Екатерина Александрова - Короли без короны

…Шевалье Жорж-Мишель был доволен. Поздняя осень вполне соответствовала настроению графа, так что впервые за последние месяцы в душе его сиятельства воцарился покой. Молодость кончилась — его сиятельство это понимал, и нудный ноябрьский дождь лучше всего подходил к прощанию.

Некоторое время Александр де Бретей смотрел вслед королевскому поезду, затем снял шляпу и подставил лицо дождю. Лейтенанта ждали размытые дороги, армия, сырые палатки, походы, сражения, раны… Жизнь была кончена. Шевалье Александру шел шестнадцатый год.

В последней главе романа «Бог, король и дамы!» мы бросили наших героев на осенней дороге в момент жесточайшего душевного кризиса. Конечно, можно было бы оставить их там, в грязи и под дождем, однако, не являясь Проспером Мериме, мы решили все же напомнить читателям, что в 1572 году жизнь в Европе не закончилась. Сколь бы не был ужасен этот год, Франция пережила его, а вместе с Францией и наши герои, и висящее над ними проклятие. И потому мы предлагаем вам вновь встретиться со старыми знакомыми и одарить своим вниманием новых героев, а так же узнать, какие испытания и свершения их ждут.

Итак…

1572 год

27 октября — у Карла Девятого Французского рождается дочь Мария Елизавета де Валуа.

1573 год

Январь — Генрих Анжуйский коронуется королем Польши вместе со своей женой Марией Клевской, вдовой принца Конде.

Начинается осада испанцами Гарлема.

28 апреля — у Карла Девятого Французского рождается незаконнорожденный сын Шарль де Валуа.

Июль — Гарлем капитулирует. В городе резня.

Граф де Лош совершает путешествие в Московию с польским посольством и попадает ко двору Ивана Грозного. Становится свидетелем убийства пятой жены Ивана Грозного Марии Долгорукой.

Декабрь — в Нидерландах смещен Альба, его заменил Рекесенс. Он объявляет ограниченную амнистию.

1574 год

Май — испанцы осаждают Лейден.

В Париже казнены Ла Моль и Кокконас.

Арестованы маршалы Монморанси и Бриссак с находящимися при нем офицерами. Через два месяца Бриссак и его офицеры выходят на свободу. Монморанси заточен в Бастилии.

30 мая — умирает Карл Девятый Французский.

19 июня — Генрих де Валуа бежит из Польши, оставив свою жену в качестве гаранта возвращения. Жорж-Мишель прикрывает его бегство и попадает в польскую тюрьму. После заступничества Ивана Грозного и императора Максимилиана Жорж-Мишель выходит на свободу и нагоняет Генриха Третьего в Венеции.

3 сентября — Генрих де Валуа со своей свитой ступает на землю Франции.

1575 год

11 февраля — Генрих де Валуа коронуется королем Франции.

Авторы благодарят за помощь

Надежду Дмитриевну Голубеву,

Анну Олеговну Марьеву,

Эмилию Федоровну Лившиц,

Татьяну Владимировну Андрееву,

Наталью Викторовну Тимофееву

и

Александра Викторовича Юшникова

Год 1576 обрушился на короля Франции словно свирепая гроза. Полчища рейтаров перешли границы несчастного королевства и, дойдя чуть ли не до Луары, с такой яростью принялись грабить, жечь, насиловать и убивать, будто настали последние дни. Юный честолюбец Алансон поднял мятеж, так что поутихшее было пламя междоусобной войны заполыхало с новой силой. Генрих Наваррский, четвертый год пребывавший в Лувре на положении пленника, смог вырваться из ловушки и укрыться в своем маленьком горном королевстве. Неблагодарные поляки избрали нового короля. Но последним ударом, поразившим Генриха де Валуа в самое сердце, стало то, что прекрасная Мария Клевская, все еще остававшаяся в Польше в качестве заложницы и гаранта возвращения супруга, объявила о недействительности своего второго брака и без зазрения совести вышла замуж за нового польского короля Стефана Батория.

Генрих де Валуа тщетно пытался набрать новые войска, тщетно отправлял протесты в Польшу и Рим, тщетно пытался напомнить оскорбленной Марии о своей любви и в тщете всех усилий мог только осыпать врагов проклятиями и проливать слезы. Королева Польская не снисходила до ответов, денег в казне не было, на место ушедших за последнее десятилетие врагов пришли новые, а слезы вызывали насмешки даже у королевских пажей. Неблагодарность глупых мальчишек настолько расстраивала короля, что в один далеко не прекрасный для провинившихся день королевские пажи были высечены во дворе Лувра под насмешливыми взглядами кавалеров и дам. Выпоротые пострелы дружно ревели и просили прощение, а король Генрих с тоской молил Небеса, чтобы и прочие напасти можно было разрешить так же легко как эту.

И вот тут, казалось, его молитвы были услышаны.

Известие о смерти в Лангедоке маршала Дамвиля взбудоражило весь Париж и несказанно обрадовало двор. «Нет человека — нет проблемы», — повторял Генрих старую истину. Не то, чтобы маршал был врагом его величества, однако и другом он также не был.

Вообще у его величества было не так много друзей. Стараниями ее величества и господина дю Гаста короля окружала пестрая свита разряженных молодых людей, храбрых, конечно, до безрассудства, безрассудных до безумия, но как раз в силу этого и неспособных дать его величеству сколь-нибудь дельный совет. Таким образом, среди тех немногих, кто был способен на мудрые советы доброму королю Генриху, были ее величество королева-мать, полковник гвардии его величества шевалье дю Гаст и еще один дворянин, занимающий весьма странное место при дворе. Граф де Лош и де Бар, не признанный парижским парламентом принцем, по личному распоряжению его величества именуемый, однако, «вашим высочеством», Лоррен, хранящий во всех обстоятельствах верность Генриху де Валуа, а не Генриху де Гизу, приятель короля Наваррского, да еще и художник. Несмотря на все эти странности, по мнению королевы-матери шевалье Жорж-Мишель, ее племянник, был третьим из тех, к чьим советам король мог прислушиваться, не рискуя нажить неприятности.

К величайшему сожаление мадам Екатерины, при всем уме и здравомыслии шевалье Жорж-Мишель не мог понять, что положение короля Франции отличается от положения герцога Анжуйского и даже короля Польского, и потому разговаривать с его величеством тем же тоном, что и со старым приятелем было ужасно неделикатно. Нельзя сказать, что по примеру многих друзей короля молодой человек беспрестанно досаждал Генриху просьбами, клянчил должности и деньги. По мнению королевы-матери ошибка шевалье заключалась как раз в обратном — в том, что он никогда ничего не просил, а если и просил, то ухитрялся выбрать то единственное, что король не мог ему дать. Возможно, молодой человек считал, будто обращение в парламент для признания его прав было сущей безделицей, но Екатерина и Генрих полагали, что верным слугам короны вовсе не требуется признания прав суверенных государей. И все же наградить принца за участие в луарской компании было необходимо, но когда его величество решил одарить кузена маршальским жезлом, шевалье Жорж-Мишель даже не подумал порадоваться столь щедрой награде, а только улыбнулся и покачал головой: