечитал его и, вздохнув, положил в кожаную рабочую папку.

Теперь мне предстояло самое неприятное — ехать на доклад к императору и зачитать ему эту бумагу… Я собирался года через два-три подать в отставку, уйти с поста министра иностранных дел империи, чтобы засесть за мемуары. Похоже, что теперь мне придется заняться этим гораздо раньше…

6 августа (25 июля) 1877 года, двумя часами позднее.

Вена, дворец Шенбрунн

Граф Дьюла Андраши

Император Франц-Иосиф буквально был вне себя. Я его редко видел в таком состоянии. Он кричал на меня, словно на нашкодившего мальчишку:

— Андраши, я не понимаю, чем вы занимаетесь в своем министерстве?! Вы ухитрились за столь короткое время перессорить мою империю со всеми ее соседями! Кем мы теперь стали?! Мы превратились в посмешище для всего мира! Неужели нет никакого выхода, и мы будем вынуждены согласиться со всеми требованиями, изложенными в этой бумаге?! — Франц-Иосиф потряс перед моим носом листком с текстом ультиматума.