Борис Батыршин - Египетский манускрипт

Нельзя сказать, что эти хлопоты были лейтенанту неприятны. Скорее – наоборот, он с удовольствием наблюдал, как Ольга из взбалмошной пришелицы превращается в благовоспитанную московскую барышню. Она даже прекратила намекать на то, что могла бы не тратить времени – своего и обожаемого Сержа – на постоянные переходы туда-сюда через портал; несмотря на соблазнительность этого предложения, Никонов ясно дал понять, что намерен соблюдать приличия и переехать к нему она сможет только после официального бракосочетания. Ольга со вздохом согласилась, а лейтенант был на некоторое время избавлен от обсуждения свадебной кампании.

Проблем здесь хватало, причем о большинстве из них очаровательная Ольга понятия не имела. Правила жизни флотского офицера весьма строги; лейтенанту в скором времени придется представить будущую супругу начальству и сослуживцам, а значит – надо будет отвечать на вопросы о ее семье. Неравный брак хорошо смотрится на страницах романов; на деле же женитьба на девице неясного происхождения вполне могла кончиться если не отставкой, то переводом куда-нибудь с глаз долой, на Дальний Восток или на Каспийскую флотилию – обычное место ссылки проштрафившихся флотских офицеров. А этого допустить никак нельзя: вместе с должностью при Научном комитете морского ведомства Никонов лишился бы возможности влиять на развитие флота. В последнее время он и так забросил свои изыскания, уделяя непозволительно мало времени содержимому хранящегося в кабинете чемоданчика.

Кроме того, предстояло венчание – а закон обязывал священника быть особенно внимательным к совершению брака. А значит – требовалось представить в церковь документы, удостоверяющие, что возраст, вероисповедание, гражданское состояние жениха и невесты, отсутствие недопустимого родства между ними позволяют вступить в брак.

Самому Никонову, как военному, предстояло еще и предоставить разрешение на вступление в брак от непосредственного начальства. Но если с этим никаких хлопот не предвиделось, то об Ольге сказать того же было, увы, нельзя. У нее документов не было – вообще. Равно как и возможности выправить их законным путем. Конечно, такие вопросы в Российской империи испокон веку решались с помощью нужных людей и соответствующего размера мзды, однако Никонов подобного опыта не имел. Он уже подумывал обратиться за помощью к Корфу, который ориентировался в житейских коллизиях куда лучше него. Как-то Никонов упомянул об этом в беседе с Ольгой, но девушка отмахнулась и заявила, что «ребята сделают в фотошопе ксивы лучше настоящих, только надо найти образец».

Потратив четверть часа на выяснение, что, собственно, имела в виду будущая супруга, Никонов с негодованием отверг вариант фальшивки, пусть и очень высокого качества, – так что вопрос с документами оставался открытым.

– Серж, ты вообще меня слушаешь? Смотри, я никак не могу решить, какую из этих трех… нет, пяти шляпок выбрать! Посмотри, что тебе больше нравится?

Никонов вздохнул и, оставив тягостные мысли, с головой окунулся в водоворот предсвадебной суеты.

От этого приятного занятия его отвлек громкий крик снизу: «Куды прешь, храпоидол, господа не принимають!»

Лейтенант с усилием оторвался от созерцания невесомо-кружевных штучек непонятного назначения и вышел на лестницу. Внизу, в прихожей, встрепанный Николка сцепился с Федором, нипочем не желавшим пускать его «без докладу». Николка размахивал руками, что-то горячо втолковывая привратнику, но тот стоял как скала.

Увидев Никонова, мальчик обрадовался:

– Дядь Сережа… ой, простите, господин лейтенант, я к вам, очень срочно, а он вот не пускает…

Моряк кивком велел пропустить Николку (привратник удалился, шаркая войлочными туфлями и недовольно бормоча что-то себе под нос), а Николка, взлетев по лестнице, зачастил:

– Беда, дядь Сережа, Яшка попался! Хотел заглянуть в «Сибирь», его там и схватили. Я сразу к вам – надо что-то делать, а то этот гад Стрейкер его точно убьет!

– Погоди-погоди, – Никонов попытался остановить поток слов. – Какая Сибирь? Откуда там Стрейкер? А заодно и Яков? И куда он хотел, как ты выражаешься, «заглянуть»?

Через полчаса Николка сидел в гостиной, сжимая в ладошках кружку с чаем. Ольга хлопотала вокруг – напряжение последних часов вылилось у мальчика в форменную истерику: едва закончив невнятные объяснения, он попросту разрыдался.

А Никонов, поймав извозчика, мчался на Маросейку, где в этот час можно было застать в клубе барона Корфа.

Короче, это мы удачно зашли. Хотя и пришлось нервы помотать, не без этого. Германец-археолог, надо отдать ему должное, расколол нас как гнилой орех. Кто же знал, что этот подвальный сиделец к тому же знаменитый лингвист и всемирный полиглот? Вот он и уличил нас в языковых нестыковках: словечки там всякие, выговор, обороты – в общем, «нетипичные языковые конструкции». И когда отец заявил, что готов удовлетворить его любопытство по поводу того, кто мы такие, – я прямо обалдел. Мало нам Каретникова с беглым лейтенантом и его веселой командой…

Ах да, я ведь еще ничего не рассказал! В Александрии отец первым делом заглянул в русское консульство. И не зря – там нас ждало письмо от Николки. Обычное, ни к чему не обязывающее: «У нас все хорошо, в Москве жара» и «Шлем привет, когда ожидать домой?» Но кроме письма в конверте из плотной провощенной бумаги помещалась еще и флешка с видеофайлом – а в нем подробный, хотя и несколько сбивчивый рассказ о последних московских событиях.

Из него мы узнали и о чудесном появлении Никонова, паровозом притащившего с собой целую вереницу студентов из двадцать первого века, и о том, что шустрый Яша уже в курсе наших обстоятельств, и, конечно, о появлении злодея-бельгийца. Забегая вперед, скажу – пакет был отправлен еще до драматических событий, разыгравшихся вокруг персоны несчастного Евсеина, так что о взрыве на Воробьевых горах мы пока не знали. Но и того, что узнали, хватило, чтобы отец схватился за голову; пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы не бросить все и не кинуться в порт в поисках любого – ЛЮБОГО! – парохода, идущего в Россию.

Но первый приступ паники удалось подавить. Очень кстати припомнилось и то, что если разузнать, ради чего мы явились в эти негостеприимные края, то и московские проблемы решать будет куда проще. Пароход мы все же отыскали – греческое судно, отправляющееся в Одессу, – но отменять визита к археологу не стали. Герр Вентцель сдержал обещание: доктор Бурхардт, ждал нас на следующий день. И не где-нибудь, а во дворце Магомеда-Али; там располагалась александрийская резиденция хедива.

Нам повезло – самого хедива в Александрии не оказалось, так что во дворец нас пропустили легко. Опущу подробности насчет встречи, оказанной нам старым археологом, и путешествия по подземельям. Всякий, кто смотрел «Мумию» и «Индиану Джонса», сам составит себе достаточно верную картину. Перейду сразу к объяснению с герром Бурхартом и, главное, к содержимому ковчега – маалюльской находке забытого египтянина.