Дмитрий Колесов - Рожденный в CССР. Дилогия

Молчали, думая каждый о своем.

- Василич, а майор, который уже подполковник, знает куда ты его сосватал? - Спросил я у Гуляева.

- Ваня, мы же тоже не погулять вышли, почти месяц его обрабатывали всем коллективом аксакалов. С Юрием Алексеевичем во главе.

- Поднаторели вы однако в своих ЦПШ.

- А то, - по старому ухмыльнулся бывший старшина танкист и партработник высокого уровня в ближайшем будущем. Растут люди. "Ну дай Бог нашему теляти вовка зъисты", - как говорил уже мой старшина, в далеком будущем.

А Степ Степыч наехал на меня конкретно:

- Иван, ну почему ты не можешь промолчать? У тебя семья, трое детей под ответственностью, а шило в заднице все не дает покоя. Как у молодого, необученного.

Отвечать на риторические вопросы я смысла не видел. Однако поддержка пришла с самой неожиданной стороны, от полковника:

- Все правильно он сделал, провел разведку боем.

- Или состоялся обмен мнениями заинтересованных сторон. Может излишне прямой, но необходимый, - продолжил профессор.

- Я тоже не вчера замужем, но этот разговор можно было отодвинуть и на потом, - как-то неуверенно возразил ему Степыч.

- Можно так отодвинуть, что совсем задвинуть. Правильно Иван сделал, принял огонь на себя, - не согласился с ним полковник.

И больше мы эту тему не обсуждали. Предстояла Работа. Это понимали все.

А у меня еще было много личных дел и не менее важных. Для меня. Я решил уйти из Института Физики, пришла пора перемен. Я слишком вырос из образа аппаратчика 5-го разряда и стал мешать профессиональному росту своих подопечных ребят, техников. Расти пару лет до 6-го разряда, когда твои нынешние подчиненные будут инженерами-технологами, научными сотрудниками и уже сейчас учатся в технических институтах. Нужно было отпускать их в свободный полет. Да и скучно мне стало работать в институте.

На семейном совете решили, что мне нужно переходить на дневное отделение и заканчивать там 4-ый и последний курс института. Осталось немногое, досдать где-то десяток, другой экзаменов и зачетов. Однако решение было принято и его нужно было выполнять.

Непростой разговор предстоял мне в Институте физики, однако все оказалось не так сложно. Если Роман, как завсектором, был обескуражен и огорчен моим решением, то Вячеслав Васильевич спокойно выслушал меня и Романа. И попросил вернуться к разговору через некоторое время.

- Александру Михайловичу звонит, - догадался Савочкин.

Так оно и было, поэтому разговор мы продолжили в кабинете академика:

- Что я могу сказать, Иван, нам жаль. Вот мы втроем квалифицированные специалисты, а твой уход будет для нас большой потерей, - заявил АМ.

- Хотя это было предопределенно еще твоим выбором профессии, - заметил ВВ.

Роман молчал, он уже все мне высказал, ранее.

А Александр Михайлович продолжил:

- И ожидаемо, жаль, что ты не захотел связать свою судьбу с физикой. Ты еще не понимаешь насколько важны в нашей академической среде порядочные, принципиальные люди. Бойцы. Они подороже многих докторов наук будут. Уж мы это знаем, - и Александр Михайлович, своей руководящей рукой разлил нам по писят и пожелал мне удачи.

А когда мы принялись за кофе, как всегда отличный, АМ попросил моих начальников, полностью, рассчитаться со мной по отгулам и отпускным и лишь потом подписать приказ на увольнение. Вот это был Подарок. За, что я искренне поблагодарил присутствующих и пообещал всегда быть готовым им помочь... если кому, из их личных врагов, нужно дать в морду. Чем вызвал бодрый и здоровый смех окружающих.

Смех, смехом, а я ушел в отгулы, потом пойду в отпуск и далее в учебный отпуск... А там и переведусь на дневное отделение. Впрочем до этого пахать и пахать нужно, чем мы и занялись с Саней, полностью освободив женщин от домашних забот. Лена с головой погрузилась в научную работу на кафедре, а Анна Павловна...

Вот здесь требуется отступление. Анатолий младший был очень привередливым типусом и главным в его жизни было поиграть и поболтать. Причем, к великой радости бабушки, говорить он начал с года, а к двум годам его словарный запас составлял не менее тысячи слов. В авторитете у него был только Саня, который мог с ним разговаривать хоть на английском языке и тот ходил за ним, как привязанный. Однако и у меня нашлась на него управа - я заметил, что когда я бренчу на гитаре он все время вертится, где-то рядом и помалкивает. Чем я и пользовался, читаю конспекты и бренчу что-нибудь потихоньку. Иногда подпеваю, но все так... три аккорда в две струны. Я, только, в большом подпитии мог заспивать.

И вот картина маслом, дома мы вдвоем с Анатолием, я бренчу и читаю конспект, сын в носу ковыряется... Идиллия. И вдруг раздается Толяшин рев, который вцепился в штанину неизвестно когда появившегося и молча пускающего слезу Саню. А еще, в проеме двери застыла моя мама-теща и выражение ее лица было очень озадаченное. У меня внутри все застыло:

- Что случилось? Отвечать. Быстро, - вскочил со стула и рявкнул я.

- Ничего, все нормально Иван. Только песня, что ты пел...

- Ну родные, ну вы и чудите. Так нельзя... а кстати, про какую вы песню говорите? - я облегченно сел на стул.

......... Народ безмолвствует.

Наконец Саня разродился:

- Вы знали ласки матеpей своих,

А я не знал и лишь во сне,

В моих мечтаньях детских и простых,

Мать, иногда, являлась мне.

(Юрий Цейтлин)

- Саша, ну это просто песня и что? Мало ли их сейчас поют. А сколько дворовых и блатных, ну очень жалостливых.

- Иван, не уходи от ответа. Давай четко: с кем, где, когда? - Вступила в бой тяжелая артиллерия в лице Анны Павловны.

Пришлось на ходу выдумывать, что слышал песню в своих странствиях, от одного бича во Владике. А тот слышал ее от спившегося штурманка, ходившего в Бразилию на сухогрузах. Вот там-то местные, на этот незамысловатый мотивчик, поют свою "Рыбацкую песню". Штурман рассказывал и о содержании этой песни.

- Ты, хоть, что-то из текста, той, песни помнишь?

- Ну мамуля, вы прямо как теща пытаете, - пытался уйти от ответа я. - Помню, из-за интересного названия лодки: "Моя жангада выходит в море и я работаю красавица...", - вроде похоже.

- Жангада это не лодка, это плот на португальском языке. Ну Ванечка, может, что еще?

Во как тещу зацепило, придется помочь. Как говорится помощь от друга:

- Саня, ты мне последний куплет процитировал?

- Да.

- Так есть еще один, но я его не точно помню:

Где-то так.

- Есть, - почти крикнула теща, - Жоржи Амаду "Капитаны песка". Ты понимаешь Ваня, я начала переводить эту книгу в 1952 году и часть даже успела опубликовать. Но потом... не сложилось. И вот эта песня неизвестного штурмана... Как она подходит к этой книге, как будто вплавлена в контекст произведения Жоржи Амаду.