Алексей Кулаков - Магнатъ

«Брр, мерзость!»

Внимательно оглядев залу, Александр подметил еще двух Романовых: великого князя Бориса Владимировича (интересно, где своего раздолбаистого братца Кирилла потерял?) и украшение любого великосветского бала, члена августейшей семьи, его императорское высочество Георгия Александровича.

«Довольно скоро и Михаила станут отпускать „на прогулки“ в свет. А вот старшенького что-то нету, видать, весь в делах да трудах».

Еще раз повертев головой, Агренев наконец отлепился от шторки и шагнул вперед — хотел он этого или не хотел, а с приятелями из числа великих князей требовалось поздороваться. Положение обязывает! Да и определиться с партнершами на первые два танца совсем не помешает…

— Князь!..

На полпути его вдруг перехватил знакомый подпоручик, затянутый в мундир лейб-гвардии Измайловского полка. Кажется, фон Витт? Облик его был привычно безупречен, но вот выражение лица и предельно серьезные глаза немного настораживали. Как оказалось, не зря:

— Не согласитесь ли вы мне помочь в деле чести?

Длинная лестница с мраморными ступеньками, темно-зеленая дорожка, большая и даже на вид массивная дверь из мореного дуба…

— Гхм. Кха!

Офицер в форме штабс-капитана лейб-гвардии Преображенского полка заранее откашлялся, чуть-чуть поправил ремень и решительным жестом взялся за небольшой бронзовый молоточек, прикрепленный на уровне груди.

Тук-тук!

Недолгое ожидание, затем створка приоткрылась, и в показавшуюся щель выглянула скромно одетая, но при том весьма хорошенькая девушка, тут же отступившая от проема с молчаливым вопросом в глазах:

— Граф Татищев, Николай Иванович.

На специальный поднос в прихожей скользнула визитка. Недолгое ожидание, во время которого гвардеец успел оценить весьма изысканную (а также дорогую) обстановку квартиры, закончилось возвращением красивой молчуньи и приглашающим жестом. Хозяин встретил его стоя, полностью одетый (несмотря на довольно раннее утро) и первым подал для приветствия руку:

— Рад нашему знакомству, граф. Хотя повод для него, право же, не самый лучший.

— Взаимно.

Присев на предложенное место, Татищев немного помедлил, а затем признал:

— Ваша правда, князь, повод действительно… кхм, не вполне. Но тем не менее?..

— Да, конечно. Итак, мой доверитель выбрал: пистолеты, дистанция сорок шагов, стреляться по команде, с места. Где?

Граф выдохнул и помедлил пару секунд перед ответом. Затем протянул с едва заметной вопросительной интонацией:

— На северной окраине города есть тихий лесной парк…

— Хм. Ну не такой уж он и тихий… А на том же Крестовском острове таких лесков несколько. Впрочем, тут у меня нет никаких возражений.

Неслышной тенью за спиной гостя проплыла все та же девушка с небольшим подносом в руках. Пока она ловкими и привычными движениями выставляла на стол перед хозяином и его гостем белоснежный севрский фарфор, сахарницу, кувшинчик со сливками и полный ароматнейшего йеменского мокко кофейник, штабс-капитан успел несколько раз пройтись опытным взглядом по ее милому личику и очень женственной фигурке. А заодно оценить скромное с виду платье, отдав должное как немаленькой стоимости черного шелка, так и мастерству неведомого ему портного. Пожалуй, такое вот «платьице» стоило никак не меньше, чем весь его гвардейский мундир! Повседневный, конечно. Впрочем… все эти частности его определенно не касались. А если бы глаза словно сами собой не скользили по четкому силуэту высокой груди — и вовсе было бы хорошо!..

— Что решим с осечками?

— Я думаю, князь, они должны считаться за выстрелы. Кстати, сколько раз?

— Не более трех, с каждой стороны. О докторе я позабочусь, экипажи у каждого будут свои. А что вы скажете об оружии? Личное?

— Лучше, если будет по жребию.

Высокие договаривающиеся стороны согласно кивнули и уполовинили содержимое небольших кофейных чашечек. Только что они оговорили последнюю формальность — каждый из них прибудет на место со своим комплектом пистолетов, а затем судьба и случай определят, какой именно дуэльной парой воспользуются их доверители. Осталась пара важных мелочей вроде того, в какой день и час состоится дуэль, ну и написание протокола, в котором отразятся все достигнутые договоренности. Вновь появившаяся девушка в который уже раз усладила своей красотой и выдающимися формами взор слегка расслабившегося офицера. Собственно, пока она укладывала перед хозяином квартиры стопку бумаги и письменные принадлежности (а также мимолетно улыбнувшись, причем только и исключительно князю), Николай Иванович успел даже ощутить легкую зависть к «сестрорецкому затворнику». И понять, почему молодой, но уже весьма известный в высшем свете аристократ столь равнодушен к намекам и авансам великосветских красавиц. С такой-то дивой, поди, и сил никаких не остается. Какой уж тут флирт да ухаживания! Хм, а интересно, кто она?..

— Все же мне определенно жаль…

Подписав и отложив в сторонку последний лист, Александр подхватил тоненькую пачку и легонько постучал ей об столешницу, выравнивая.

— …что дружба двух очень достойных офицеров не выдержала столь незначительного испытания. Насколько я знаю, они в военном училище крепко приятельствовали? Да и после распределения по разным полкам не прекратили оного.

Приняв и разложив перед собой восемь листков веленевой бумаги, граф Татищев быстро пробежался глазами по ровным строчкам текста, затем замысловато расписался в положенных местах. Бережно сложил и убрал во внутренний карман мундира свой экземпляр дуэльного протокола, аккуратно сложил и отодвинул немного в сторонку второй и лишь затем согласно кивнул. Вот что получается, когда одна дама дарит свою благосклонность сразу двум кавалерам! Одному — призывный взгляд, мягкий жест и улыбку, другому — нежные слова с отчетливыми медовыми нотками и все тот же призыв в томном взоре… И обоим сразу — обещание первого танца. Сейчас уже и не важно, как так получилось: забыла ли или устроила все специально; главное, что ни один из бывших уже приятелей не пожелал отступить назад. В результате всего за дюжину фраз и взаимных реплик доведя мелочное недоразумение до серьезнейшего дела. А дама?.. О, баронесса уже через десяток минут как ни в чем ни бывало кружилась в вальсе совсем с другим кавалером. Вот уж действительно — о, женщины: коварство ваше имя!..

— Все так, Александр Яковлевич, все так. И повод для дуэли, как по мне, крайне незначительный…

Вот только остальные офицеры-«преображенцы» ни за что не поймут молоденького подпоручика, если он хоть в чем-то уступит какому-то там офицеру-«измайловцу». Пускай даже он трижды друг и приятель — в конце концов, не родственник же? Впрочем, понятливый хозяин тут подхватил и продолжил повисшую было в воздухе фразу: