Дмитрий Бондарь - Ничего личного

Однако я был уверен в своих силах, и обладание существенным преимуществом — знанием будущего — делало меня, как мне казалось, неуязвимым перед опытом ушлой семейки. Я собирался перехватить «Тексако». Я собирался устроить Рокфеллеру цугцванг — пусть посуетится дедушка. И если мистер Дэвид не собирался вообще ни цента платить за разоренную нефтяную компанию, то я был готов пожертвовать миллиард-другой. Так что шансы были. До полного поглощения еще четырнадцать лет — можно успеть слетать на Луну и вернуться обратно.

Но для такого действа нужны подготовленные статисты — журналисты, судьи, сенаторы, конгрессмены, юристы, принимающие важные решения, надувающие щеки и объясняющие интересующимся гражданам суть вещей. Этот ресурс у Рокфеллера был, а у нас нет. И я им озадачился.

И для начала я наведался в местное агентство «Консультация Джона Бригли» — небольшое, но по слухам, распускаемым Сэмюэлем Баттом, хорошо осведомленное об истинных связях бизнесменов и политиков. При этом не чурающееся не вполне законных способов достичь эффекта и умеющее хранить чужие тайны.

Главой его оказался смышленый и безмерно хитрый проходимец Фрэнк Бригли — сын недавно усопшего основателя. Он встретил меня, пыхая сигарой и попивая коньяк из круглого бокала. Дубовые панели на стенах, картина, размером в хорошее окно, с портретом папы — Джона Бригли — основателя фирмы, массивный стол со старинным пресс-папье, десяток усердных юристов и бухгалтеров, сидящих за компьютерами на том же этаже в отдельных кабинетиках — все должно было свидетельствовать о том, что я имею дело с респектабельным человеком, который зря разбрасываться словами не станет.

Фрэнку было около тридцати, но седина уже тронула его шевелюру. Одевался он в сшитый на заказ костюм, или же обладал идеальной фигурой, на которую удачно сел готовый из магазина. Я не разбирался в марках модных домов, да и не считал это умение нужным, но мистер Бригли, кажется, был тот еще стиляга — из поколения вымирающих ныне модов (неформальное молодежное движение, отличающееся трепетным отношением к одежде, не надевавшие никогда одно и то же дважды).

Он принял меня в своем кабинете, но не как обычного клиента — за столом, а усадил в кресло у журнального столика в соседней полуотгороженной комнатушке, видимо, предназначенной для послеобеденных медитаций.

— Здравствуйте, юноша, — обратился он ко мне на правах старшего. — Джилл, — это была его секретарша, с которой я договаривался о встрече, — сказала, что у вас ко мне большое дело? На десять миллионов, по ее словам?

Я немного растерялся, потому что мне еще не приходилось самому договариваться с посторонними важными людьми, не будучи им представленным. Сначала этим занимался обаятельный Чарли Рассел, потом опытный Золль и коммуникабельный Захар.

— Смелее, молодой человек, смелее, — подбодрил меня Фрэнк и пыхнул сизым дымом.

Ну, в таком случае, если уж все равно придется об этом говорить, я решил не ходить вокруг да около, а сказать все сразу:

— Мне хотелось бы купить несколько политиков, пять-шесть политических и экономических обозрений, возможно один из центральных телеканалов, пару рекламных агентств из первой сотни, одно охранное агентство, — он поперхнулся своим коньяком и закашлялся, а я продолжал: — Еще десяток популярных журналистов, прокуроров и судей.

— Это все? — Фрэнк погасил сигару в коньяке.

— Ну, в общем, пока — да. Я надеюсь, что вы лучше меня понимаете, что мне нужно. Может быть, если я раскрою вам конечную цель, вам будет легче подобрать мне подходящие варианты?

Он вскочил из кожаного кресла, в котором сидел, и достал из шкафа второй бокал.

— И какова же цель?

— Я хочу приобрести «Тексако».

— Вот как? — Фрэнк собирался налить и мне коньяка, но видимо, передумал. — И что вы будете с ней делать?

На этот счет никаких планов у меня пока не было. Не говорить же ему, что за «Тексако» должна последовать Royal Dutch Shell?

— Раздроблю на части и продам, — такое объяснение должно было его совсем устроить.

— Гениальный план, — одобрил мои измышления мистер Бригли. — Идите тогда сразу с ним к старине Рокфеллеру — и будет вам счастье.

Он мне не поверил. Да и трудно ожидать от неизвестного сопляка какой-то серьезности. Я вздохнул и положил перед ним на стол файл с документами.

— Что это? — Он остерегался брать в руки чужие бумаги. И мне это понравилось.

— Это ваш пропуск в мир вечного безделья и бесконечного веселья, Фрэнк. Вы же хотели купить казино? — Об этом мне сказал по секрету Сэм Батт, встречавшийся с Фрэнком Бригли на скачках прошедшей весной. — Здесь оно и лежит. Берите.

Он вытащил первый лист — выписку из устава нашего фонда. Пробежал его глазами. Достал второй — с банковской справкой. По мере осмысления цифр, глаза его все больше походили на совиные. Третья бумага была доверенностью на имя Серхио Саура с правом представлять интересы фонда Gyperbore Trust на территории Соединенных Штатов Америки. Все честь по чести — печати, водяные знаки, подписи нотариусов.

Фрэнк вопросительно взглянул на меня, и я послушно предъявил ему свои водительские права.

В его руке мгновенно оказалась отставленная бутылка коньяка. Плеснув в бокал на два пальца, он залпом выпил и сразу налил еще.

— Мистер Саура, что же вы молчали об этих удивительных обстоятельствах?

Я пожал плечами — не орать же с порога: смотрите, сколько у меня денег, можете тратить их как заблагорассудится!

Фрэнк действительно откроет казино — в интернете лет через восемь, а до того ему будет недосуг, он будет колесить по стране, занимаясь нашими делами.

— Давайте сделаем так, мистер Саура…

— Можно просто — Сардж, я еще не настолько мудр, чтобы быть мистером Саурой.

— Не скажите этого в Вашингтоне, Сардж. Там люди должны видеть вашу значительность. А возраст… Что ж, пусть завидуют, а?! — Он засмеялся — заразительно и открыто, вызвав и у меня довольную ухмылку. — Кстати, не приоткроете завесу над происхождением денег вашего фонда? А то, знаете ли, некоторые… люди… бывают очень брезгливы. Ни за что не возьмут взятку у колумбийского наркобарона. У торговца оружием — возьмут, а у наркобарона — нет! А что делать? Мистер Рейган объявил наркотикам войну, и теперь работать с колумбийцами не модно и небезопасно. Высокие принципы!

— Биржевые спекуляции в основном. Мы аккумулируем средства десятков тысяч незначительных инвесторов для эффективного размещения. — Вопрос происхождения денег на самом деле был важен. Не дай бог кому-то заподозрить нас в чем-то незаконном — без должного прикрытия нам быстро наступит карачун.

— После «черного» понедельника кто-то еще верит в фондовый рынок? — жестом Фрэнк все-таки предложил мне коньяк. И я согласился.