Юрий Корчевский - Язычник

Купец повесил голову на грудь и едва слышно сказал:

– Деньги я у него отобрать хотел.

– Громче, не все слышат!

Купец громче повторил признание.

– Все слышали? – Илья повернулся к работникам, и те закивали.

– Убить меня купец хотел вот этим копьем, да Макошь помогла. И все ради чего? Ради денег! Что полагается за разбой и убийство?

– Вира и повешенье – в назидание, – раздались нестройные голоса.

Илья повернулся к купцу:

– Слышал? Повесить тебя надобно, и это по «Правде» будет! Могу сам, веревки в лодке есть. А могу в ближайшем городе князю или посаднику отдать.

Княжий суд был спорый. Если есть свидетели, или по-местному – видаки, приговор приводили в исполнение в этот же день. Действительно, зачем кормить-поить арестанта, стражу содержать, коли вина его очевидна?

Осознав, что ему грозит, купец упал на колени и взмолился:

– Богами древними земли нашей молю тебя о пощаде… Семья у меня – женка, дети.

– А что же ты, пес шелудивый, о них раньше не подумал?

– Все возьми, все! – Купец сорвал с пояса мошну и бросил ее под ноги Илье. Он боялся умереть позорной смертью и тем самым положить на свой род грязное пятно, от которого тот долго не отмоется.

– Мало, да? Так лодку с мехами забирай, людишек всех – смерды они мои!

– Вон как ты заговорил! – Илья взялся за древко копья.

Купец завыл, как пес на луну, заплакал, однако Илья и не думал его убивать. Так, постращать, может – ума прибавится?

Плачущий купец, ползающий у его ног, вызывал отвращение.

– Ладно, милую. У меня видаков полно, начнешь жаловаться – сам на суку вздерну. А сейчас пошел прочь отсюда.

– Дык куда же я в ночь?

– Уходи, иначе передумать могу!

Купец бросил сожалеющий взгляд на валяющуюся у ног Ильи мошну, лодку с товаром, бывших своих людишек, поднялся и побрел вдоль берега реки назад.

Смерды топтались, не зная, что предпринять. Вроде купец, спасая свою жизнь, прилюдно заявил, что отныне они Ратибору принадлежат.

– Ты! – Илья ткнул пальцем в грудь первому попавшемуся ему на глаза мужику.

– Ась?

– Бери копье, до утра караулить будешь.

– Вдруг купец вернется?

– Меня разбудишь, если купец или зверь какой появится.

– Слушаюсь! – Смерд поклонился новому господину, взял сулицу и сел у догорающего костра.

– Дров в костер подбрось!

Илья подобрал мошну – зачем деньгами разбрасываться? Купец при покупке шлюпки и ковров и так его обманул.

Что-то не везет ему на хороших людей! То кузнец, нежить проклятая, убить его хотел, то купец решил жизни лишить из-за денег. Сурово здесь и небезопасно! Зато Илья получил очередной урок.

Мужики улеглись спать у костра, а Илья забросил в шлюпку ковер, на котором собирался спать купец. Мыслишка мелькнула: не потому ли купец второго ковра пожалел, что опасался его кровью Ильи запачкать? Заранее пакость задумал! Нравы у людей какие-то звериные – убить, обмануть.

Он положил топор под правую руку.

Уснул быстро, хотя смердам не доверял, чужие это люди. Купец мог вернуться, подговорить людишек – вместе накинутся.

Однако ночь прошла спокойно.

Утром Илья проснулся от запаха дыма и чего-то съестного. Выбравшись из шлюпки, он увидел, что смерды сидят вокруг котла, в котором булькает и исходит запахом кулеш – каша с вяленым мясом. Но никто не ел, все ждали разрешения Ильи.

Он умылся, взял тарелку с ложкой и первым, по старшинству, положил себе. Он еще и рта не успел открыть, как увидел, что смерды уже своими ложками из общего котла зачерпывают. Понятное дело, голод не тетка, а впереди трудовой день.

Когда они поели, вымыли и уложили в лодку котел, Илья отозвал смерда, который подсказал ему про обман купца.

– Тебя как звать?

– Родители Вторушей нарекли.

– С купцом раньше ходил куда-нибудь?

– А как же? В Вологде был, в Тотьме был, во Владимире.

– Путь-дорогу на лодке до Владимира знаешь?

– Найду, я пять лет с купцом. Чаще обозом ходили.

– Хорошо. Мне во Владимир надо. Старшим тебя среди односельчан назначаю. На стоянках караульных ставить будешь, кашеваров определять. За старания вознаграждение получишь. Я добра в отличие от купца не забываю.

– Понял, господин! – Холоп поклонился.

– Командуй – всем на весла.

– Матвей ночь не спал, караулил.

– Тогда пусть в носу спит, сами управимся.

– В Вологду заходить будем?

– Что я там не видел?

– Тогда короче путь есть. По Старой Тотьме, потом по Унже, опосля Волга – хазары же Итилем называют.

– Про хазар слыхал?

– Нешто мы темные?

Кто бы говорил, сам в лаптях стоит.

Через пару часов хода они свернули влево, в устье небольшой реки. Недалеко на взгорке виднелось село, даже, пожалуй – крепостица, поскольку деревянным тыном была огорожена.

– Это что?

– Тотьма. По реке вверх пойдем до озера. Мелкое и вонючее оно, болото напоминает. Потом волок – и Унжа.

На озере-болоте они не столько гребли, сколько веслами отталкивались от водных растений и плавающих маленьких островков. В одном месте из воды вырвался газовый пузырь и с шумом лопнул.

– Водяной! – Гребцы бросили весла. – Надо умилостивить его, дары принести, а то век с озера не выйти.

Илья замешкался – что давать в дар и сколько, но Вторуша опередил его. Он открыл мешок, зачерпнул горсть крупы и высыпал за борт. Черт, нехорошо получилось. Это Илья должен был задобрить водяного, его шлюпка, а выручил Вторуша.

Потом они протискивались по ручью. Когда он совсем измельчал, все выбрались из шлюпки, к носовому рыму привязали веревку и поволокли шлюпку. Делали передыхи, но все равно почти весь день ушел на волок.

Уже к вечеру увидели узкую реку.

– Унжа! – почти торжественно объявил Вторуша.

Илья был разочарован: узкая, мелкая, не река – ручей.

– О, вскорости она широкой будет, почти на полет стрелы.

И в самом деле, Унжа была левым притоком Волги и после впадения в Унжу рек Ваги и Кукоши становилась широкой, больше шестидесяти метров. Левый ее берег был низким, заболоченным, и все селения были на правом берегу. В древности по обеим сторонам Унжи селились финно-угорские племена, называвшие себя Костромой, а в дальнейшем и город появился с одноименным названием.

Чем дальше продвигались они на юг, тем чаще встречались селения. Небольшие, в подавляющей части бревенчатые, лишь иногда попадались здания каменные, да и то они принадлежали местной знати или церквам.

Добирались до Владимира долго, больше недели. Реки – они ведь не дороги, петляют, как вздумается, а еще местами против течения приходилось идти.

Наконец в полдень показался Владимир, столица княжества. Город был основан в 990 году князем Владимиром на Клязьме, когда Москвы еще и в помине не было. По тем временам это был большой город – несколько улиц, площадь.