Александр Михайловский - Время собирать камни

Женщина-врач подошла ко мне, и, увидев, что я пришел в себя, улыбнулась и положила прохладную узкую ладонь на мой лоб. Потом она что-то сказала Мюллеру, и тот тоже изобразил на своем, посеревшем от недосыпания лице, нечто вроде улыбки.

— Господин адмирал, — сказал он, — фройляйн доктор говорит, что вы пошли на поправку, послеоперационных осложнений у вас нет, но вы еще очень слабы, и вам пока нельзя разговаривать.

Я закрыл и открыл глаза, показывая, что, действительно, слабость не позволяет мне вести беседу. Потом мне вдруг сильно захотелось спать. И я уснул…

Сколько я проспал, не знаю. Только после пробуждения я почувствовал себя еще лучше, чем прошлый раз. Гауптмана Мюллера в каюте не было, зато на стульчике рядом со мной, со шприцом в руках, сидела та же, что и в прошлый раз женщина-врач.

Увидев, что я проснулся, она улыбнулась мне и, сделав укол, опять вышла из каюты. Через несколько минут вошел гауптман Мюллер, а за ним следом… Да-да, именно, фрау Нина, только одетая в пятнистую форму с погонами на плечах. Я заметил, что Мюллер стал вести себя в отношении фрау Нины подчеркнуто почтительно, как положено младшему офицеру со старшим. Конечно, она была выше его по званию, но с другой стороны она была женщиной. Я чувствовал, что, пока я был без сознания, произошло нечто такое, что заставило гауптмана зауважать эту удивительную женщину, не только, как полковника, но и как профессионала.

— Добрый день, господин адмирал, — обратилась ко мне фрау полковник, — как вы себя чувствуете? Ваш лечащий врач, Татьяна Михайловна Васильева, сказала, что опасности для вашей жизни уже нет, но что вы пока очень слабы, и что она не может нам разрешить общаться с вами более получаса. Причем, говорить будем в основном мы, а вам лучше пока не напрягаться.

Пуля британского агента пробила верхушку вашего левого легкого и раздробила лопатку. Вас срочно доставили на наш плавучий госпиталь "Енисей", где сделали операцию. Правда, для того, чтобы вам прооперировать пришлось обрить вашу роскошную бороду, иначе она мешала хирургам. Но, Бог с ней с бородой. Новая вырастет.

И фрау Нина весело подмигнула мне. В своей форме она, как ни странно, выглядела еще красивее, чем тогда, когда я в первый раз увидел ее в том проклятом шведском парке.

— Фрау полковник забыла сказать вам, — вступил в разговор гауптман Мюллер, — что она лихо нокаутировала того англичанина, который выстрелил в вас, а потом из пистолета застрелила как собаку его напарника. А люди сопровождавшие фрау полковника, не моргнув глазом, уничтожили еще с дюжину британцев, попытавшихся захватить вас и ее.

— Господин капитан, не скромничайте, — ответила фрау Нина, — ведь трое из той дюжины британцев — на вашем счету. Вы тоже держались молодцом.

Впрочем, не это самое главное. Важно, что, господин адмирал, остался жив, а капитан Мюллер с борта нашего флагманского корабля "Адмирал Кузнецов" передал радиограмму в Ставку кайзера Вильгельма о том, что контакт состоялся, и что наши самолеты на время ведения переговоров прекращают авиаудары по германским позициям и коммуникациям. В свою очередь, из ставки кайзера передали, что войска на Восточном фронте получили приказ прекратить огонь. И, по нашим данным, пока на фронте затишье…

— Хорошо, — прошептал я, — значит, все было не зря…

— Да, господин адмирал, — ответил гауптман Мюллер, — все наши усилия и пролитая вами кровь помогли спасти от гибели сотни, если не тысячи, германских солдат и офицеров.

— И русских тоже, — добавила фрау Нина. — Но, к сожалению, не все так гладко и безоблачно. Мы допросили британца, захваченного нами в плен. Выяснилось, что кое-кто из командования Восточного фронта сообщил им информацию о вашей миссии. Если конкретно, то прозвучала фамилия начальника штаба Главнокомандующего Восточным фронтом Леопольда Баварского, генерала Макса Гофмана. Он старый недруг России. Узнав о возможности заключения мира между нашими странами, Гофман пошел на предательство, став работать на Британию.

— Шайсе! Фердамтес швайн! — не выдержал я. А потом, спохватившись, извинился перед фрау полковником за несдержанность.

Фрау Нина только усмехнулась, и продолжила свой рассказ.

— Господин адмирал, это все же не самое скверное, что могло бы произойти. По данным нашей авиаразведки, несмотря на объявленное прекращение огня, германские части спешно проводят перегруппировку, дополнительные силы перебрасываются в район Ратниека, что восточнее Риги. Кроме того, по своим агентурным каналам мы получили сведения о том, что пару дней назад в штаб 8-й германской армии прибыли фельдмаршал Гинденбург и генерал Людендорф. Несомненно, что они уже решились вероломно нарушить объявленное на русско-германском фронте перемирие и начать наступление вглубь России, в общем направлении на Петроград. Эти два господина считают, что в этих краях они самые умные, но к счастью это не так.

Фрау Нина недобро прищурилась, — Все это чревато началом боевых действий и новыми потерями с обеих сторон. Сначала, как всегда, прольется русская кровь. Ну, а потом, мы вернем вам долг, как и положено, сторицей. Кроме того, в будущем из-за взаимных подозрений будет трудно снова начать переговоры, и добиться взаимоприемлемых условий мирного договора.

— Гауптман Мюллер, — прошептал я, — вы доложили в Ставку о том, что мне сейчас сообщила фрау Нина?

— Так точно, господин адмирал, — отрапортовал Мюллер, — но из Ставки ответили, что ничего не знают о намерениях фельдмаршала Гинденбурга и генерала Людендорфа. А на запросы кайзера эти господа, или отмалчиваются, или отвечают, что дескать, они просто приехали проинспектировать германские войска в районе Риги.

Я разволновался. — Неужели все, что мы с фрау Ниной сумели добиться пойдет в задницу из-за честолюбия и тупого упрямства этих фоллидиотен! Каждый день войны на Востоке уносит десятки и сотни жизней германских солдат и офицеров, так необходимых на Западном фронте. А, ознакомившись с той информацией, которую подготовила для меня фрау Нина, я понял, что война с Россией — это чудовищное преступление. Преступление против немецкого и русского народов.

Заметив мое волнение фрау Нина что-то шепнула на ухо гауптману Мюллеру. Они попрощались со мной, и тихонечко вышли из каюты. Через минуту сюда вошла врач, которая сделала мне укол, после которого я уснул.

На следующий день мне страшно захотелось есть. До этого меня поили водичкой и с ложечки кормили куриным бульоном. А тут мне захотелось съесть настоящий немецкий айнтопф из квашеной капусты, и запить его бокалом баварского пива. Я представил себе все это, и в животе у меня заурчало. Гауптман Мюллер, который снова полудремал сидя на топчане в моей каюте, узнав о моем желании, заулыбался. По его словам, я явно пошел на поправку.