Филипп Улановский - Безальтернативная реальность (СИ)

- Полетим! Но строить там такой жуткий тотальный коммунизм, как в нашем Союзе – не будем! – ответил Миша «Толстый».

- Придется, видимо, разбираться на месте. А если эти, во главе с Василием Ивановичем и товарищем Алешиным, захотят отстрелить наш жилой блок «Бэ» прямо сейчас? – предположил Петр.

- Не посмеют! Не станут же они основывать колонию без поселенцев. А нас, недовольных – почти половина! – прихвастнул Дмитрий-младший.

- Почти половина космонавтов, недовольных советской властью? – изумился командир. – Очень любопытно, куда же глядел КГБ, когда отбирал вас в этот исторический полет?

- А мы тщательно скрывали свои убеждения! - отметил Петр.

- От детектора лжи невозможно скрыть враждебные мысли! – убежденно парировал Владимир Владимирович.

- Можно, если очень захотеть! – продолжил Петр. - Да и ты, командир, скрываешь свои настоящие мысли, причем делаешь это до сих пор!

- Какие это еще настоящие мысли? Я не диссидент какой-нибудь, я – честный советский человек! – заявил Путилин, адресуя эту фразу Савину, Кострову и Огневу, а не ворвавшимся в рубку диссидентам.

- А мы здесь кто – враги или нечестные люди, а? – отметил Петр. - Поверь, командир, тебе совсем не по пути с парторгом и куратором, а также с той горсткой идиотов, которые всем довольны!

Первый пилот посмотрел на командира с вызовом: «А что, Владимир Владимирович, разве эти бунтовщики не правы? Доколе можно это терпеть – партийных бонз, систему спецпайков, разнарядку государственных наград!? Я перехожу на сторону этих!»

- Струсил, да? – спросил Путилин.

- Нет, не струсил! Считаю, что они правы, а Мудилов и Алешин – нет! – вызывающе ответил Толя.

- А почему они правы? Потому что их много? К новому большевизму в виде власти толпы скатываешься, Толя!? – философски констатировал Путилин. – Так это уже не демократия, а охлократия, друг мой сердешный!

- Нет, это совсем другое! Мы наш, мы новый мир построим! И в нем все будут равны! – вмешался Петр.

- Англичане любят поговаривать, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Вы, может быть, в самых лучших побуждениях начнете с идеи равенства, а потом все продолжится точно так же, как и прежде: у вас появится новая элита, возникнет новая идеология, которая будет оправдывать тех, кто равнее других. Читал об этом когда-то в самиздатовских книжках Хаксли и Оруэлла, - признался Путилин.

- Ты, командир, читал Оруэлла?! Вот это да! Я и не знал, что наш командир – потенциальный диссидент! – изумился Толя.

- А вот ты этих книг даже и не нюхал! И вообще, чтобы знать противника – необходимо прочувствовать его вражескую идеологию. Мне эти буржуйские книжки, напечатанные на Западе специально для того, чтобы очернить нашу действительность, одолжили американские космонавты, когда наш третий дублирующий экипаж в 2005 году готовился в Хьюстоне к совместному полету на «Мир-2». Ты, Толя, не поверишь – прочел их всего за два вечера, да так, что наши специальные товарищи, которые сопровождали основной и дублирующие экипажи в поездке по Америке, даже ничего не узнали о моих вечерних занятиях.

- И что ты, Владимир Владимирович, из этих книг усвоил? Проникся или отверг?

- Толя, у каждого – своя собственная правда! У нас она своя, у американцев – своя. У китайцев – тоже своя, хотя мы их пытаемся вывести на наш путь. И не может быть, Толя, одна правда правдивее другой!

- Нет, командир, может! Разве лагеря для инакомыслящих – это та правда, за которую стоило бороться? И система кремлевских лечебных комбинатов и спецбольниц для элиты – это тоже правда? – в атаку на командира как главного представителя советской власти на корабле пошел Костров.

- Можно подумать, что ты никогда не пользовался специализированными распределителями с того дня, как получил свою первую звездочку Героя Советского Союза... – возразил Путилин.

- Пользовался! Ну и что? Зато с голоду не подох! – признался первый пилот.

- А что, по-твоему, советские люди уже давно все вымерли с голодухи? – рассмеялся командир.

- А разве никто не мрет? Просто об этом не принято говорить! Все пьют, потому как жрать нечего, кроме водки. Или ты, командир, не заметил отсутствия настоящего мяса в магазинах? Нет, не кошачьего, не воробьиного и даже не эрзаца, созданного из нефти в институте искусственной пищи имени академика Несмеянова! Настоящего мяса коровы, барашка или свиньи, черт побери! – отметил штурман.

Сказав это, Савин взглянул на Путилина и решительно встал рядом с Петром и Феликсом. Огнев продолжал сидеть за штурвалом, как будто все происходящее его вообще не касалось. Он был сосредоточен. А в глазах командира мелькнула веселая искорка, однако он тут же вновь обрел серьезность:

- А я, как вы думаете, рыжий, что ли? Или бездушный робот, рядовой винтик системы из книжки Замятина «Мы»?

- А командир и Замятина читал, - удивился Феликс.

Тем временем Путилин продолжил тираду:

- Я – вполне нормальный человек и тоже хочу хорошо жить, и не за счет других! А пока - полетели к Ялмезу! Но хотел бы вас всех предупредить - хватит жить революциями! Их затевают идеалисты, осуществляют прагматики, а результатами пользуются последние негодяи!

- Вот это да! И Путилин – с нами! – прошептал Петр.

- Я, ребята, не с вами, а сам с собой! Просто надоело жить не так, как полагается жить людям!

Безальтернативная реальность - глава шестнадцатая

Филипп Улановский

Глава шестнадцатая, в которой космонавты подлетели, наконец, к Тау Кита и Ялмезу

Хотя полностью перетянуть Путилина на свою сторону Петру и его друзьям не удалось, им стало ясно – партийно-советская система на борту корабля дала трещину. Даже Толя Костров в свободное от вахты время обсуждал с Феликсом и Петром перспективы дальнейшего развития событий. Что касается Путилина, он, вероятно, по каким-то известным лишь ему самому причинам ничего не сообщил ни парторгу Чудилову, ни куратору Алешину. Потому как - если бы он пересказал бы хотя бы часть разговора в рубке этим типам, то наши друзья уже давно сидели бы в карцере или были бы даже выброшены в межзвездное пространство. Ведь рассчитывать на проявление Чудиловым логики, а Алешиным - хотя бы толики благородства или элементарной человечности - было бы просто безумием. Оставалось предполагать, что Путилин в целом разделяет идеи Феликса, Петра и их товарищей, но на этом этапе полета просто не хочет демонстрировать публично свою солидарность с бунтовщиками.

Между тем Тау Кита стремительно приближалась. Астроном Новиков-Васильев часами не отходил от мощного телескопа-рефлектора с диаметром зеркала почти полтора метра, установленного в научном отсеке, размещавшимся по соседству с оранжереей и «Ноевым ковчегом». Много работы оказалось и у Феликса, которому было поручено заняться составлением карт Ялмеза для обеспечения точной посадки.