В. Бирюк - Фанфики

— Точно говорю. И Мара подтвердила. Срок небольшой — можно выкидыш сделать… А, господине? Тебе вот так нравиться? А? А вот так… и мы занялись более насущным на тот момент.

Но проблема осталась. Аннушка — вдова. Как относится «Устав Ярославов» к беременным вдовам я уже рассказывал: «взять в церковный дом».

Она — под опекой Акима. Спрос с него будет.

Хреново. Как я о таком варианте не подумал? Два года замужем без детей — отнюдь не гарантия пожизненного бесплодия. Или это архангел Гавриил с тенью отца Гамлета? Виноват — с призраком покойного кречетника. Так подействовали, что и физиологию поменяли? Лечение женского бесплодия гипнозом… никогда не слышал.

«И что было, то и будет…» — зря поверил царю Соломону.

Ну, боярин столбовой, придумывай — чего делать будем с внеплановой вдовьей беременностью? Как эти проблемы решались в сотне славных смоленских стрелков?

Я отнюдь не прикалываюсь: «Устав» вводит подобные ситуации в поле законодательного регулирования, определяет их как преступления. А боярин, по своему статусу, обязан следовать закону и насаждать его на своей территории. Под угрозой «лишения прав и состояния».

До Акима дошло. Он сказал «твоюмать», ухватил свежий рушничок и начал жевать.

Как приятно свалить ответственность на других! Сейчас Аким с Яковом придумают какую-нибудь хрень в духе и стиле «Святой Руси», а я спокойно сбегаю в кузницу, пригляжу за фарфором, прикину — сколько венцов надо в недострой положить…

— Она ж…ля два года замужем была! И — ничего! А тут только ко мне попала — сразу понесла! Вот же ж несчастье! От кого? Ванька, ты знаешь от кого? От торка твоего? Пусть женится, морда нерусская! Вот прям счас пусть!

Я уже думаю вполне «по-святорусски» — эта была вторая мысль, которая появилась у меня в голове после сказанного Елицей. Первая, всё-таки, была из 21 века: «на аборт бегом».

Почему разница — понятно: «Русская Правда» считает всякое преднамеренное «извержение дитя из чрева» — преступлением. Штраф — 3 гривны. Причём первого преступления — «вдова беременная» — второе не отменяет. А сокрытие… слишком много народу будет в курсе.

— Говорил я с ним вчера. Молодой он ещё. Рано ему ещё жениться.

Не буду я Акиму объяснять, что мы вчера с Чарджи чуть не сцепились. На мой вопрос:

— А не жениться ли тебе на Аннушке? Она нынче в положении — глядишь, и наследник сразу получится.

Последовал очень резкий встречный вопрос:

— Хочешь, чтобы я за твоим холопом, за Терёхой, подстилку его дотаптывал? Ублюдка его — ханом сделал?! Уж какой он для тебя золотой-яхонтовый, а новых иналов я и сам сделаю.

Чарджи был взбешён всем. И тем, что его в Рябиновку не пускают. Так что Марьяша и Аннушка ему недоступны. И в Пердуновке… многие его прежние… пассии замуж повыходили. Все — с мужем и животом. Пяток-другой инальчиков за зиму в вотчине народятся. А пока торк в… «в вынужденном творческом простое». Даже Светана замуж собралась. Но об этом чуть дальше.

А пока идёт наезд разозлённого новой проблемой Акима:

— Ванька! Что ты несёшь! Как людей убивать, стрелять-колоть-резать — торк здоров, как под венец идти — мал. Я ж сам на Днепре видел, как он татей саблей напополам разваливал!

— Аким, сам же знаешь: жена — не шиш, саблей — не победишь.

— Дык… бабы говорят… у него не только сабелька… хорошо машется.

— Аким, пустое толкуем: рано ему, умом не вышел. Может… Яков её в жёны возьмёт?

Яков удивлённо вскинул голову. Я его и прежде удивлял, но такое выражение полного изумления… первый раз.

Мы с Акимом принялись дружно его разглядывать. Внимательно, оценивающе. Яков весь аж задёргался от возникшей перед его внутренним взором перспективы: вот он, в парадном кафтане, стоит перед алтарём рядом с невестой и поп в шитой золотом епитрахили вопрошает:

— Раб божий Яков, возьмёшь ли ты в жёны рабу божью…

Он потряс головой, прогоняя наваждение, весь передёрнулся и сообщил:

— Нет.

У этих заскорузлых холостяков из «янычар»… Какой-то странный страх… Мы задумчиво переглянулись с Акимом. Понимающе вздохнули:

— Видишь ли, Яша, тут такое дело…

— И правда, Яков, вот мы её имение под себя взяли, а теперь отдавать… Сам понимаешь — с посторонним человеком… могут всякие непонятки…

— Вона чего… А я и не подумал… Однако ж Ваня прав. А с другой стороны глянь: юная вдовица, ни семьи, ни родни. А ежели вдруг чего со мной…

— Балзать брось.

Мда… Убедительно. Ещё и кулаком по коленке пристукнул.

Не, его не сдвинуть. Надо что-нибудь новенькое… Чего-нибудь… спрогрессировать. В поле брачных отношений по поводу прикрытия блуда и срама? Не хотелось бы Аннушке выкидыш устраивать. Мара выразилась в смысле, что возможны пожизненные негативные последствия…

А что делают в таких случаях наши исконно-посконные предки? — А они выдают замуж своих наложниц-рабынь за своих холопов.

Хорошее решение, но, увы, не мой случай — Аннушка, конечно, мою волю выполнит. Но выдать боярыню-сиротинку за холопа… звону будет ещё больше. Акиму, как опекуну, так аукнется…

Чуть смещаем ситуацию: берём холопа и объявляем его вольным. Возможно? — Вполне, по «Русской Правде» — 9 кун за регистрацию. Тогда имеем не раба, а соратника. Выдаём аристократку за одного из ближников. Александр Македонский так всех своих гетейросов переженил. Вообще — стандартный элемент становления новой власти.

Ничего нового: один из советских офицеров, возвращавшихся после взятия Берлина, попал в женский эшелон. Эшелон следовал в Карлаг — фрицевы жёнки — женщины, осуждённые за сожительство с немцами. Офицер, большой ценитель и знаток, рассказывал:

— Никогда не видел столько красавиц разом. Оккупанты и генералитет пользовались лучшим женским материалом.

Хоть — «оккупантом» меня в «Святой Руси» назови, хоть — «генералиссимусом», но своих «пособников» надо обеспечить «лучшим материалом».

У Аннушки, помимо молодости и приличной мордашки с фигуркой, есть ещё одно положительное и очень ценное для Руси свойство: она боярыня. То есть, такая жена — награда. Типа ордена. «Анна на шее» …Не, вот такой фанфик — делать не будем.

— Тогда предлагаю выдать её за Потаню. Мужик без женского тепла совсем извёлся. Пашет он здорово, но на износ. Надо дать ему собственный дом. И наградить за его труды. Показать, что мы — ценим и понимаем. Чтобы и остальные за ним тянулись.

Почему именно Потаня? — А больше и нет никого подходящего. Мои все ближники живут на казарменном положении. Но у Потани хоть тяга к своему дому есть.

Аким вскинулся сразу:

— Сдурел?! Что несёшь-то! Ты ж подумай головёнкой-то: она — боярыня, он — холоп! Какая промеж них может свадьба-женитьба! «В робу — холоп, в холопа — роба» — забыл, что ли? Похолопить вдову смоленского боярина, самого княжьего кречетника?! Да меня ж на куски порвут, заклюют до смерти! Вдовица ко мне за защитой пришла, а я на её ошейник надел! Да и не пойдёт она.