Николай Грубов - Первый шаг

– А если выиграет Васек?

– В этом случае каждый решает сам за себя, быть ему в вашей банде или не быть – продолжил я – но если не захочет никто, то мы будем защищать друг друга, и не только кулаками и палками, но и другими способами.

Те молча кивнули головами, а я решил, что дальше тянуть с выяснением кто есть кто, не стоит.

Ну что, шестерка Вася, начнем?

Видно зная о моих успехах в боксе, Васек решил подстраховаться и принес с собой финку. Но он не знал, что я в курсе как можно это оружие в руках противника применить против хозяина. Простейшие приемы безоружного против вооруженного ножом может знать чуть ли не каждый человек, если конечно захочет. То, что Васька не умеет действовать своим оружием, я понял, но я знал также, что это вдвойне опасно, так как этот боец непредсказуем и может нанести удар совсем непредвиденный. И то, как крутил финкой перед собой Васек только лишний раз подтверждало мои прогнозы. Зато он, уверенный, что я в первую очередь стану себя защищать от ножа, совсем забыл, что есть и простые удары по телу противника. Я даже не стал вставать в стойку, чтобы показать свое умение противостоять дураку с ножом в руке. Я просто подпрыгнул вверх и с разворотом корпуса в полете нанес удар голой ногой в голову соперника. Я даже не ожидал, что смогу точно попасть в голову, как и планировал. Но попал. Вася опрокинулся на спину, нож отлетел в сторону, нос под ударом моей ноги вдавился в переносицу, и лицо моментально покрылось кровью. Я же перевернувшись в воздухе, перекатом, ушел в сторону и встал в бойцовскую стойку. Поняв, что бой выигран, и продолжения не будет, я сделал непроницаемое лицо и непонятно с какого перепугу, сложив ладошки перед собой, сделал поклон в сторону оторопевших от такого финала качков.

– Фини та ля комедия, господа бандиты. Надеюсь, никому из вас не придет в голову попробовать меня в драке?

Они даже не стали подходить к поверженному и орущему от боли Василию:

– Ну что же победа твоя, мы уходим, но знайте, что выселская шушера наша и мы за них вломим всем кто попытается их обидеть. Усек Семеныч?

– Если не будут нас трогать, то и мы не будем.

Тренер после трех тренировок сказал, что нам придется до начала школьных занятий сделать перерыв, так как в школе будет ремонт, и наш спортзал тоже будет занят. Мы вроде, как и огорчились, но в тоже время и обрадовались. Все-таки каждому мальчишке хочется хоть в каникулы расслабиться и отдыхать, как ему нравится. Хотя в наших условиях отдых в мыслях наших родителей подразумевал увеличение домашних дел. Судя по их логике, они хорошо знали, как командиры заполняют свободное время солдат. Тащи круглое, перекатывай квадратное, рой траншею от забора до вечера. Уже через два дня все мои друзья, собравшись на нашей поляне, возмущались этим отдыхом и просили, чтобы я что-нибудь придумал, и мы спокойно могли бы заниматься своими делами.

Я тоже почувствовал заинтересованность отца во мне как в свободной рабочей силе. Не сказать, чтобы я отлынивал от работы по дому, но то, что моим родителям приходилось учитывать "мои дела" не давало возможности им припахать меня в полную силу. Началось все это с перепалки моих родителей. Как я понял, отец написал заявление на работе, где просил предоставить ему отпуск с последующим увольнением. Мать моя возмутилась тем, что он не поставил ее в известность и все решил самостоятельно. В связи с увольнением из войск и сокращением численности военнослужащих в государстве образовался переизбыток свободных рук, и уже никого не удивляло, если человек не мог найти работу. И мать моя, и отец, знали это не понаслышке, поэтому мама и беспокоилась за мужа. Но отец секретничал даже с нами и на все упреки моей матери только отмалчивался и загадочно улыбался. Потом не выдержал и довел до нас свои планы.

– Я, когда в то воскресение ездил к своей матери в деревню, то нашел место, где, не боясь быть увиденным можно делать шлакоблоки. Там немного в стороне от деревни когда-то была пасека, и от нее остался дом и сарай пасечника. Я сходил туда и посмотрел. Вполне можно использовать для наших целей.

Я не ожидал, что отец запомнит мое предложение по изготовке шлакоблоков и вплотную этим займется. Я уже и забыл про все это, а он как видно загорелся и, судя по реакции матери, она тоже была в курсе.

– Так ведь это же собственность колхоза, кто тебе разрешит там что-то делать?- Уже с интересом спросила мама.

– Это собственность бригады, председатель здесь и не был никогда. Раньше-то еще до войны моя деревня была самостоятельным колхозом, а после войны, когда мужиков не стало в деревне, то объединили с другим колхозом. Здесь из оставшихся деревенских жителей удалось только бригаду сохранить. Да и то в ней одни старики, из молодежи остались только два парня, а остальные кто уехал целину поднимать, а кто в город на заводы. Так что никому дела нет до этой пасеки. Я договорился с бригадиром, пообещал ему или деньгами отдать или шлакоблоками за то, что будем использовать пасеку. Дорога туда плохая, но есть. Сарай подлатать, и можно будет сушить готовые заготовки даже в дождливую погоду. Главное что никто ничего не увидит, а деревенским без разницы кто там будет жить. Вот мы с Колькой и поедем туда на месяц, поработаем. Насчет машины я тоже договорился, вот с кочегарками, правда, не смог, там даже еще не приступали к подготовке к отопительному сезону. Но кучи шлака так и лежат рядом, не все могут вывезти сразу этот мусор.

– Интересно и на какую сумму ты договорился? – Практичность моей мамы меня всегда поражала.

– Ну, ты меня не дослушала, а перебиваешь. То, что я уволюсь с работы, еще не говорит о том, что я не буду работать. Сама знаешь, моментом тунеядство припишут. А я там, в деревне договорился с бригадиром, что он меня возьмет на работу трактористом. У них с момента расформирования МТС стоит трактор немецкий. Колхоз то выкупил его в надежде, что тот еще поработает, а оказалось, что запчастей на такую технику-то и нет. Вот и стоит в гордом одиночестве, в бездействии, а председатель не знает, что с ним теперь делать. А тут я предлагаю свои услуги, у них-то своих ремонтников нет, а МТСовские специалисты разбрелись, паспорта теперь у всех есть, не заставляют, как раньше сидеть в колхозе. Вот теперь я как будто и буду его ремонтировать. Зарплату бригадир будет получать, а я буду сам по себе, вроде как числюсь на работе и в тоже время сам себе голова.

– И когда это ты успел все провернуть?

– Так все и обговорил тогда. Ведь и механик колхозный, и бригадир мои друзья, еще до войны пацанами бегали в школу вместе. Вот и посидели, повспоминали за рюмкой чая, когда вместе в баньке парились.