Александр Антонов - Звезды против свастики. Часть 1

Редкие минуты, когда он находился вне службы и которые приходились исключительно на вечер, странный тип Васильков любил посвящать пешим прогулкам по городам пребывания, с одинаковым любопытством глазея как на урбанистические изыски, так и градостроительные ляпы. В Кёнигсберге Васильков был впервые и, казалось, свезло ему невероятно – я имею в виду почти полное отсутствие в вечернее время горожан на улицах. Действительно, никто у тебя под ногами не путается, ничего от любопытного взора не загораживает – гуляй, любуйся!

И так бы оно и было, кабы не патрули: милицейские и военные, их, в отличие от граждан, по вечерам на улицах Кёнигсберга попадалось предостаточно. Как-то раз, устав дёргать служебное удостоверение из кармана, чтобы предъявить корочки очередному патрулю, Васильков вопреки обыкновению решил скоротать время в кабачке, что вывеской под старину заманивал посетителей в полуподвал старинного особняка.

«Вот зашёл так зашёл! – изумился Васильков, спускаясь по винтовой лестнице в зал. – Не кабак, а филиал буфета Дома офицеров. Одни погоны кругом, и почти нет штатских».

За столиками места не нашлось, пришлось довольствоваться вертлявым стулом у барной стойки. Заказал что-то горячительное, чем-то непонятным закусил, расплатился и ушёл, решив, что лучше подольше почитает перед сном. Вот такой он есть, этот Васильков.

Утром, прибыв на службу по месту командировки, Васильков был поставлен в известность, что, оказывается, он уже с 6-00 находится в состоянии повышенной боевой готовности. В числе прочих военнослужащих, разумеется. Сие могло означать только одно: война стоит на пороге.

После обеда Васильков зашёл отметить командировку. Возвращая проштампованное удостоверении, майор из кадров порекомендовал спуститься в подвал и получить у коменданта запасные обоймы к табельному пистолету.

Теперь, глядя на дальние пожары там, у границы, Васильков помянул майора добрым словом.

Если во время вынужденной посадки Васильков, как и всякий нормальный человек, испытывал неприятные ощущения, но не опасения – всякое бывает! – то вскоре после приземления к нему пришло понимание: что-то здесь не так! Масла в огонь подлили пилоты аварийного самолёта, которые после того, как Васильков предъявил удостоверение работника прокуратуры, охотно перед ним исповедовались. Вышедшая из строя рация, а следом и отказ одного из двигателей наводили на мысль о предумышленной диверсии. История с сигнальными ракетами и последовавшей перестрелкой в этой мысли его лишь утвердила. Рейс сопровождали сразу два сотрудника КГБ, зачем? Выживший гебист от прямого ответа ушёл, а давить на него Васильков права не имел.

Оставалось довольствоваться догадками. Скорее всего, на борту имеется ценный груз, или ценный пассажир, а может и то и другое вместе. Как это проверить? Пилоты, даже если и в курсе, на такой вопрос точно не ответят, и копаться в грузовом отсеке не разрешат. Что касается пассажиров, то их вместе с ним семнадцать человек (рейс выполнялся с недобором): три женщины, остальные мужчины, из которых пятеро военных. Кто из них? А какая, собственно, разница? Сейчас надо думать о другом. Их наверняка ищут. Пилоты утверждают, что от курса практически не отклонились. Значит, найдут скоро. Но только кто? Свои или те, кто организовал диверсию? Этих неизвестных Васильков без раздумий причислил к чужим. В этой ситуации следует проявить бдительность. Сколько у них стволов? Три у пилотов, два у сопровождавших самолёт гебистов – оба теперь у выжившего, пять у офицеров. Итого: десять. Есть ли оружие у гражданских? Поди, проверь. А что? Может, ссылаясь на историю с ракетами, провести опрос, а потом и обыск? Нет, не годится. Попахивает превышением власти. Тем более что никто его тут командовать не уполномочивал, он сам собирается узурпировать власть, как старший по званию. Впрочем, это как раз и оправданно и законно!

Васильков собрал офицеров, пригласил пилотов. Совет провели около раненого гебиста, чтобы тоже был в курсе. Договорились о бдительности и распределили ночные дежурства. Васильков взял себе время с четырёх утра – самый сон. Но разбудил его не дежурный. Васильков проснулся от того, что под ним дрогнула земля. Подполковник открыл глаза. Дежурный стоял рядом, видимо, шёл будить, но не дошёл, стоял и смотрел в ту сторону, где вчера село солнце.

Васильков приподнялся, чтобы посмотреть: что он там такого узрел? Увидел и тут же вскочил на ноги. На западе полыхали зарницы. Но вместе с дрожью земли и долетевшим до ушей отдалённым гулом было понятно: это не природное явление, это артобстрел. Кто-то из штатских тоже проснулся, стали задавать вопросы. Васильков поспешил всех успокоить басней про зарницы. После того, как штатские утихли, быстро собрал военный совет.

– Вот что, товарищи! Не мне вам объяснять, что творится на западе. Вполне очевидно, что это враг атакует наши границы. А если там сухопутная граница, то сели мы не в Прибалтике, как считали, а Белоруссии! Видимо, – Васильков посмотрел на пилотов, – вы всё-таки сбились с курса. Вернее, вас с него сбили. Этим, кстати, объясняется и тот факт, что нас до сих пор не обнаружили ни самолёты, ни поисковые отряды. Скажу больше: вполне вероятно, что враг может нас найти раньше, чем придёт помощь! Прошу это учесть, и также помнить о том, что враг может нарядиться в нашу форму!

– И как мы их, врагов, в этом случае отличим? – задал вопрос молоденький лейтенант.

– Как-нибудь да отличим, – ответил единственное, что пришло в голову, Васильков. – Главное – будьте бдительны, товарищи!

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться!

Васильков посмотрел на вытянувшегося перед ним командира экипажа:

– Обращайтесь!

– Где прикажете разместить пулемёт?

– Какой пулемёт? – изумлению Василькова не было предела.

– Ручной. Выдали перед вылетом. Зачем – не объяснили. Теперь, кажись, понятно.

– Так что ж вы раньше… – начал Васильков и осёкся: пустяшная получалась фраза и договаривать не стоит. Решил спросить про другое: – Обращаться-то с пулемётом умеете?

– Да так… – замялся лётчик.

– Понятно… Товарищи офицеры! – окликнул Васильков расходившихся военных. Те сразу потянулись к нему.

– Нужен хороший пулемётчик, – пояснил Васильков.

Гауптман уже четверть часа наблюдал в бинокль за людьми возле самолёта. Его не беспокоили ни выставленные часовые, ни то, что импровизированный лагерь начал просыпаться. Он опасался засады. По-хорошему следовало отправить разведчиков, чтобы более тщательно обследовать местность вокруг самолёта, но время, время! Гауптман решительно приказал лежавшему рядом фельдфебелю: – Поднимайте людей, будем выходить из леса!