Сергей Шкенёв - Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!»

– Может быть, избавимся от бумаг, месье? – Маркиз де Бонжелень уже не в первый раз за сегодняшнюю ночь предлагал уничтожить мешок с документами, весившими не менее полутора пудов. – После войны я оформлю новые, в сто раз лучше настоящих.

Мишка промолчал. Он устал объяснять французу, что голова самого арматора стоит гораздо меньше любого листочка из его тяжелого мешка. Расписки, купчие, векселя… В свое время Федор Иванович Толстой получил от императора Павла Петровича список земельных участков, предприятий и людей, подлежащих покупке всеми правдами и неправдами. Их принадлежность Российской империи может и не афишироваться, но в любом случае не должна вызывать сомнений у любого разумного человека. И сколько в том мешке полезного, начиная от закладных на верфи Портсмута и заканчивая аналогичными документами на половину Оркнейских островов с гаванью Скапа-Флоу.

– Мужайтесь, маркиз, мы почти пришли, – подбодрил Мишка. – Половина мили осталась, не больше.

– А что там?

– Скоро увидите.

Это убежище Нечихаеву рекомендовал все тот же Федор Иванович Толстой, по долгу службы изучивший Лондон вдоль и поперек, но он же посоветовал использовать его в самом крайнем случае, если вообще станет туго. Но вроде бы ситуация так и сложилась? Пожалуй…

И действительно, через несколько минут быстрого шага из темноты вынырнули массивные, окованные железными полосами ворота. Вынырнули не сами по себе – и справа и слева от них уходил в ночь высокий кирпичный забор, утыканный сверху заостренными штырями. Подробности удалось рассмотреть после того, как на требовательный стук приоткрылась крохотная калитка, и появился закутанный в плащ человек с фонарем. Очень немногословный человек.

– Кто?

– Здесь продается мебельный гарнитур мастера Гамбса и гобелен «Пастушка»? – вопросом на вопрос ответил Нечихаев.

Цесаревич Николай Павлович сжимал в кармане рубчатое яблоко гранаты и с интересом ожидал реакции на нелепую фразу командира. И она не замедлила последовать.

– Добро пожаловать, джентльмены!

Стражник, а кем еще мог быть человек с выпирающими под плащом рукоятями пистолетов, скрылся в калитке, чтобы тут же распахнуть створку ворот. Маркиз, стремящийся как можно скорее избавиться от надоевшей ноши, первым шагнул внутрь. Обернулся, удивленный открывшимся в свете выглянувшей луны зрелищем:

– Мы куда пришли, месье Нечихаев?

– Это казармы Тринадцатого Ярмутского стрелкового полка.

– Но позвольте! – опешил арматор, хорошо разбирающийся в структуре английской армии. – Такого полка в природе не существует!

– Ну как это не существует? Вот он, посмотрите!

Мысли об оставлении преступного промысла рано или поздно приходят в голову любому разбойнику, и немало джентльменов удачи закончили свои дни почтенными и уважаемыми членами общества. Да, некоторым не повезло сплясать свою последнюю джигу с конопляной вдовушкой, но при наличии определенной удачливости заработанные на большой дороге деньги вполне обеспечивают безбедную старость и уход в мир иной в собственной постели. Это естественное желание почти любого человека.

Полковник Эшли Бредфорд относил себя к исключениям. Ему нравился сам процесс лиходейства, а не его результаты, и порой налет на жалкую ферму приносил больше удовольствия, чем скучная вылазка в порт с захватом складов колониальных товаров. Для командира фальшивого полка в третьем поколении деньги играли меньшую роль, чем возможность пощекотать нервы и хоть немного развеять традиционный английский сплин.

Поэтому сэр Эшли с превеликой охотой откликнулся на предложение Федора Ивановича Толстого о совместных действиях, прозвучавшее несколько лет назад. Русский офицер высказывал столь интересные и увлекательные идеи, что вся прошлая жизнь стала казаться скучной, пресной и бездарно растраченной на мелочи.

А вообще полк был создан дедом нынешнего командира и поначалу специализировался на обучении, муштровке и последующей продаже солдат в армию Его Величества. Разумеется, данная воинская часть ни в каких списках не значилась, но тем не менее все были уверены в обратном. Покойный Джордж Бредфорд долго и успешно производил впечатление на высоких чинов из не менее высоких штабов, не забывая делиться прибылями, и передал сыну вполне преуспевающее предприятие.

Отец сэра Эшли пошел дальше – полк начал заниматься вымогательствами, похищениями с целью выкупа, принимал платное участие в спорах о наследстве, отметился в парочке колониальных войн… Скучно, в общем-то, жили.

А Бредфорд-младший получил предложение, от которого не смог отказаться. Ну кто же в здравом уме откажется от короны Англии?

Из речи премьер-министра Великобритании сэра Персиваля Спенсера в Парламенте.

«Оптика войны, то есть то, как вещи выглядят снаружи, имеет огромную значимость в длящейся не первый год необъявленной войне. В свете сверхчеловеческих жертв, на которые армия идет каждый день, будет естественно ожидать, что никто, находящийся вне службы, не станет отстаивать право игнорировать войну и ее требования. И это требует не только армия, но и подавляющая часть населения Соединенного Королевства.

Усердные подданные Его Величества вправе ожидать, что если они работают по шестнадцать, семнадцать, восемнадцать часов в день, то лодырь не будет стоять рядом с ними и считать их глупцами. Народ должен оставаться чистым и нетронутым во всей своей полноте. Ничто не должно нарушать эту картину. Отсюда возникает ряд мер, учитывающих оптику войны.

Так, например, мы распорядились закрыть все пабы и дешевые таверны. Я просто представить себе не могу, чтобы у людей, выполняющих свой долг перед общей победой, еще оставались силы и деньги на то, чтобы сидеть в местах такого рода. Отсюда я могу сделать только один вывод – что они относятся к своим обязанностям несерьезно. Мы закрыли эти заведения из-за того, что они стали для нас оскорбительными, и из-за того, что они нарушают картину войны. Мы ничего не имеем против развлечений как таковых. После войны мы с радостью станем придерживаться правила: «Живи и дай жить другим». Однако во время войны лозунг должен быть таков: «Сражайся и дай сражаться другим»!

Мы закрыли также дорогие ресторации и клубы, которые требуют ресурсов, далеко выходящих за разумные пределы. Вполне возможно, что кто-то считает, что во время войны самым важным является его желудок. Однако мы не можем принимать во внимание таких людей. На войне все, начиная с простого солдата и заканчивая фельдмаршалом, должны ограничить себя в еде. Я не думаю, что это слишком сложно и слишком трудно, особенно если оно соответствует самым основным законам общественного мышления. Когда закончится война, мы снова сможем стать гурманами. Сейчас же у нас есть дело и поважнее заботы о собственном желудке.